Знаки внимания, которые я не могла игнорировать. Помимо того, что он подвозил меня к отелю, где я снимала номер, Алексей — именно так звали моего клиента, — часто приглашал меня в рестораны, вёл весьма вольные разговоры и задавал довольно личные вопросы. И если приглашения на ужин я могла списать на простое желание узнать меня получше, как человека, которому он доверил весьма деликатное дело, то всё остальное выглядело неоднозначно.
Я, конечно, не пример идеальной жены, а в семье такой уровень проблем, что впору плакать, но… Как бы смешно это не звучало, но мужу изменять я не собиралась. По крайней мере, пока мы официально не решим, что между нами всё кончено. Так что я, сжав под очередной блузкой кольца на цепочке, решительно отвергла все ухаживания этого мужчины. Несмотря на все его достоинства, он был не тем, кого я могла бы видеть рядом с собой. И ему уж точно не нужна женщина с багажом в виде двух детей и разваливающегося брака.
После этого — пошла вторая неделя моего импровизированного отпуска от проблем. Не скажу, что она сильно отличалась от первой, разве что — я больше гуляла. Петербург — невероятный город, даже просто гуляя по улочкам можно получить дюжину самых разнообразных эмоций, которые послужат вдохновением для будущего. Правда, моему будущему никакие архитектурные изыски не помогут.
Я честно пыталась разобраться в себе и в том, что чувствую, но успехов не было. Всё мои мысли были словно замкнуты в круге. Я не хотела рушить семью, которую искренне любила. Но и простить Мишу просто так — я не могла. А вариант с разводом…честно говоря, я даже не рассматривала — боялась. Опять эта проклятая трусость.
Видимо, моя любовь к счастливым историям, у которых не бывает иных концов кроме счастливых, сыграла со мной злую шутку. В моих мечтах и планах, мы с Мишей игрались с нашими внуками, сидя в старом загородном доме на скамейке, параллельно жалуясь на боли в костях. Если скажете, что это глупо — я вас ударю. Я не хотела быть крутой старухой, которая в свои семьдесят доказывает, что старость — не приговор. Для моего счастья — мне нужна была лишь любовь. Много-много любви. Взаимной и самой настоящей. Я хотела дарить её тем, кто рядом со мной и от них же получать.
Мои размышления прервал один телефонный звонок, совершенно неожиданный и немного пугающий, ведь до этого — контакт долгое время молчал. Конечно же, мне звонил Миша. Может ему надоело ждать? Тогда, с каким решением он звонит мне? Потребует вернуться? Или же предложит разойтись? Пока я думала — вызов прервался.
Я убрала телефон в карман и снова пустилась в размышления.
Ещё одной причиной, по которой я не боялась разводиться с мужем — дети. Вернее, я боялась заглянуть им в глаза и увидеть в них осуждение. Осуждение, боль и непонимание, а они не поймут, я в этом уверена. Я не хотела причинять им боль. Конечно, можно сказать, что стоит им подрасти, как я смогу рассказать им об истинных причинах своего решения, но…мне придётся очень долго ждать. А видеть боль и надежду, которой не суждено воплотиться в жизнь, в глазах детей — невыносимо.
Видимо, этот синдром жены декабриста совсем выбил меня из колеи. Я готова жертвовать даже собой, лишь бы все вокруг были счастливы. А думать нужно было и о себе….
Снова телефонный звонок. Снова от Миши. Что-то срочное? Может, что-то случилось дома? С детьми? В ужасе от последней мысли, я приняла вызов.
— Миша? Что-то случилось?
— Наконец-то ты мне ответила, — усмехнулся он, — На самом деле, да…
У меня в душе все похолодало. Что-то случилось с детьми. Меня начала бить мелкая дрожь, а пальцы норовили вот-вот выпустить телефон из рук.
— Что-то с детьми…? — прошептала я, боясь услышать ответ.
— Что? — казалось, Мишу этот вопрос выбил из колеи — Нет-нет! Что? Конечно, нет. С ними всё в порядке, хочешь с ними поговорить?
Очень медленно до меня доходило то, что он сказал. С ними всё в порядке. Всё будет хорошо, у меня нет причин нервничать. Я выдохнула, возвращая себе способность дышать, о которой забыла в последние несколько мгновений.
— Тогда что случилось?
