и увидела Римму, стоящую рядом. Валеры не было.
– Атаки? Где Валера? – голова шла кругом. Я ничего не понимала.
– Его охрана вызвала куда-то. Он велел с тобой побыть. Ты как?
– Вроде, ничего, – стерла со лба капельки пота. Попыталась выровнять дыхание.
Спустя минут десять меня наконец-то отпустило. На плечи больше ничего не давило, а в груди не сжимало. Я наконец-то смогла сделать глубокий вдох. Римма все еще была рядом. Подруга глаз не сводила с сына губернатора, тридцати пяти летнего мажора, вокруг которого сейчас кружилась целая толпа девушек.
– Римм, не надо, – попыталась вразумить ее, за что была награждена сердитым взглядом.
– Еся, а ты что тут стоишь?! – раздался громкий голос Ирмы. Обернувшись, я непонимающе уставилась на приятельницу.
– Ты знаешь, где твой муж сейчас? – она продолжала говорить громко и быстро. Это могло значить только одно. Ирма в панике.
– Муж с кем-то на встрече…
– Тайсон приехал! Именно он сейчас закрылся с твоим мужем в кабинете губернатора!
Мне стало дурно. О, нет. Этот ублюдок не имеет права заявляться сюда и угрожать моему мужу! Только бог знает, что там происходит за закрытыми дверьми. Валера в опасности! И куда, нужно спросить, смотрела вся многочисленная охрана Кобзаря?! Нет. Я не смогу так просто стоять и ждать, когда это чудовище убьет моего мужа. Я вырву ему сердце, я глотку ему перегрызу, но не позволю трогать свою семью!
– Еся! Ты куда? – раздался за спиной перепуганный голос Риммы. Но я не слышала ее. Я шла напролом, пробираясь к лестнице на второй этаж. Я не знала, что буду делать там. Но, позволить Тайсону лишить меня еще и Валеры?! Нет! Никогда!
Тайсон
Я представлял этот момент восемь гребаных лет. В самые безвыходные минуты, в часы отчаяния мечты о мести не давали мне сдаться. Когда я не мог заснуть от скручивающего в узел голода, когда боль от ножевых и от огнестрельных ранений заставляла выть от боли и мечтать о смерти, я прикрывал глаза, и лишь одна только мысль не давала мне пасть духом. Я видел последние минуты его жалкой жизни. Все до мельчайших деталей продумал, представил. Я знаю, какими испуганными будут глаза предателя. Я даже знаю тон его голоса, когда он будет ползать передо мной на коленях и умолять о пощаде.
Я представлял это сотни раз. Как мой кулак вонзается в его плоть, рассекает кожу, ломает кости. Я думал о том, как выбиваю из этого куска дерьма жизнь. Я представлял все так детально, что знаю, какой была на вкус его кровь.
Я стал чудовищем. На моих руках море крови. Моя душа давно сгнила, еще там, на зоне, когда я собственными руками уничтожил своего убийцу. Сколько я нанес ему ножевых? Не помню. Тьма в голове, тьма вместо памяти и полная пустота в душе.
И сейчас я здесь. Кобзарь передо мной. Вжался всем своим жалким телом в стену, наивно полагая, что тем самым, он сможет отсрочить свое наказание. В его взгляде примесь страха и ужаса. Я впитываю эти эмоции. Но не ощущаю желаемого. Нет кайфа, нет драйва или чувства облегчения. Только горечь. Перед глазами то и дело всплывают картинки танца в общем зале. Он и она. Обнимаются, смеются, выглядя такими счастливыми. Словно чертовы любовники, только что дорвавшиеся друг до друга.
Собственные мысли рассмешили меня. Любовники. Они муж и жена. У них ребенок. Конечно, Есения будет висеть на нем при всем народе. И так противно стало от самого себя, от своей слабости. Я недостоин. Чтобы я ни сделал, как бы не поступил, сраный предатель Кобзарь всегда был на шаг ближе к ней. И сейчас, одно движение руки, спуск курка и выстрел. И его нет. Его жалкая жизнь в моей власти. Но я не чувствую себя хозяином положения. Я словно пес бездомный. Озлобленный на несправедливую жизнь, но все еще хранящий в своем сердце надежду на то, что меня полюбят.
Я должен это сделать. Должен убить Кобзаря. Не только потому, что Старик просил меня решить проблему с ресторанным бизнесом в городе. Нет. Я должен его убить, чтобы освободить себя.
Должен. Должен. Но не могу. Я стоял и смотрел на это ничтожество. И чувствовал себя еще хуже, еще ниже. Я смотрел в его отвратительную рожу и видел ее улыбку. Их бл*дски счастливые лица. И я не чувствовал себя выше его. Нет. Я все еще был грязью на их ботинках, совсем как Гера Греховский семь лет назад, жизнь которого не стоила ни черта.
Наклонился к нему. От ублюдка так и смердело страхом. Сцепив зубы, проговорил.
– Отступись, идиот. Отдай все, и, может быть, я сохраню твою гнилую жизнь…
Его подбородок трясся. Его глаза, они были так широко раскрыты, что казалось, его глазные яблоки вот-вот и выкатятся на пол. Бьюсь об заклад, если я заставлю его подняться, увижу под ним лужу экскрементов. Долбанный трус.
– Грех? Но, как? Как?!
Засмеялся. Выпрямил спину, разминая шею. Бл*ть, на кону судьба его семьи, а этого кретина интересует только вопрос о моем спасении. Хотя, с другой стороны, не часто увидишь врагов, вернувшихся с того света.
Снял с предохранителя ствол и упер его в скулу придурку.
– Хоть раз подумай о своей семье, г*ндон. Твоя судьба была предрешена еще восемь лет назад. Теперь ты тянешь за собой жену и сына.
Присел рядом, заглянул в глаза так, чтобы он видел мои, понимал каждое мое слово, через себя пропустил.
– Я знаю, что ты заказал Старика.
В глазах Кобзаря вспыхнуло еще больше страха. Правильно понял. П*зда ему в любом случае. А вот мне нужно, чтобы этот идиот еще немного пожил. Если все сработает, как нужно, Кобзарь своей тушкой дарует мне свободу от Старика. А это пленяет намного сильней, чем мысли о мести.
– Твой друг боится призраков, мне даже вытягивать из него ничего не пришлось, – улыбнулся, дав ему понять, откуда у меня информация. На лице Кобзаря появился оскал.
– Питон всегда был трусом. Погоди. Отец… так это ты убил его?
Я улыбнулся. До него только сейчас стало доходить суть происходящего.
– Замочить старого козла было для меня приятным делом. Но самое сладкое я оставил напоследок.
Кобзарь озверел. Даже позабыл о пушке, приставленной к его лицу, ринулся в мою сторону.
– Не тронь ее, тварь! Она любит меня! У нас ребенок!
– Да пох*й мне на нее. Трахну и выброшу в помойное ведро, туда, где ей и место. А для
