Но на этот раз я ему не позволяю. Сжимаю свою хватку вокруг него, освобождаясь от его руководства, имитируя движение вверх и вниз. Член пульсирует, затвердевая еще больше в моей руке, и его тело замирает, становясь жестким.
— Тебе не нужно этого делать, — шепчет он. — Это должно быть для тебя.
— Это для меня, — шепчу я в ответ. — То, как ты сейчас смотришь на меня... Боже, я хочу почувствовать тебя внутри себя, Алекс. Пожалуйста. Я готова.
Сомнение мелькает на его лице. Колючие лозы с шипами вокруг основания его горла, шевелятся, когда он глотает.
— Ты уверена? — Его губы формируют слова, но я едва слышу, как он их произносит.
Но я уверена, что он прекрасно меня слышит.
— Да. Я уверена на все сто процентов. Я хочу тебя. Хочу всего тебя. Сейчас.
Это все равно что смотреть, как прилив разбивается о берег. Его нерешительность и неуверенность исчезают, и на смену им мгновенно приходит глубокая, голодная потребность. Переместившись между моих ног, он встает, опершись на локти и удерживая свой вес выше моей груди. Его руки уверенно держат мое лицо в своих ладонях... и он медленно входит в меня.
Я замираю, становясь абсолютно неподвижной.
Глаза Алекса лихорадочно обшаривают мое лицо, ища хоть какой-то признак того, что я не в порядке. Но это совсем не больно. Я просто чувствую себя наполненной, странным образом — давлением внутри меня и требуется мгновение, чтобы к нему приспособиться.
— Сильвер…
Я обвиваю его руками, заставляя опуститься на меня. Еще глубже. Только что я была серьезна. Хочу его всего. Я хочу, чтобы его вес был на мне. Хочу, чтобы он обнял меня. Хочу быть поглощенной им, его силой, потому что прямо сейчас я чувствую себя в полной безопасности.
Алекс вздыхает, звук грубый и неконтролируемый, и я больше не могу этого выносить. Прижимаюсь к нему бедрами, подаваясь вверх, и Алекс обнажает зубы, стискивая их вместе.
— Черт возьми, Сильвер. Это... — его глаза расфокусированы. — Ты так чертовски хорошо чувствуешься, — выдавливает он.
Осторожно, он начинает раскачиваться на мне, и странное давление внутри меня начинает уменьшаться по мере того, как мое тело учится двигаться вместе с ним. Алекс прижимается губами к моему лбу, виску, подбородку. Когда он, в конце концов, использует свои зубы напротив чувствительной кожи моей шеи, ощущение его внутри меня начинает меняться на что-то совершенно другое: давление полностью испаряется, и это начинает чувствоваться хорошо.
— Ах, боже мой! Алекс!
Он кусает сильнее, и я обнимаю его руками, крепче обхватываю ногами за талию, прижимаясь так сильно, как только могу.
— Ты готова к большему? — рычит он мне в волосы.
— Да! Да. Боже, да... — я не похожа на саму себя. Говорю как кто-то другой, когда извиваюсь под ним. Алекс дает мне то, что я хочу, отодвигаясь назад ровно настолько, чтобы потом ворваться в меня.
Боже…
Какого черта?..
Я позволяю своим глазам закатиться на секунду, но они снова открываются, когда ощущение усиливается, и понимаю, что Алекс трет мой клитор. Посмотрев вниз вдоль тела, я вижу, что его рука находится между моих ног, и он использует большой палец, чтобы потереть меня. Я вздрагиваю, не зная, как, черт возьми, справиться с таким огромным количеством ощущений.
— Хорошо? — Отрывисто спрашивает Алекс.
— Д-да.
— Хорошо. — Он ускоряет ритм, на этот раз полностью выскользнув из меня и надавив немного сильнее. Его глаза обшаривают все вокруг — мое лицо, грудь, живот, бедра. Взгляд останавливается на точке, где наши тела встречаются, между моих ног, и мышцы челюсти напрягаются, когда он стискивает зубы. — Бл*дь. Вид того, как ты берешь меня, Сильвер... ты поглощаешь меня... твоя киска... это просто охренительно.
Похоть, грубая и требовательная, впивается в меня своими когтями. Я вижу отражение этой эмоции в Алексе, и выражение его лица заставляет меня двигаться по спирали к безумию. Он мне нужен. Я должна, черт возьми, заполучить его. Хватаю за другую руку, втягиваю большой палец в рот, и Алекс шипит.
— Дерьмо. Осторожнее, Dolcezza.
Я знаю, почему он предупреждает меня. Его движения ускоряются, он толкается все сильнее и быстрее, и знаю, что скоро произойдет, если мы не остановимся. Но впереди еще много дней, чтобы подразнить самих себя. Много возможностей растянуть этот момент. Прямо сейчас огонь, горящий в животе, выходит из-под контроля, и я не хочу его тушить. Острое чувство, которое так сильно потрясло меня, когда Алекс пробовал меня, вернулось, и я снова готова упасть с обрыва.
