отдачу.
Наклоняюсь к её ушку, целую, покусываю.
— Потому что это правда, и не надо меня стесняться, Есь, я ещё с тобой и половины своих фантазий не воплотил.
— Ты ненормальный, — уткнувшись мне в плечо, мышка начинает сдавленно смеяться, а я просто наслаждаюсь её доверенностью, открытостью.
И зачем я только скрывал от неё свое альтер эго, сказал бы сразу и, возможно, удалось бы избежать глупых побегов и непонятных тайн.
Кстати, о тайнах.
— Мышка? Ты помнишь наш вчерашний разговор? —нашептываю ей на ушко, а она напрягается сразу, прекрасно понимая, о чем я толкую, а после отстраняется, опускает взгляд и делает попытку слезть с моих колен.
Я ей, конечно, не позволяю.
— Есь? Я все равно ведь все узнаю, но я хочу услышать ответы от тебя, а не от посторонних людей.
— Как узнаешь? — она немного меня в ступор своим вопросом загоняет.
Ну что я ей скажу? Ты знаешь, малышка, ты не переживай, но у меня папаша с братом, в прошлом авторитеты криминальные. А я типа наследник всего этого добра, но мы немного обороты сбавили, почти не отсвечиваем и косим под нормальных, законопослушных граждан?
И какова вероятность, что после этих слов, моя трусливая мышка не попытается сбежать, сверкая пятками от такого, как я? Я бы попытался.
— У всех свои методы, — пожимаю плечами.
— Ты от ответа уходишь, — замечает она справедливо.
— Как и ты, малыш, как и ты, — отвечаю ей той же монетой.
— Я сбежала из дома, — тяжело вздохнув, она произносит тихо, настолько, что мне приходится напрячь слух, — после смерти родителей, меня к себе тетка забрала, ну как забрала, они с мужем оформили опеку, по документам все имущество родителей — небольшой бизнес, дом, машина вдруг, каким-то образом стали принадлежать Косте.
— Косте?
— Ну да, это муж тётки, вроде как отец у него в долг брал, правда, там история какая-то мутная, в общем взял и не отдал, так тётка говорила, мол отец дом заложил, и машину с бизнесом туда же. Костя, как-то проболтался, что папа крупно в каком-то подпольном казино проигрался, вот и занял родственника.
— Твой отец любил азартные игры?
— Я не замечала, не знаю, я не хочу в это верить, но всякое может быть, — продолжает ещё тише.
— А дальше?
— Родители погибли, — в уголках глаз мышки появляются слезы, она их, конечно, смахнуть пытается, губы поджимает, чтобы не расплакаться, храбрится чего-то, а у меня сердце кровью обливается.
Мои родители живы, я даже представить не могу, каково это — вот так просто рассказывать о смерти родных.
— И тебя забрала тётка?
— Да, — кивает.
— А сбежала ты почему?
— Это не важно. Просто захотела.
— Есь? Расскажи мне, мне можно сказать. Тебя обижали? — смотрю на неё, считываю реакцию.
Мышка не спешит говорить, устремляет взгляд куда-то вперёд, смотрит некоторое время в пустоту, слегка хмурясь, словно не решаясь продолжить.
— Костя, он… — замолкает, переводит дыхание, — он позволял себе лишнее.
Я напрягаюсь после сказанного, чувствую, как начинаю закипать и только сидящая на моих коленях, поникшая мышка, не даёт мне сорваться.
— Что он сделал? — произношу таким тоном, что у самого кровь в жилах стынет. Еся, безусловно, улавливает ледяные нотки в моем голосе, но вопреки моим ожиданиям не прячется в привычную раковину, а прижимается ко мне, обнимает и принимается покрывать поцелуями моё лицо, неразборчиво что-то нашептывая.
— Ничего, ты только не заводись, — шепчет чуть громче, ладонями поглаживает мои плечи, успокаивая.
— Малышка…
— Он ничего не сделал, ты же знаешь, что я… — замолкает, а я киваю, понимая без слов.
Знаю, конечно, она мне девочкой досталась, но это ничего не исключает.
— Есь.
