набок. — Так в чем же дело, Натали? Ты правда приехала закрыть это место?
— А ты не ходишь вокруг да около, а? — Натали улыбнулась и пошла прочь от толпы. — Ты разговаривал с Таннером.
— Он обеспокоен, да. У него есть причины?
Она разглядывала разбившихся на группки работников, носившихся туда-сюда детей, танцующие парочки. Хэл подозвал Таннера поговорить с пожилой парой. К ним подошел черноволосый мальчик, и Таннер поднял его и посадил к себе на плечи. Он внимательно выслушал, что мальчик шептал ему на ухо, потом засмеялся, кивнул и опустил его на землю. Пожилая женщина крепко обняла Таннера. Дедушку отозвал в сторонку другой джентльмен, и скоро Таннера увлекли в разговор несколько более молодых мужчин.
Похоже, все знали всех, и Натали почувствовала себя посторонней. Сердечные объятия, добродушные поддразнивания, группки сплетничающих девушек и бегающие в толпе дети всех возрастов — все говорило ей о том, что на самом деле значит «Майлиос».
«Майлиос» больше, чем просто бизнес. Это семья.
И вдруг ей больше всего на свете захотелось стать частью этой семьи.
— Натали? — Дэвид ждал ответа. — Твой отец закроет это место?
Глаза щипало, но она повернулась к нему:
— Нет, если это в моих силах.
Таннер вполуха слушал Мигеля. На противоположном конце площадки Натали прохаживалась вместе с Хэлом. Когда они останавливались поговорить с кем-нибудь, она внимательно и вежливо слушала и была ласкова с детьми. С Илианой она говорила на испанском. Он был не в курсе, что она знает язык. Но он начал понимать, что еще многого не знает о Натали.
Не знает, но хотел бы.
Когда днем она спустилась по ступенькам и увидела лошадей, ее лицо озарилось, так что у него перехватило дыхание. В простом платье она выглядела совершенством, и ее элегантность удивила его. Нить жемчуга у нее на шее придавала шик, напомнив ее бабушку Грейс, несмотря на то, что цепочка со странным кулоном никуда не делась. А как она на него посмотрела? Всего на миг, когда она улыбнулась, он увидел ту Натали, которую помнил.
Он задумался, были ли у нее счастливые годы. Хоть раз после смерти Николь чувствовала ли она свободу быть собой, просто повеселиться. Что она сказала бы, предложи он помочь с этим? Должно быть, она уже давно не гуляла по пляжу и не любовалась закатом.
Да что с ним такое?
С того вечера на шоссе, когда она доверилась ему, позволила увидеть свою беззащитную сторону, старательно возведенная стена вокруг его сердца начала крошиться.
Если он не будет осторожен, эта женщина сможет ее разрушить.
Таннер не был уверен, что готов пойти на такой риск.
К Натали подбежала Джени. Улыбка, которую она подарила его племяннице, была искренней, как будто она действительно была рада девочке. Джени взяла Натали за руку, и та сразу же наклонилась, слушая. Потом кивнула, обняла ее, и Джени снова убежала.
У Таннера перехватило горло. Было здорово видеть, как Дженни улыбается.
Его племянница внешне храбрилась, но Таннер знал, что она страдает. Ей не хватало Марни. Не хватало мамы, поправляющей одеяло перед сном, говорящей, какая она особенная. Как сильно ее любят.
А еще Джейс. Что, если Рэнс и правда приедет в Калифорнию? Конечно, приедет. Это неизбежно. Но утренняя ссора не давала ему покоя.
Ему надо больше времени проводить с Джейсоном. Таннер понимал, что в последнее время ему не хватало выдержки. Днем, вернувшись из больницы домой, эмоционально выжатый, он некоторое время сидел на веранде. Гвин положила голову ему на колени. Он играл с мягкими собачьими ушами и вдруг понял, что молится. Не искренне, как раньше, а просто «Боже, если после всего ты все еще слышишь меня, мне не помешала бы помощь».
Он был на пределе и понятия не имел, как из этого выбраться.
Натали посмотрела в его сторону, и их взгляды встретились. Секунду она просто смотрела. А потом улыбнулась. И вот опять. Улыбка, которую он помнил с юности, та, которая заставляла сердце биться чаще, но при этом каким-то образом поддерживала, успокаивала метущиеся мысли, как будто она точно знала, о чем он думает.
Губы Таннера приподнялись по собственной воле.
Его затягивало все глубже.
Нет. Ни за что.
Он резко развернулся и чуть не сшиб Дэвида.
— Ладно, это уже второй раз за день, приятель. Нам надо перестать сталкиваться так, — хохотнул Дэвид, поднимая пластмассовый бокал с вином. — Превосходное каберне в этом году. Я думаю, ты превзошел сам себя.
— Твои бы слова да Богу в уши.
— Само собой. — Юмор Дэвида поднял ему настроение. — Похоже, Натали получает удовольствие.
— Это хорошо.
Таннер сунул руки в карманы и уставился в землю.
— Я видел, как ты на нее смотришь.
— И что?
Давай, добей. Он завозил мыском ботинка по траве.
— И я подумал: «Вот в кого мог бы влюбиться мой друг».
Таннер вскинул голову:
— Что?
В глазах Дэвида мелькнула понимающая улыбка:
— Может, ты уже наполовину влюбился в нее, Таннер Коллинз?
— Дэвид, ты чокнулся.
— Что? Я думаю, что она идеально тебе подходит.
Таннер фыркнул:
— У нее серьезные проблемы. Она может быть склонна к суициду, насколько мы знаем.
Он сомневался, но может это заставит Дэвида отступить.
— А кто знает, что готовит нам будущее, Таннер? Лучше любить и потерять, чем вообще никогда не любить.
— Сам придумал?
— Нет, — засмеялся Дэвид. — Это Теннисон. Но есть над чем подумать, как считаешь?
— Тебе не надо идти писать проповедь или еще что?
Таннер пошел прочь.
— Не-а, приятель. Я импровизирую каждое воскресенье. Просто стою и жду, когда Бог пошлет мне слова.
Таннер остановился и уставился на друга:
— Серьезно?
Дэвид хлопнул его по плечу и от души рассмеялся:
— Шучу. Но слушай... Натали кажется действительно хорошей. Совсем не такой, как я представлял после разговора с тобой.
— Дэвид, — прорычал Таннер. — Может, остальным прихожанам и нравится, что ты суешь нос в их дела, но я не хочу. Отвали или я начну ходить в другую церковь. После того как ткну тебя мордой в пыль.
— Пустые угрозы. — Дэвид допил вино и отправил пластмассовый бокал в мусорку, мимо которой они проходили. — Ты не склонен к насилию, Таннер. Хотя иногда тупишь. Если упустишь эту девушку, тогда я