— Мне…я не хотел тебя беспокоить, — медленно начал он, — Но я хотел бы попросить тебя о помощи. Если это не слишком нагло с моей стороны.
— Это нагло с твоей стороны, — согласилась я, — Но расскажи, что случилось и я подумаю.
— На самом деле… — я буквально слышала, как он на другом конце провода сглотнул, — Ночью загорелась автомастерская. А полчаса назад мне сообщили, что это был поджёг.
Я…даже не знала, что сказать. Миша обожал свое дело. До того момента, когда у нас появились дети, я сильно сомневалась, что он любит больше — меня или свою работу. А тут…поджег?! Да кому это надо? И как сам Миша? А дети? С кем они сейчас? Он наверняка весь в делах! Чем они питаются? Кто с ними сидит? Вот чёрт!
— Мне нужно многое сделать, чтобы восстановить её, да и уголовное дело уже возбуждено…кажется, мне нужна твоя помощь. Если не в работе, то хотя бы с детьми. Не думаю, что свалить их на родителей — хорошая идея. Они и так тяжело переживают твой отъезд, а если и я начну пропадать…
— Да-да, я…понимаю.
Вот черт! Почему в этом мире всё против меня?
— Так, ты приедешь? Я…очень бы хотел тебя увидеть…
Закрываю глаза, прикусывая нижнюю губу, и медленно выдыхаю. Готова ли я к этому? Снова увидеть его? Посмотреть в карие глаза и озвучить своё решение? Да и есть ли у меня это решение?
Глава двадцать третья
Тем не менее, игнорировать эту новость я не могла, как бы сильно этого не хотела. Хотя, если совсем честно, мне тоже хотелось домой, но казалось, что вот так просто вернуться туда — поддавшись чувствам и без видимой «уважительной» причины будет неправильно. Вся моя эскапада теряла смысл, а тут — как будто звёзды сложились. Так что, вернувшись в отель, я сразу же начала собирать свои вещи, попутно названивая то родителям, предупреждая о своём приезде, то детям, чтобы узнать, чем они занимаются и даже Роме позвонила. Кажется, я уже упоминала, что он — специалист в уголовных делах. Лично я про существование уголовного кодекса забыла, как только сдала государственный экзамен в университете и больше о нём старалась не вспоминать без особой надобности.
Миша, конечно, поступил разумно, позвонив мне, как только узнал, что ему нужна будет юридическая помощь, но всё же я — не самый лучший выбор для такого дела. Знаю, что сейчас многие юристы стараются быть многопрофильными, им ничего не стоит по ночам изучать материалы уголовных дел, а днём сидеть в арбитраже. Вот только я к этому числу не относилась, можно сказать, что я предпочитаю знать много о малом, а не мало о многом. Вот и всё.
Примерно через два часа я уже была в аэропорту и брала билет на ближайший рейс до дома, заранее предупреждая Мишу о времени прибытия. Старалась не нервничать и как можно меньше времени думать о том, что уже совсем скоро я снова встречусь лицом к лицу со своими проблемами, решения которых у меня до сих пор не было. Может, к черту всё? Срубить всё, как топором, подать на развод, выгнать из дома и забыть о нём и его проблемах? Ну да, ну да, а потом сиди и договаривайся с совестью.
Цокнув языком, я поднялась с места и пошла на посадку. Мусолить эту тему уже нет сил, если будет возможность среди этого бардака сесть и поговорить с Мишей — так и сделаю. Посмотрю-послушаю, если ничего важного не произойдёт — пойду по плану плеча и топора.
Погода не радует. Стоит нам приземлиться, как из грозовых облаков начинает капать серебристый дождь, да ещё с такой силой и мощью, что шансов укрыться от него — нет. Тем не менее, более или менее удачно добираюсь до аэропорта, где тут же ищу взглядом Мишу. И, конечно же, нахожу.
В теплом шерстяном пальто, свитере под горло и темных джинсах ему как будто уже и не тридцать пять. Пока он далеко, а мой взгляд можно трактовать, как попытку не потерять его из виду — разглядываю его. Взъерошенные дождём и ветром волосы, легкую щетину на щеках и шее, а также глубокую морщину, залегшую между бровей. Он напряжен, это читается по его стойке, словно готовится к бою, это заметно в его поджатых губах и тому, как он внимательно рассматривает меня в ответ. Вот он — точно боится потерять меня из виду.
