на неё свысока, так, наверное, смотрят на какое-то мелкое назойливое насекомое.
– Живо в мой кабинет. Мы должны поговорить.
– Я не пойду.
– Ради своего ублюдочного сына пойдёшь.
Единственный раз, когда Роман назвал Лёву ублюдком был, когда он отсылал её в Нижегородскую область, беременную на последних месяцах.
Тогда она ещё не понимала, что ждёт её с ребёнком.
Теперь же… пришлось кивнуть и нехотя последовать за Ерохиным.
Они спускались по лестнице и впереди шёл Роман. На мгновение Вика подумала, а что случится, если она слегка толкнёт его. Может, это решит все её проблемы в итоге? Всякий раз, когда Вика думала о мести Роману, в голову лезли одни и те же фантазии, всё они заканчивались одинаково – его смертью.
Пришлось помотать головой, чтобы сбросить дурман и сосредоточиться на настоящем.
Но зайдя в кабинет и услышав, как за спиной, словно затвор ловушки, захлопывается дверь, Вика обхватила себя руками, готовясь к непростому разговору. По крайней мере, она надеялась, что дело ограничиться лишь разговоров. Но, зная Романа, ожидать можно было чего угодно.
Промелькнула мысль, что она сглупила, добровольно зайдя в логово хищника, но Роман заговорил, и Вика сосредоточилась на его словах, стараясь не думать о пугающих перспективах.
– Вот мы и наедине. Можем всё спокойно обсудить, – прошелестел он, когда Вика обернулась.
Не смотря на спокойный тон и слова, призванные усыпить бдительность, Роман Сергеевич хмурился. И это настораживало.
– Я уже говорила, что не передумаю.
Роман двинулся на неё, а Вика инстинктивно отступила, готовая рвануть к двери, но он резво схватил её за руку, да так крепко, что, наверняка, останутся синяки.
– Не прикасайся ко мне!
– Как иначе мне удержать тебя? Я пытаюсь поговорить, Виктория, а ты хочешь сбежать. Думаешь, я не вижу? Ох, Вика… Вика… мне это совсем не нравится.
– А мне не нравится, что ты решил торговать мной, как вещью.
– Торговать? Вещь? Ты о чём вообще? Я тебя умоляю! Очнись уже! Ты живёшь в роскошном доме, нужды не знаешь. И всё это благодаря мне! Благодаря тому, что я спас тебя!
– Ты этого не делал! Ты не спасал меня! Себя, быть может, только если… Воспользовался ситуацией, чтобы втянуть меня в свой бизнес, шантажировал по своему вкусу… – Вика запнулась, хотя ей ещё многое хотелось добавить. Особенно о том, как именно он иногда издевался над ней, используя, как игрушку для удовлетворения. Но она решила промолчать и не напоминать ему об этом. К чему ворошить угли? К чему подкидывать новые идеи унижения? – Ты не из тех, кто помогает, ничего не ожидая взамен. Хватит уже врать, Роман Сергеевич!
Ерохин не ослабил хватку, наоборот, дёрнул Вику на себя. Она чувствовала его дыхание своей похолодевшей кожей, и эта близость вызывала лишь тошноту.
– Если бы не я, неблагодарная девка, сегодня ты была бы мертва. А так живёшь, дышишь, передвигаешься. И с твоим сыном полный порядок.
– Хватит, отпусти! – Она снова попыталась вырваться, чувствуя себя птицей, попавшей в силки.
– Если бы не я, Федя бы тебя убил.
– С чего ему было меня убивать, – нахмурилась Вика, не понимая, куда клонит Роман.
– Белоусов знал, что ты беременна, дорогуша. – Он наклонился и теперь вкрадчиво нашёптывал ей в самое ухо, прижимаясь губами к ушной раковине. – Он был в курсе, что ты залетела, дети на стороне стали бы причиной развода, а терять поддержку от родни Регины ему совсем не хотелось. Кем ты была? Очередной проходной девкой. Что бы изменилось от твоей смерти? Ничего. Мир бы не рухнул, Виктория. А вот мир Фёдора шатался. И он собирался всё решить одним выстрелом. В тебя, милая… в тебя. В суматохе новогодней ночи никто бы ничего не понял…
– Это неправда! – горячо возразила Вика. – Я никому не говорила о беременности!
Роман отстранился и затрясся от смеха.
– Серьёзно? А Юле? Разве ты ей не рассказала? – Вика задержала дыхание: это было правдой. Единственным человеком, которому она доверила свой секрет, была Юля, и она обещала хранить молчание. – Юля сказала Вите, а Витя, конечно, сказала Фёдору. Он ему в рот смотрел, ревновал, а на тебя злился.
– Что? Нет!
– Я… это я спас тебя, Виктория. Я тысячу раз уже спасал твою задницу.
Вика начала отрицательно качать головой, из глаз брызнули слёзы, когда она осознала, что произошло много лет назад. Витя ревновал, но совсем не её. Он, конечно же, был в курсе, что она и Федя стали любовниками, потому что ему растрепала Юля. А она была её единственной подругой и доверенным лицом во всех делах. За несколько недель до нового года Вика поделилась с ней новостью, что она беременна. Та передала брату, потому что доверяла ему, а он побежал к Феде, потому что отчаянно желал помешать возобновлению их романа. Глупый Витя… знал бы он, что ничего уже не будет. И как всё обернулось? Чего бы не замышлял Фёдор, именно он закончил тот вечер в луже собственной крови.
И Роман всё это знал, и много лет хранил молчание. Почему?
Осознание хлестнуло по ней наотмашь, и Вика резко вскинула голову.
– Это ты… ты убил его… – прошептала она. – Это ты убил его. Воспользовался ситуацией и у…
Ерохин не дал ей договорить, лишь схватил за горло и толкнул к стене, впечатывая в твёрдую поверхность так сильно, что Вика подумала, что от такого удара можно и умереть. Стена не была простой стеной – дизайнерский голый кирпич и стеклянные полки врезались ей в спину.
Вика застонала от боли, а Роман дёрнул её на себя и с новой силой впечатал в стену. Второй удар оказался больнее предыдущего. Стекло раскрошилось.
Она могла видеть ярость и решительность на лице хозяина и сузившиеся от ненависти змеиные зрачки, хотя перед глазами всё плыло. Наконец, Роман толкнул её последний раз и, пнув возникший на его пути стул, вышел из кабинета, резко хлопнув дверью.
Вика безуспешно пыталась подняться, цепляясь руками за стол, сгорбившись, как столетняя старуха без трости с покалеченной спиной. Она открыла рот, чтобы позвать на помощь, но вышел у неё лишь слабый писк. Оставляя бесплотные попытки подняться, она поползла к креслу, пытаясь найти положение, которое хоть как-то облегчит боль.
Если она раньше и думала, что сможет выйти из кабинета Ерохина с высоко поднятой головой, то глубоко ошибалась. Он указал ей на её место.
Вика снова зарыдала, понимая, что ей уже не сдержаться. Хотя каждое вздрагивание отдавалось болью в израненной спине.
– Вика? Что случилось?
Она
