— Крис — зовёт меня Давид и вырывает свою руку из моей хватки. Я не поднимаю голову, поэтому он касается моего лица, своими тёплыми пальцами. От его прикосновения по телу разливаются волны тепла. Он поднимает мою голову и наши взгляды встречаются. Я могла бы утонуть в его потрясающих голубых глазах цвета океана.
— Я тебя очень люблю — шепчу я, не давая ему возможности продолжить — Мне очень плохо без тебя, Давид. Пожалуйста, давай попробуем еще раз. — мой голос дрожит и я вот-вот расплачусь, когда Давид закрывает глаза и делает глубокий вдох-выдох. А потом подаётся вперед и его губы накрывают мои, он валится на меня сверху, и я обнимаю его двумя руками за шею. Мы целуемся.
Нас прерывает Артем. Снова.
И клянусь, что в этот раз стон его раздражения слышит весь дом. Давид нехотя поднимается и тянет руку, чтобы помочь мне. А после исчезает с Артемом, где-то не знаю где.
Поэтому меня какое-то время развлекает Никита. Он на коляске, потому что еще долго не сможет ходить из-за сломанного бедра. Мы вместе придумываем, что можно приготовить на завтрак и после того, как он называет мне целый список все возможных завтраков, я, наконец, останавливаюсь на простой яичнице, потому что, должна признаться, с трудом справляюсь с готовкой. Но Никита не возражает. Моя яичница выглядит аппетитно, а судя по тому, как на неё набрасывается, Никита очень голоден.
После завтрака мы отправляемся в гостиную, но Давид не появляется и к тому времени. Я начинаю волноваться, а что если они с Артемом подрались. Но вижу, что мои опасения напрасны, когда Давид появляется и приносит с собой веселое настроение.
Я вскрикиваю, когда он неожиданно наклоняется ко мне и целует в шею, а его ловкие пальцы считают мои рёбра. Никита прищуривается глядя на нас и моё сердце сжимается от того, что между нами снова всё хорошо.
Я принимаю решение остаться с Давидом и Никитой до самого вечера и вообще, это хорошая идея, потому что Давид совершенно не справляется с обязанностями няньки. Единственное в чем он полезен — это перетащить Никиту с коляски на диван, чтобы он посмотрел телевизор, пока мы с Давидом торчим на кухне, делая вид, что занимаемся обедом, а на самом деле просто целуемся и обнимаемся. Я сижу на столе, а он стоит у меня между ног. Я чувствую себя на вершине мира, мои ноги и руки немеют, а пальцы приятно покалывают от его близости и аромата. Мне кажется, что я вся пропитана им и это лучшее, что случалось со мной за последнее время.
Мы снова вместе, но всё как будто начинается с начало. Давид встречает меня после занятий, мы гуляем и много говорим.
Я заканчиваю школу. Это странное чувство, не могу описать испытываю ли я огорчения по поводу того, что закончилось моё школьное время, но на выпускном вечере не проливаю слёзы, как многие мои одноклассницы.
Я радуюсь, когда получаю письмо о зачислении в институт искусств. Я больше ничего не рассматриваю. В отличие от моего папы.
Он не доволен.
Не доволен мной, моим выбором и особенно тем, что Давид снова в моей жизни. Папа по-прежнему не принимает мой выбор, как и моя мама, но в отличие от папы, она не показывает своё огорчение, не кричит на меня и не давит. Она использует совсем другую тактику.
Например, когда мы вместе идем в салон на маникюр или просто встречаемся в кафе, чтобы выпить кофе. Она начинает говорить о будущем, о правильном выборе и как будто легко и ненавязчиво утверждает, что я делаю неправильный выбор.
В последний раз при встрече с ней я лишь молча кивала, хотя уже знала, что сегодня вечером, когда снова увижу Давида, отдам ему ключи от своей квартиры, потому что вчера сделала для него дубликат.
39
Я улыбаюсь и откидываю голову на край ванны, когда Давид заканчивает читать.
Я наслаждаюсь теплой ванной с пеной, пока он сидит рядом со мной на полу, положив одну руку на край ванны, а в другой держит журнал. Это городской журнал и Давид купил его лишь потому что в этом месяце на его обложке мой папа. А так же на развороте его интервью.
