— Ничего, всё позади… ничего ужасного не случилось, а синяки твои сойдут…
Дина вяло кивала, соглашаясь. Но когда они дошли до безлюдной автобусной остановки, куда за ними должен был приехать школьный минивэн, на неё вдруг накатила запоздалая истерика. Мерзкие чужие руки, так бесстыже лапающие её, зловонное дыхание, гадкие ухмылки, сальные взгляды — всё это до сих пор чувствовалось так остро и живо. Грязь, казалось, намертво прилипла к коже, вонь въелась в волосы, в одежду так, что было противно от самой себя.
Её затрясло, сначала беззвучно, но потом словно прорвало. Дина рыдала и долго не могла остановиться. А Эрик просто обнимал её, давая выплакаться вволю.
— Мне так было страшно… — призналась Дина, проревевшись. — Я никогда так не боялась. Я думала… мне конец, думала… а ты спас меня… Ты слышал, как я кричала?
Эрик кивнул. Ему тоже досталось. Губы и нос разбиты, бровь рассечена, скула побагровела и припухла. Наверное, потом глаз заплывёт, думала Дина, глядя на него, а у самой нестерпимо щемило в груди.
— Ты спас меня… — повторила она полушёпотом.
— А что делать-то было? — усмехнулся он и снова притянул её к себе.
Так они и стояли под сиротливым навесом, пока за ними не приехали. Водитель, как оказалось, собрал уже остальных, и когда Дина с Эриком вошли в салон, все так и замолкли, ошарашенно пялясь на них.
— Вы что, с ним подрались? — спросил у Дины Корбут, перегнувшись к ней через проход.
Но она даже реагировать не стала, просто склонила голову на плечо Эрика и закрыла глаза.
47
О том, что произошло в монастыре, ни Эрику, ни, тем более, Дине даже вспоминать не хотелось, но отвертеться от объяснений было невозможно. К тому же, не успели они вернуться, как новость про их злоключения облетела весь пансион.
Сначала пришлось рассказывать куратору, откуда у них побои. При этом Дина впервые видела, чтобы Валентин Владимирович так встревожился или даже испугался. Хотя это и понятно — он же отвечает за их безопасность. Но всё равно его словно подменили.
— Пойдёмте-ка покажемся врачу, — выслушав их рассказ, велел он.
Он и правда отвёл их в медкабинет, хоть Эрик и упирался, заявляя, что всё это ерунда, мелочи, обычная драка, словом, ничего страшного.
Не успела медичка обработать ему ссадины, как туда же заявилась директриса. На ней тоже лица не было. Допросила обоих с пристрастием, потом принялась куда-то названивать, просить, требовать. В конце концов с кем-то о чём-то договорилась и отправила их в городскую больницу на обследование.
— Да зачем? — недоумевал Эрик. — Из-за пары царапин МРТ делать?
Но спорить с Нонной Александровной было бесполезно, и через четверть часа они снова ехали в город. И хотя по договорённости директрисы там их уже ждали, так что в очередях сидеть не пришлось, всё равно это обследование затянулось до позднего вечера, и в школу оба приехали совершенно измождённые. По распоряжению директрисы их хотели покормить поздним ужином, но оба отмахнулись — хотелось скорее добраться до кровати.
А на утро Эрик, можно сказать, проснулся героем. За завтраком только и говорили о том, как он отважно спас Дину Ковалевскую от хулиганья. В столовой и в коридорах он то и дело ловил на себе восхищённые девичьи взгляды. Ему улыбались, а некоторые даже и заговаривали.
Сама Дина отсиживалась у себя в комнате — выходить с синяками на люди она категорически отказалась. Да и всю эту шумиху переживала тяжело. Эрик наведывался к ней перед уроками, но даже при нём Дина закрывала волосами половину лица или вообще отворачивалась. Не хотела, чтобы он видел её такой. Как будто она могла ему разонравиться! Глупость, конечно. Теперь его чувства наоборот обострились так, что даже больно.
* * *
Третьим уроком у них по расписанию стояла история, но Владимир Валентинович задерживался, и аудитория была закрыта. Уже и звонок дали, а куратор так и не появился. Такого сроду не бывало. Олег Руденко злился и беспрестанно поглядывал на часы, остальные же благодушно ждали в коридоре.
