и апатию на тяжелый разрыв с Эдиком. Пусть думают, что хотят, лишь бы оставили меня в покое и не доставали своими нравоучениями.
Первые две недели подушка по ночам становилась мокрой от слёз. Меня душил и мучил один вопрос – за что Ринат со мной так поступил? Потом настало безразличие, точнее какая-то ярость затопила моё сердце, и я решила – хватит! Страдать, плакать и мучиться неизвестностью. Достаточно! Раз он так поступил со мной, значит, он просто не достоин меня. А моих слёз так и подавно.
Но легче не становилось. От слова вовсе. И через пару недель я всё-таки решила попробовать еще раз – позвонила в отель и нарвалась на Жанну. Причем она в категоричной форме отказалась мне называть фамилию Рината, а также давать его номер телефона. И его друзей, кстати, тоже. Еще и заявила, что Аллочка уволилась, а значит шансов у меня нет никаких.
Дожилась, как говорится, на старости лет. Я, кандидат экономических наук, имеющая математический склад ума, всегда собранная и предусмотрительная – не знаю фамилии парня, с которым провела больше недели вместе! Как?! Вот как такое могло случиться?
Если бы моя бывшая подружка Светка заявила мне о том, что она не знает фамилии своего парня (а она большинство имен с трудом запоминала, через неделю после расставания забывая их напрочь), я бы просто рассмеялась, потому что это в её духе. Но как могла так поступить я?
Не зная фамилии, найти человека довольно трудно, даже несмотря на век информационных и компьютерных технологий. Я даже стырила у мамы логин с паролем от «Одноклассников» – вот у кого друзей завались, и общение с подружками зашкаливает. Я, например, не зарегистрирована ни в одной из социальных сетей, потому что мне, во-первых, некогда общаться, а во-вторых, и в-главных – не с кем. Да и времяпровождение в соцсетях я считаю бессмысленным.
Ринат Ильфатович – исключительно татарское имя, о чем мне поведала знаменитая Википедия. В одной Казани более трех тысяч мужчин с таким именем, про страну я просто промолчу. Стоит признаться, что сыщик из меня хреновый, и настроение от моих неудач падало с каждым днем всё ниже и ниже.
Как бы я не хорохорилась, но еще и предательство лучшей подруги сильно подкосило мое душевное состояние, добавив новых переживаний. Не осталось ничего, что нас с ней связывало. И от этого становилось еще больнее. Правда, Светка всё же сделала попытку помириться. Как оказалось, Эдик ее бросил сразу же после того, как я их застукала, заявив, что она – это просто ошибка. И любит он меня. Вот же идиот, прости Господи!
Выяснять отношения с лучшей подругой я отказалась напрочь – моя рана от предательства двух близких людей еще кровоточила, и выяснять, кто же прав, а кто виноват в этой ситуации, мне не хотелось. А тем более делиться со Светкой своими переживаниями – не заслужила, раз за моей спиной смогла поступить подобным образом. Где гарантия, что она этого не повторит, особенно когда я буду нуждаться в её поддержке вновь? Нет уж, спасибо, лучше держать в себе переживания, чем снова получить удар ниже пояса.
– Спасибо, – тихо отвечаю, пытаясь улыбнуться. Получается с трудом, всё-таки не хочется расстраивать маму.
– Вы с Эдиком такая красивая пара, – она меня обнимает и целует в щеку, а я в ответ кривлюсь. Опять завела старую песню о главном, ну сколько можно уже доставать меня своим ненаглядным Эдиком? – Может, после сегодняшнего вечера у вас всё наладится?
– Мама, не начинай, – ворчу, отстраняясь от любимой женщины, так как желание пререкаться отсутствует целиком и полностью. – Ты же знаешь, я иду на этот дурацкий благотворительный вечер с Эдиком, потому что отец попросил. Я в принципе туда идти не хочу, но вы правы – мне надо развеяться.
– Так, может… – начинает снова мама, но я её перебиваю:
– Не может, – в моем голосе звучат стальные нотки. – Ничего не будет! И наш сегодняшний поход ничего ровным счётом не значит. Вы правы, – выставляю руку вперед, так как мама открывает рот, чтобы мне возразить. – Мне до сих пор больно от предательства Эдуарда. И должно пройти время, чтобы я его простила, – выдаю заученную фразу на одном дыхании.
Так проще, по крайней мере, после этих слов родители обычно замолкают и больше не давят. Какое-то время. А потом опять напоминают, что пора бы простить Эдуарда, но я вновь выдаю заученную фразу, после чего они снова затихают. И так уже два месяца к ряду.
Эдик поступил хитро. Я-то была твердо уверена, что он придет к моему отцу, обвинит меня в каком-нибудь злодеянии (вплоть до измены), или наплетет еще какой-то чепухи, чтобы объяснить разрыв нашей помолвки. Но всё оказалось не так, как я предполагала изначально.
Он, конечно, прибежал к моему отцу, но исключительно покаяться – был не прав, бес попутал, и всё в таком же духе. Готов понести наказание и вымаливать мое прощение днями и ночами – вот же гаденыш, прости Господи.
Отец, как я и предполагала, сначала взбесился. Орал на Эдуарда так, что стены дрожали от его гнева. Выгнал из нашего дома, заявив, что прекратит с ним какое бы то ни было общение в принципе. Вплоть до разрыва всех договоров и контрактов.
Его негодование и гнев длились ровно неделю. А потом я подслушала (чисто случайно, придя раньше домой), как он разговаривал с мамой в спальне…
– Я считаю, что Кристина должна простить Эдика, – по всей видимости, тяжело вздохнул. – Он виноват, не спорю, но кто не делает в жизни ошибок. Переспал с этой шлюшкой, с кем не бывает. Но ведь покаялся и готов вернуться.
– Коля, я считаю…
– Поговори с Кристиной, – нагло перебил он маму. – Ведь ничего трагичного не произошло. К тому же, в нашем кругу это не редкость. Но я с Эдуарда взял обещание, что это было в первый и последний раз.
– Я попробую, – тихо произнесла мама, и я поняла, что меня снова начнут учить жизни. – Но ты видишь, как она переживает. Бедная девочка…
Дальше слушать не имело смысла – если отец решил, что мы должны быть с Эдиком вместе, то его танком