Ничего удивительного, мой папа построил достаточно домов и торговых центров в этом городе, чтобы о нём писали.
Давид смеётся, а я закрываю глаза и шевелю ногами, отчего вода слегка приподнимается.
В своём интервью папа много говорит о работе и планах на ближайшее будущее, а также с гордостью говорит о своей семье. О маме, которую просто обожает и здесь, между прочим, он ни капельки не соврал, а вот про меня наговорил много всего и мы с Давидом неплохо повеселились над его ответами о моём будущем, об обучении и успехах. Папа поделился моим увлечением рисованием, и было в его словах что-то, что я могла бы сравнить с гордостью, если бы он каждый день не демонстрировал своё истинное отношение к моему увлечению.
Я шумно втягиваю воздух и открываю глаза, когда рука Давида погружается в воду, а его теплые пальцы скользят по моей ноге. Он кладёт вторую руку на край ванны и опускает на неё голову, упираясь подбородком. Давид босиком и без футболки, на нём лишь пижамные штаны в клеточку. Смотрю на него, ловлю в его бледно-голубых глазах игривый блеск и у меня замирает сердце. Я так много всего чувствую, когда он рядом и когда не рядом — тоже. Иногда меня это пугает. А кто не будет напуган тогда, когда парень заставляет тебя чувствовать всё то, что я чувствую рядом с Давидом.
Я так сильно его люблю. Люблю каждую его частичку и знаю, что он так же сильно любит меня, а его тёплые, ищущие пальцы и эта игривая улыбка являются тому подтверждением.
Приподнимаюсь и протягиваю руки, чтобы обхватить лицо Давида своими мокрыми руками, на которых полно пены, но он не возражает и слегка приподнимается, а потом подаётся вперёд, чтобы поцеловать меня и я, пользуясь моментом, тяну его на себя так сильно как могу. Он плюхается прямо на меня, а вода из ванной расплёскивается на пол.
Мы двигаемся, и Давид ложится позади меня, а я на его и удобно устраиваю голову на его плече.
Мы с Давидом живём вместе уже четыре месяца, если не считать те три недели, которые мы провели с родителями в отпуске в Тайланде.
Моя квартира стала нашим личным раем.
В большой комнате, которая является нашей спальней, стало чуть больше полок с книгами и дисками, когда Давид перевёз сюда свои вещи. На свободной стене появились несколько картин из его квартиры. Кровать, которую нашли для меня Артем и Аня мы заменили опять же на ту, что стояла в квартире Давида.
Возле окна удобно расположился мой мольберт, а рядом небольшая тумбочка, которая забита кистями, красками и альбомы с набросками, карандашами. Когда я снимала эту квартиру, даже не подозревала какой тут потрясающий свет, чтобы работать над моими картинами.
У стены рядом, на полу стоят несколько моих уже готовых картин, и на одной из них я нарисовала Давида. Он отказался позировать мне, но этого и не требовалась. Я хорошо знала каждую черту его лица, поэтому без труда изобразила его на холсте. Он получился невероятным, самим собой, таким настоящим, живым и чувственным. Таким, каким вижу его я. На картине, он сидит в кресле, откинувшись назад, и смотрит прямо на меня своим фирменным взглядом. На нём светлая футболка и я даже прорисовала каждую черту его татуировки на предплечье.
Завтра, наконец, состоится свадьба Артема и Ани, которую они откладывали из-за того, что произошло с Никитой, и дожидались, когда он поправится.
Богдан вернулся домой и я действительно очень счастлива от того, что братья поговорили и смогли спокойно обсудить проблемы. Хотя кто-то из них всё-таки ударил Богдана в лицо. Поэтому около трёх недель он щеголял с синяком под глазом.
Я вижу, как Никита пытается быть самим собой, тем, кем мы привыкли его видеть, игривым, веселым и болтливым, но в моменты, когда он не в центре внимания я замечаю, каким подавленным он выглядит.
******
Утро встречает нас осенней сентябрьской прохладой и запахом леса и скошенной травы, когда мы проходим по кирпичной дорожке к стойке регистрации. Мы приехали в Усадьбу за городом, где обычно обитают туристы и гости города. Но сегодня она полностью в нашем распоряжении и через несколько часов здесь пройдет свадьба Ани и Артема.