Хочу, чтобы он упал вместе со мной.
Хочу знать, на что это похоже.
Я обхватываю ногами его бедра, покусывая большой палец, и становлюсь свидетелем того, как Алекс отдается этому чувству. Его глаза вспыхивают, а потом он падает на меня сверху, прижимая к себе, загоняя себя все глубже и глубже, все быстрее и быстрее…
— Дерьмо. Я собираюсь... я собираюсь, бл*дь…
— Кончай. Давай, бл*дь, Сильвер, — рычит он мне в ухо. — Сделай это прямо сейчас. Я хочу чувствовать, как ты пульсируешь вокруг моего члена.
Все, что для этого нужно — это его приказ. Я утопаю с головой в кульминации, не в силах дышать, не в силах издать ни звука, когда взрыв удовольствия обрушивается на меня с силой десятитонного грузовика. Моя спина сгибается, и Алекс держится за меня, пока я погружаюсь в волну оргазма. Затем рычит, мышцы на его руках напрягаются, и он тоже кончает, выбивая из меня жизнь, двигаясь напротив.
Кажется, что для того, чтобы спуститься с высоты, требуется много времени. Но в конце концов, когда мы снова можем дышать, Алекс перекатывается на бок, а потом на спину, увлекая меня за собой. Я лежу на его груди, прислушиваясь к постепенно замедляющемуся сердцебиению, и ощущение от руки, когда он лениво гладит мои волосы, почти гипнотизирует.
— Это та часть, где ты делаешь вид, что опаздываешь, извиняешься и уходишь? — Шепчу я.
Алекс издает неглубокий, мягкий взрыв смеха.
— Нет, Dolcezza. Это тот момент, когда я понимаю, что ты украла мою гребаную душу, и у меня нет никаких шансов когда-либо вернуть ее обратно.
Я тоже смеюсь.
— Значит, не уходишь.
— Нет.
Я провожу пальцами по его груди, следуя линиям татуировок, наслаждаясь теплом огня на собственной коже. Его торс покрыт чернилами, большой рисунок простирается поперек грудной клетки, следуя линии ключицы. Вниз по его боку, плечу и далее по левой руке скользит длинное чешуйчатое тело существа, убедительное и живое. Острые колючие лозы замысловато вьются от его правой руки, вокруг шеи и вниз по животу, сплетаясь между чем-то, похожим на женщину, стоящую на коленях и молящуюся.
— Я ведь обещал тебе ознакомительную экскурсию, не так ли? — тихо спрашивает он. — Полагаю, сейчас самое подходящее время. Давай.
Я не хочу вставать. Этот момент слишком совершенен, но Алекс, кажется, полон решимости, когда встает, протягивая мне руку, чтобы помочь встать на ноги. У окна он выставляет свои руки ладонями вниз, показывая мне нарисованных там волка и розу.
— Это я, — говорит он, указывая на волка. — А это моя мама. Все розы для нее. — Он отдал ей свою правую руку целиком. — Она была мягкая, как цветы. Красивая. — Он пробегает пальцами по виноградным лозам, его взгляд отстранен. — Но у нее так же были свои острые углы. Собственные демоны, которые терзали ее.
Похоже, что виноградные лозы, олицетворяющие этих демонов, обвились вокруг горла Алекса, как будто они могли в любой момент задушить.
— Так вот почему... — Я не могу заставить себя задать вопрос: не поэтому ли она покончила с собой. Однако Алекс, похоже, понял мой недосказанный вопрос.
Он кивает головой.
— У мамы были маниакальные приступы. Их хватало на несколько дней. У нее было столько энергии, чтобы бегать по дому, готовить, петь, убирать. Она брала нас с собой в эти сумасшедшие приключения, гуляя с нами миля за милей под дождем и снегом. Отвозила нас в Уолмарт и просила присмотреть за Беном, пока ходит за покупками, а потом забывала, что вообще привезла нас туда, и уезжала. Продуктовый магазин. Или автомастерская. Мама всегда забывала, где оставила нас. Потом ей становилось плохо, и она впадала в мрачное настроение, круша все вокруг, разрушая квартиру, крича во всю глотку. Как только эта часть заканчивалась, она ложилась в постель и не вылезала оттуда еще несколько дней. Насколько я могу судить, ей никогда не ставили диагноз, но почти уверен, что у неё было биполярное расстройство. Я читал, когда был ребенком, что это генетическое заболевание. Что в шестидесяти-восьмидесяти процентах случаев это наследственное заболевание. Раньше я до смерти пугался, думая, что стану таким же, как она, но... — он выгибает одну бровь. — Я даже не уверен, что это именно то, что у нее было. И никогда не проявлял такого же поведения, как она, а я следил, поверь мне.
