— Я в порядке.
— Отлично. — Почему она так злилась? Много раз Дебора сталкивалась с нежеланием клиентов раскрываться и даже с их враждебностью, но это не вызывало у нее такой реакции. Почему же сегодня? Должно быть, из-за головной боли. Или из-за того, что исповеди большинства посетителей этого кабинета были на удивление похожи, а сейчас у нее было ощущение, что тайны этого парня включали жуткие подробности, такие, например, как признание, где он закапывал тела жертв.
Они сидели друг против друга. Дебора не торопилась нарушить молчание. Некоторые из ее пациентов испытывали столь острую потребность освободиться от груза своих проблем, что их было не остановить.
Молчание затягивалось.
Раф, похоже, не принадлежал к категории отчаявшихся.
Дебора взяла в руки блокнот.
— У вас есть вопросы, которые вы бы хотели задать мне до того, как мы начнем?
— Нет.
— Отлично. Почему бы вам не рассказать, зачем вы пришли сюда?
Он опустил глаза и уставился на журнальный столик. Явный признак того, что пациент не собирается говорить правду.
— Я неважно сплю.
— Понимаю.
Дебора дождалась, когда он посмотрит на нее.
— Есть мысли, почему вы плохо спите? Он пожал плечами:
— Я много работаю по ночам. Не успеваю сделать за день все, что наметил.
Если бы его проблема состояла в нарушениях сна, он бы обратился к обычному терапевту, знакомому врачу, который у него наверняка имеется. Он не был первым ее пациентом, из которого надо было клещами вытягивать ответ на главный вопрос: в чем вы видите свою проблему?
— Почему вы не спите?
— Я сказал вам. Безумно много работы.
— В вашей регистрационной карте указано, что вы — офицер полиции.
— Это так.
— Есть ли в вашей работе нечто такое, что вас беспокоит?
— Я работаю копом уже восемь лет, а спать перестал только недавно.
— Что послужило толчком к этому? Раф поерзал на обитом кожей диване. Дебора решила применить иную тактику.
— Расскажите мне о своей жизни. Помимо работы. Что вы делаете, когда перестаете быть полицейским?
— Я ем. Навещаю семью. Общаюсь с приятелями. Гоняю на мотоцикле.
— Как я понимаю, вы не женаты. У вас есть подружки?
Он поднял взгляд. Жаркий взгляд. Потом снова уставился в стол, скрестил руки на груди и повернулся так, словно хотел защитить от нее свое тело. Но должно быть, этот пациент знал язык тела не хуже, чем она, Дебора, поскольку он нарочито медленно повернулся к ней, подался навстречу и посмотрел в глаза.
— Вообще-то нет.
— Вообще-то… Что это значит?
— У меня есть женщина. Но это довольно несерьезно.
Дебора сделала отметку в своем блокноте, напоминая себе, что должна вернуться к теме этих «несерьезных» отношений позже.
— На работе у вас все хорошо?
— Да.
— Есть ли какое-то дело, которое вас беспокоит?
— Я не могу об этом говорить.
Дебора подавила желание топнуть ногой. Но если ему нравится швырять деньги на ветер, кто она такая, чтобы ему мешать?
— А как дела у вас в семье?
— Прекрасно.
Он снова соскользнул на прежние позиции: поза обороняющегося. Дебора должна была продолжать задавать вопросы все в той же мягкой манере. Использовать одну из освоенных ею техник. Но у нее страшно болела голова, и ей вдруг подумалось, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на людей, которые лишь отнимали у нее время.
Она положила блокнот на стол.
— Раф, — сказала она, — зачем вы сюда пришли?
Впервые, как показалось Деборе, она целиком завладела его вниманием. Возможно, его удивило, что она прямо, без обиняков, обвинила его в том, что он ей лжет. У нее было странное чувство, что он проникся к ней уважением, оценив ее прямоту.
— Я читал вашу книгу.
Ладно, пусть он и не ответил на ее вопрос, но это уже было кое-что. Интересно. И удивительно.
— Вы читали?
— Да.
Большего она от него не добилась, но ведь он упомянул ее книгу по какой-то причине.
— И какую же главу вы нашли особенно интересной?
— Восьмую.
Она мысленно пробежала глазами оглавление.
— Неудачный выбор партнеров?
— Да.
Хорошо. Уже прогресс.
— Кого выбираете вы, Раф? И почему вы считаете свой выбор неудачным?
Он выдохнул так, словно годами удерживал дыхание.
— Раненых голубок.
— У вас комплекс Галаада?[17]
— Это вы психиатр, вы мне и скажите. — Раф сердито пробурчал эту фразу, но ведь он не стал бы поднимать такую тему, если бы не хотел об этом поговорить.
— Приведите мне пример одной из ваших раненых голубок, — тихо попросила Дебора.
Он покачал головой.
И вновь Дебора спросила себя, кто заставил его прийти к ней. Этот визит явно не был добровольным.
— Расскажите мне о первом человеке, которого вы когда-либо любили.
— Моя мама.
— Какая она?
— Святая.
— Вы хотите сказать, что она умерла?
— Нет, просто она лучший человек из всех, кого я знаю. Она собиралась стать монахиней, но… — Его лицо внезапно прояснилось и осветилось улыбкой. — Тут появился мой отец и внушил ей другие мысли.
Дебора поймала себя на том, что улыбается ему.
— Сколько у вас братьев и сестер?
— Два брата и три сестры. — Он крепко сжал руки. — Раньше было четыре.
— Что произошло?
— Наркотики. Вмешались наркотики. Моя сестра была ангелом, но она вляпалась в наркотики и вообще в дерьмо. Она умерла.
— И вы не смогли ее спасти.
Раф покачал головой.
— Сколько вам было?
— Семнадцать. — Голос его звучал хрипло. — А ей было пятнадцать.
— Мне жаль.
— Вашей вины тут нет.
— И вашей тоже.
Он посмотрел ей в глаза, и Дебора вдруг поняла, что они оба оказались сейчас именно там, где им нужно быть. В напряженном взгляде Рафа пульсировала боль. Его глаза блестели, но то не был влажный блеск слез, это был холодный тусклый блеск металла.
— Я знал, что происходит. И не забил тревогу. Думал, что сам справлюсь. Но я не смог.
— И теперь вы пытаетесь спасать других женщин?
— Пожалуй.
— Как отреагировала ваша мать на то, что ваша сестра умерла от передозировки?
Женщина задала вопрос спокойно, вопрос был по существу, но Раф почувствовал себя так, словно в плоть ему впились острые когти. «Ты должен был спасти ее!» — крикнула ему мать. И даже если потом она умоляла его простить ее за эти резкие слова, он знал, что в них была правда.
— Я родился двенадцатого декабря, — сказал он.
Дебора посмотрела на него с тем же вопросительно-вежливым выражением, как и тогда, когда он пришел сюда. Конечно, откуда ей знать?.. Даже сейчас Раф удивлялся тому, как часто он забывал о том, что это было частью его культуры и к Техасу отношения не имело.