Терпения Руденко хватило на семь минут, затем он собрался идти к секретарю. Следом за ним увязался Ренат. Вскоре вернулись оба. Руденко — всё такой же мрачный и молчаливый, зато Шмыгов не стал томить народ в неизвестности и сразу вывалил то, что узнал в приёмной.
— Там нашего Валика Чума дрючит так, что аж мне страшно стало.
— За что? — оживились Полина и Лиза.
— Так за… — Ренат оглянулся на Эрика. — Ну за вчерашнюю поездку.
— И что теперь? — встревожилась Полина. — Не уволит же она его?
— Не знаю, — пожал он плечами. — Но она его капец как нагибает там… про увольнение тоже вроде говорила…
— Нет, нельзя же так… — расстроенно вымолвила Полина.
Эрик, Катя и Корбут стояли возле окна. Точнее, Катя и Дима стояли. Эрик сидел на подоконнике и переписывался с Диной.
— Я бы тоже тебя защитил, — нашёптывал Кате Корбут с блаженной улыбкой. — Я б за тебя, знаешь, всех бы уделал там…
Эрик еле сдержал усмешку, припомнив, как совсем недавно Корбут не осмеливался даже подойти к ней.
— Я бы туда и не полезла, — возразила Катя.
— И правильно, — одобрил Корбут.
Эрик посмотрел на Катю: не слова, а, скорее, её тон задел его. Она сказала это так, будто осуждала Дину. Захотелось даже спросить, чего это она так, но тут в конце коридора показался Валентин Владимирович. Он быстро приближался, чеканя шаг.
Все разом смолкли, глядя на куратора с потаённым любопытством. Выглядел он и впрямь серьёзным и подавленным. Видать, Шмыгов не соврал.
Куратор поздоровался со всеми, извинился за опоздание и, отомкнув дверь, пригласил класс в аудиторию. Эрик спрыгнул с подоконника и нечаянно зацепил Катину сумку, лежавшую рядом. Сумка упала на пол, оттуда выкатилась ручка, выскользнули книги и тетради.
— Э, прости…
Эрик одновременно с Корбутом присел на корточки, чтобы всё собрать, и тут на глаза ему попался уголок блокнота. Знакомая обложка…
Ещё не успев сообразить, Эрик неосознанно протянул руку к блокноту, но тут Катя торопливо подняла сумку. Он озадаченно взглянул на неё и всё понял… Даже спрашивать не пришлось — по её лицу, по взгляду и так стало ясно. Неясно было только одно: зачем она так сделала, зачем лгала ему?
Несколько неприятных секунд он смотрел на неё, словно пытался это разгадать, но когда Катя, краснея, пролепетала, что всё ему объяснит, он лишь холодно произнёс:
— Не утруждайся.
Развернулся и направился в класс.
— Кать, ты чего? Ты плачешь? Почему? — слышал Эрик за спиной взволнованный голос Корбута, но даже и не подумал оглянуться. — Кать, да что случилось-то? Что это сейчас было, а?
Ответила ли Катя Корбуту что-нибудь или нет, Эрик уже не знал.
48
После уроков Эрик снова заглянул к Дине, но Полина с Лизой тоже как раз вернулись с занятий. И если Полина вскоре тактично вышла, то Лиза упрямо торчала в комнате с недовольной миной.
На предложение Дины пойти прогуляться Лиза огрызнулась:
— Вам надо, вы и прогуливайтесь. А мне ещё уроки делать.
Эрику, конечно, хотелось побыть с Диной наедине, хотя бы недолго, но не вышвыривать же Лизу из её собственной комнаты.
Та и правда сначала села за стол, обложившись книгами, но явно прислушивалась к их полушёпоту.
— Пойдём во дворе посидим? — звал на ушко Дину Эрик.
Но она отказывалась:
— Нет, куда я такая страшная?
— Мне ты любой нравишься.
Лиза еле слышно фыркнула, но неожиданно поднялась, взяла со стола книгу и, не глядя на них, сообщила:
— В библиотеке поготовлюсь.
И действительно вышла.
Наконец-то они остались одни.
Эрик пересел к Дине, на кровать, придвинулся ближе. Она наклонила низко голову так, что волосы почти закрыли лицо, а сама при этом выпрямилась и заметно напряглась. Он протянул руку, отвёл локон за ухо. Но Дина от этой невинной нежности вдруг смутилась, порывисто поднялась, отошла к окну.
