Я вздохнула, сильнее натягивая на себя одеяло, как будто хотела отгородиться им от проблем, толпа которых неумолимо преследовала меня в последние дни. Закрыв глаза, я попыталась заснуть, но вместо приятных сновидений в голове возникали физиономии бандитов на раскуроченной иномарке, полосатая шапка с прорезью для глаз и двухсторонняя куртка Быстрова, изменившая мое отношение к ее владельцу.
Телефонная трель, будто назойливая оса, гудела у меня в ушах до тех пор, пока я не подняла трубку.
- Ты спишь? - это был голос Вали.
- Да.
- Я хотел узнать, все ли в порядке?
- До твоего звонка было все отлично, а теперь мне заново придется засыпать, - язвительно отозвалась я.
- Прости, - тихо проговорил собеседник и замолчал.
Я слышала его дыхание и чувствовала, что он расстроен. Пауза затянулась, но ни я, ни парень не решались ее прервать. Наконец, мое терпение достигло пика, и я, тяжело вздохнув, вяло пробормотала:
- Уже поздно. Завтра рано вставать. Спасибо, за беспокойство и... пока.
- Можно я приеду к тебе утром? - робко спросил он.
- Нет! - сердце мое учащенно забилось, отстукивая яростный протест, звучавший так громко, что я не на шутку испугалась, вдруг на том конце провода его услышат?
- Почему?
- Потому что утром меня не будет.
- А где ты будешь?
- Какая разница? - я взбесилась. - Уйду по делам.
- К Андрею? - прошипел спасатель так ядовито, что я невольно отпрянула от трубки, точно держала в руке не кусок пластмассы со шнуром, а ядовитую гадюку, готовую к атаке.
- Это допрос? - мой тон стал ледяным, как, собственно, и взгляд, бесцельно бродящий по светлой поверхности коридорных стен.
- Не совсем.
- А точнее?
- Я хочу узнать кое-что у тебя, Катя.
- Спрашивай, - мечтая побыстрее закончить беседу, проговорила я решительно. - Давай выясним все раз и навсегда.
- Хорошо, - он помолчал. - У тебя роман с Каменским? Если да, то зачем ты флиртовала со мной сегодня днем?
- Что?! - я опешила от подобной наглости. - Значит, виновата я? И приставала к тебе тоже я?! А ты ни при чем? В таком случае, иди к черту! И не звони мне больше НИ-КОГ-ДА!!!
Я бросила трубку на рычаг с такой силой, что едва не сломала аппарат.
- Вот мерзавец! Мало того, что преследует меня в идиотском маскарадном костюме, так еще и обвинить пытается! Будто это не он целовал меня так, что я готова была забыть обо всем на свете... Дурочка доверчивая! - я начала всхлипывать, с ненавистью глядя на телефон. - Зачем, вообще, изображать из себя насильника? Неужели, чтобы запугать? Конечно! Когда у меня неприятности, я иду к благородному Валечке, который разыгрывает из себя рыцаря, спасает бедную Катю, решая ее многочисленные проблемы. А если проблемы иссякнут, что тогда делать "рыцарю"? Устроить новые!
Придя к данному заключению, я успокоилась. Если эта версия верна, то попытка изнасилования была задумана, как попытка, а не как изнасилование. Ну, а меня он получал при таком повороте дел в качестве награды доброму и бескорыстному спасителю. Умно и... противно. Зачем разыгрывать спектакль, когда я и так в него влюбилась. А вдруг это не спектакль? Вдруг Валентин псих, получающий удовольствие только от извращенной формы секса? И потом... не один он. Бандиты, доцент - все они вели себя со мной странно. Может, я выгляжу как-то странно?
Я подошла к зеркалу, скептически глядя на свое отражение. Всклоченные рыжие волосы густой копной рассыпались вокруг лица. Тонкий, чуть курносый нос, большие светло-голубые глаза, внешние уголки которых немного подняты, отчего взгляд чем-то напоминает кошачий. Лицо бледное, овальное и... испуганное. Значит, таков портрет потенциальной жертвы насилия? У меня что, табличка на лбу высвечивается с призывом для озабоченных кретинов всего города? Почему? Зачем? За что?
