его знает.
Анюта так близко, что мы периодически соприкасаемся локтями. Артём зачем-то выходит. Хозяева дома обсуждают преклонный возраст Тёть Олиной матери. В частности, участившиеся поломки лифта и её нежелание оставить квартиру на седьмом, чтобы переехать сюда, поближе к земле. Убедившись в относительной уединённости, склоняю голову к Анькиному плечу.
— Вот объясни, Малая, чего ты добиваешься? Ну не бывает так, чтоб засыпать в обнимку и так целовать на прощание, а через полдня — как отрезало. Что не так-то?!
— Ты и Лана, — она резко поворачивает голову, смотрит на мои губы и так же стремительно отворачивается.
— Лана? Да пошла она лесом, — торопливо шепчу в порозовевшее ухо. — Аня, ты меня с ума сведёшь. Кроме шуток. Я к тебе пришёл. К тебе. Давай просто забудем про неё. Я уже забыл. Ну Ань, мне что, на колени встать? Блять мне без тебя плохо!
— Не забывается такое, Дан! И слава богу, — выдыхает мне в лицо почти с оскалом и дальше продолжает плавить тарелку убийственным взглядом. — А на колени падать не нужно. Мы люди простые к почестям непривыкшие, уж не обессудь.
— Да что с тобой? — срываюсь на шипение. — Когда моя милая нежная девочка превратилась в тупую холодную стерву?
— Ты хотел сказать — в женскую версию тебя? — ровно и тихо отзывается она. — Надеюсь, что теперь начнёшь меня понимать.
Я прикрываю глаза, откидываюсь на спинку стула.
Как там говорила Малая? «Артём лучше тебя». Теперь я вижу, что то была не попытка больнее ужалить. Она в это правда верит.
Не будет больше Аня пить на моей кухне какао. Не будет смущаться, рассказывая, как стащила из альбома Стаса мой снимок, чтобы нашёптывать свои секреты бездушному прямоугольнику фотобумаги. Она хотела делиться со мной каждым важным событием в своей жизни. Тогда мне это было не нужно. Сейчас в моей жизни она — самое важное событие, а ей стал не нужен я.
Вот какого чёрта мы так разминулись?!
— Дамы, разрешите за вами поухаживать?
Я скептично кошусь на вернувшегося Артёма. Поднос с шампанским притащил. Какая прелесть, сейчас блевану.
— Полина, от одного глотка ничего страшного не случится. Я хочу произнести тост за нашу Анечку.
Он раздаёт бокалы сначала женской половине стола, затем мужской.
А то, понизить градус после самогона — самое оно. Придурок.
Сама Аня так рассеяна, что накренивает свой бокал, рискуя пролить содержимое. А, может, это уловка, чтобы уйти, сославшись на мокрое платье…
Мысль заканчиваю матами, замечая на донышке её бокала усыпанное пузырьками кольцо.
Ну надо же. До чего жучара продуманный. Лучшего момента попытаться выманить её согласие нарочно не подгадать. Анька так пылко ратовала за серьёзность этих отношений, что теперь отказаться при мне будет верхом двуличия. Получится гон всё, а хорошие девочки так не поступают. Хорошие девочки тонут молча, потому что кричать неприлично.
Повезло, во мне нет ни грамма хвалёного приличия.
С воодушевлением слушаю грамотную лабуду про то, как адвокатской роже повезло одним летним днём угодить в сети — Ненавижу падлу, драть его трижды! — Амура. Это если совсем уж кратко и в моём пересказе.
Видимо, в какой-то момент перебарщиваю с блаженным выражением лица. Прозорливый Артём чует некий подвох, но давать заднюю поздно. Хули теперь соскакивать, раз начал.
Кричу со всеми: «За любовь!», и нагло выхватываю из пальцев Ани бокал. Пока никто не очухался, пью до дна такими темпами, что ручьи на футболку текут. Внутри полнейший раздрай, а мне прямо весело. Вот честно, весело. Особенно наблюдать, как перекашивает Артёма, когда я не с первого раза проглатываю добычу. Ради такого зрелища стоит подавиться. Гвоздь программы как-никак. Хотя нет — в канализации кольцу самое место. Надеюсь, он прилично опустошил карманы и на второе ещё нескоро раскошелится.
Краем уха слышу хруст стекла и чей-то женский вскрик. Опускаю глаза. Ну точно, кретин не придумал ничего лучше, чем раскрошить в кулаке бокал.
— Благодарю за гостеприимство, нам пора, — салютую ошарашенным хозяевам дома и поворачиваюсь к побледневшей Анюте. — Счастливого вечера. Не прощаюсь.
Надежда
Анна
— Сильно болит?
— Ерунда. До свадьбы заживёт.
Усмешка Артёма получается какой-то слишком горькой.
Меня мутит от вида крови. Он, наверное, это видит, потому что ненавязчиво помогает вынуть из своего пальца последний осколок бокала. Дешёвое стекло местами раскрошилось в пыль, не оставив на правой ладони живого места. Зачем нужно было так делать? Вот зачем?!
Но я молчу. Сейчас только упрёков не хватает.
— Ань, отойди. Я гляну.
Мама возвращается с аптечкой, быстро обрабатывает порезы антисептиком, фиксирует бинтом марлевую салфетку.
— Ты как-то говорила, что получила права, — Артём поднимает на меня плавающий взгляд. Судя по рассеянной улыбке папин самогон капитально ударил ему в голову.
— Да, брат настоял, — непонимающе хмурюсь.
— Я сильно не уверен, что в состоянии добраться домой, — он всё-таки болезненно морщится, когда мама отпускает перебинтованную руку. Я прикусываю край губы, физически ощущая чужую боль. — Подвезёшь?
— Ты шутишь? — неуверенно усмехаюсь. — Нет… Нет, серьёзно. У меня мало опыта. К тому же машина дорогущая. Мало ли…
— Не бойся, я буду рядом. Заодно попрактикуешься, — не дожидаясь ответа, он обращается к моей матери. — Вы не будете против, если Анюта меня выручит?
— Анна уже взрослая. Только ей решать.
Мать, как всегда, невозмутима и вежлива.
Лучше бы запретила или рявкнула на худой конец. Но мама всегда добивалась от нас с братом самостоятельности. Я не могу отказать. Только не Артёму, после всех передряг этого вечера. И в то же время не готова к такой ответственности. Не удивлюсь, если его машина стоит как весь наш дом!
— Соглашайся.
«Я столько сегодня выстрадал» — просит его взгляд.
— Хорошо, — киваю. Невозможно сопротивляться, когда так умоляюще смотрят. — Я попробую, только поедем медленно.
— Всё получится. Я подстрахую, — с нажимом повторяет Артём.
Признаться, мне приятно, что он готов доверить своего боевого коня. Да что там, адреналин подогревает кровь. Лучше сосредоточиться на дороге, чем ломать голову над новой выходкой Севера. Что-то определённо произошло — прошло мимо внимания, прямо под самым носом. Напряжение до сих пор потрескивает в воздухе. Но что?..
Старшинов ведь не стал бы ставить меня в неловкое положение? До сегодняшнего вечера он не дал мне ни повода в себе усомниться. Мы договаривались не спешить, и я представила Артёма семье как близкого друга. Пока так оно и есть, но неприятный осадок от его тоста до сих пор скребёт в груди. Пьяный дурак.
Скорее всего, Дан просто не хотел, чтоб