— Он меня не трогал, точнее в том смысле не трогал, только руки распускал, говорил, что я ему должна, если бы не он, нас с мамой бы за долги отца… — она не договаривает, запинается, шумно втягивает воздух, — когда мне шестнадцать исполнилось, все еще хуже стало, он мне проходу не давал, зажимал по углам, пока жена не видела, говорил, что все равно должок возьмет с меня, а потом все прекратилось, он перестал меня трогать, только смотрел странно и вечно орал, я сначала не понимала, что стало причиной, но тихо радовалась его внезапной потере интереса, пока не поняла, что он все-таки решил свой должок забрать, только иным путем. Он меня продал фактически.
— Продал? — хмурюсь, отчетливо осознавая, что мразь эту найду, обязательно найду.
— Ну да, ждал, пока восемнадцать исполнится.
Я уже собираюсь продолжить задавать вопросы, но меня бесцеремонно прерывает звонок в дверь.
— Ладно, Мышка, разберемся, — улыбаюсь ей, и спустив ее с колен, поднимаюсь и добавляю: — у меня для тебя подарок.
— Подарок?
— Подарок, малыш, сейчас увидишь.
Еся
Марк оставляет меня одну, сам идёт открывать дверь.
И в тот момент, когда он покидает кухню, мне становится холодно, в голову сразу лезут дурные мысли, страшные, но вполне объяснимые. Я ведь не хотела ничего ему рассказывать, я вообще ничего из того, что между нами происходит не хотела, и уж тем более не предполагала, что Марк окажется тем самым Ёжиком, с которым я почти ежедневно переписывалась в течение последнего месяца, и которого ни при каких обстоятельствах не хотела вмешивать в свои проблемы. И вмешала!
Втянула его в это, Боже, о чем я только думала? О чем думала, когда позволила ему, когда сама отдавалась, когда рассказывала о своём прошлом? Глупо, очень глупо, но почему так хочется верить, что рядом с ним я могу быть в безопасности?
Он ведь что-то такое говорил. Вчера. О том что его не тронут, не посмеют.
Полностью погрузиться в трясину из собственных переживаний мне не позволяют раздавшиеся мужские голоса. Один из них принадлежит Марку, второй отчего-то кажется знакомым.
- Слушай, Темыч, иди-ка ты в пень, - это Марк.
- Вот и вся благодарность, я, можно сказать ради тебя судьбой своей пожертвовал, бросил её, к тебе примчался.
- Какой нахер судьбой, очередная девка из клуба, как-будто я не в курсе. И вообще, а какого, собственно, ты не на рабочем месте?
Я слушаю их перепалку и начинаю краснеть. Наверняка эти разборки не для моих ушей. Теперь я понимаю, почему голос гостя показался мне знакомым. Темыч значит.
Проходит ещё около пяти минут прежде, чем Марк снова витиевато выражается, а потом входная дверь громко хлопает и до меня доносятся звуки шагов. Марк останавливается где-то на середине пути, судя по всему возле своей комнаты, но уже спустя мгновение появляется в дверях кухни с широченной улыбкой на губах.
- Есь, пойдём че покажу, - произносит с порога.
А я смотрю на него, как баран на новые ворота и с места сдвинуться не могу. Перед глазами не к месту всплывают последние часы нашего общего безумия и я понимаю, что если сейчас пойду с ним, то в очередной раз все может закончится в горизонтальной плоскости.
Господи! О чем я только думаю?
- Есь.
- З...зачем?
- Как зачем? Подарок смотреть.
- А может не надо? - сглатываю возникшую во рту, вязкую слюну.
Я уже представляю себе, что там за подарок.
Только подумав об ассортименте магазина, я вспыхиваю, словно спичка. Боже, ну не мог же он всерьёз.
А что если да? И это привёз Темыч!
Я же от стыда сгорю, ни о какой работе на складе тогда точно и речи не будет, я туда просто не сунусь.
- Мышка, ты чего себе напридумывала? - удивляется Марк.
Да чего только не напридумывала!
— Мыыышка… — тянет, соблазнительно понизив голос и добавив ему