Телефон снова затрещал, требуя обратить на него внимание. Схватив трубку, я истерично заорала:
- Не звони мне больше! Не звони!
Я замолчала, слушая тишину. Никто не отвечал, но и не отсоединялся. Мне стало не по себе.
- Кто это? - в ответ - тишина и едва уловимое дыхание.
- Кто Вы?! - я повысила голос, последовал легкий смешок. - Валентин, прекрати! - рявкнув это, я бросила трубку на рычаг.
Через пару минут снова раздался звонок. Та же история - загадочное молчание на другом конце провода. На третий, четвертый... восьмой и девятый раз, я не подходила к аппарату, накрыв голову подушкой, чтобы не слышать надоедливый звук. На десятой трели мое терпение кончилось. Я резко встала с постели, и, подойдя к противному громкоголосому телефону, выдернула провод. Больше меня никто не беспокоил, я даже смогла заснуть, убедив себя, что это безобразие - дело рук Быстрова.
В шесть часов затрещал будильник. Я подскочила и с перепугу кинулась к телефону, мысленно удивляясь, как он может издавать какие-либо звуки, если я его вчера отключила? Наконец, до моего окончательно, проснувшегося сознания дошло, что дело вовсе не в безмолвной трубке, которую я держала возле уха, а в истерично вопящем будильнике, оглашавшем на всю квартиру подъем.
- Совсем крыша съехала, - удрученно пробормотала я, укоряя себя за отсутствие сообразительности. - Правда, с такими событиями еще и не то случиться может! - это прозвучало, как оправдание, которое я подкрепила следующей фразой. - К тому же со сна трудно разобрать автора оглушительных звуков. Особенно после ночных звонков.
Окончательно восстановив свое доброе имя, я гордо прошествовала в ванную, мимо довольно потягивающегося Лари, быстро смекнувшего, что с ним скоро пойдут гулять. Поднявшись на все четыре лапы, пес важно двинулся вслед за мной, но я предусмотрительно закрыла дверь перед его носом, зная, что мой питомец не равнодушен к тюбику с зубной пастой. Последние два "Аквафреш" погибли смертью храбрых, найдя свой конец в зубах радостно пережевывающей добычу овчарки. Поэтому доступ собаки в ванную теперь строго воспрещался, что, впрочем, не очень-то устраивало Лари, о чем свидетельствовало тихое поскуливание под дверью, которому аккомпанировал скрежет когтей по уже ободранным обоям.
Завтракать я не хотела, решив отложить эту процедуру на более поздний срок, так как до похода в университет, у меня была масса времени. С выгулом пса я тоже думала повременить, но его довольная морда, держащая в пасти поводок, изменила мои планы. Быстро одевшись, я отправилась на улицу.
Вокруг еще царила ночь, заботливо укутавшая тёмным покрывалом начинающий просыпаться город. Снегопад кончился, и на черном небе кое-где появились яркие звезды. Я полной грудью вдохнула морозный воздух, ощущая его прохладное прикосновение к своей коже. Отпустив Лари, я прогулочным шагом двинулась за ним, наблюдая, как резвится мой питомец, нырявший с разгону то в один, то в другой сугроб. Весело бегая кругами, овчарка постепенно продвигалась к гаражам, где мы обычно с ним гуляем по утрам, если, конечно, я не веду его в парк. Сегодня, получив свободу практически возле подъезда, пес решил, что местом выгула будет территория за домом, туда-то он и отправился. А я, соответственно, поплелась за ним, значительно отставая, так как не могла поспеть за быстрыми собачьими лапами, с бешеной скоростью мелькавшими впереди. То ли мы слишком рано вышли, то ли поздно, но собачников почему-то не было видно. Возможно, они ушли в парк, а, может, еще только собирались вывести своих питомцев. Во всяком случае, сейчас, кроме нас с Лари, здесь никого не было. Хотя... нет. Вдалеке показалась женщина с пуделем, увидев которого мой пес радостно подпрыгнул и со всех ног кинулся на встречу другу, оставив меня тоскливо смотреть ему вслед. Из-за поворота вынырнула какая-то машина с ярко зажженными фарами, ослепившими меня в момент ее появления. Я прикрылась рукой, недовольно отворачиваясь, и побрела за овчаркой.
