Габриэль
Прошла примерно неделя с тех пор, как Амелия вернулась домой. Напряжение между нами после того, как мы каждую ночь спали в одной постели, было готово вот-вот сорваться. Она без устали дразнила меня в течение дня, но из-за того, что в городе творилось черт знает что, я почти не бывал с ней дома. Мой член был полутвердым уже несколько дней, и я был готов сорваться.
Когда я вернулся домой, было уже поздно, и я обнаружил, что в доме пусто, а мои люди расположились вокруг дома. Энцо стоит у двери моей спальни, кивает мне и уходит.
Амелия и Линкольн, скорее всего, спали внутри, поэтому я тихонько вхожу, пытаясь придумать план, как мне остаться с ней наедине.
Но когда я захожу внутрь, Амелии там нет, как и ее сына.
— Амелия?
Я быстро осматриваюсь и обнаруживаю, что дверь в ванную приоткрыта, а изнутри доносится журчание воды.
Я стучу.
— Амелия?
— Входи.
Я ожидаю того, что обнаруживаю. Амелия откинулась на спинку ванны, ее темные волосы перекинулись через бортик, пузырьки покрывают тело. Ее глаза закрыты, а кожа блестит от тепла и пара.
Я сглатываю. С трудом.
— Где Линкольн? — выдавливаю я из себя, хватаясь за трюмо и сжимая его.
— Твоя мама помогла мне устроить его в новой комнате. Он спит.
Она говорит это так бесстрастно, даже не открывая глаз.
— Его здесь нет?
И тут же барьер, отделявший меня от нее, исчез.
Она покачала головой.
— Я попросила одного из твоих людей присмотреть за его дверью, надеюсь, ты не против
— Амелия, — прорычал я.
— Да, Габриэль?
— Мы одни?
— Угу, — она слегка шлепнула рукой по воде.
— Вылезай из ванны.
Она ухмыляется.
— Не думаю, что выйду.
— Амелия.
— Выключи свет.
— Зачем?
Девушка поворачивает голову ко мне, ее глаза темные, а улыбка все еще играет на ее красивых губах.
— Если хочешь, чтобы я вышла из ванны, выключи свет. Полностью.
— Ты стесняешься?
— Пожалуйста.
— Я хочу видеть тебя, Амелия, всю тебя.
Она не вылезает из воды, и я не стал ее заставлять. Не сводя с нее глаз, я наклоняюсь к выключателю и выключаю его, погружая ванную в темноту.
— И в спальне тоже.
Я отступаю назад и наклоняюсь, выключая свет.
Только когда наступила кромешная тьма, я наконец услышал, как Амелия встала. Голая, она была великолепна, чертовски красивая, мокрая и прямо здесь. Даже не видя ее, я почувствовал, как она движется ко мне, воздух зарядился электричеством и напряжением. Мои пальцы впились в ладони.
Она остановилась передо мной, оставив между нами всего один дюйм.
— Поцелуй меня, Габриэль.
Я срываюсь с места, бросаюсь к ней, впиваюсь в ее рот и требую открыть его языком. Она немедленно отвечает поцелуем на поцелуй, ее руки тянутся к моей рубашке, притягивая меня ближе. Мой член набухает, упираясь в брюки, и я двигаюсь вперед, давая ей почувствовать, насколько я возбужден для нее.
— Ты, блядь, моя, — прорычал я ей в рот. — Моя.
Она хнычет, когда я силой вытаскиваю нас обоих из ванной и возвращаю в комнату. Мои руки касаются и чувствуют каждую ее часть, обследуя ее кожу, ее изгибы, впадины и края. Она опускается на матрас, когда я устраиваюсь между ее ног и целую, двигаясь вниз по телу, облизывая ее грудь, перекатывая сосок между зубами.
— О Боже, пожалуйста, — умоляет она.
— Не торопи меня, leonessa, — прошептал я, опускаясь между ее ног, где лизнул ее киску, и ее вкус застыл на моем языке. Она вскрикнула, когда я зарылся лицом между ее бедер, облизывая, посасывая, пробуя ее всю. Я просовываю внутрь палец, затем другой, трахаю ее рукой, растягивая и подготавливая к приему моего члена.
— Думаешь, сможешь выдержать еще? — я говорю, обдавая дыханием ее чувствительную плоть. — Ты такая чертовски тугая, Амелия. Ты уже намочила мою руку.
— Господи Иисусе, — стонет она, выгибая позвоночник.
— Блядь, какая ты хорошая девочка, — я целую ее клитор и медленно ввожу третий палец, чувствуя, как сокращаются ее мышцы.
— Чувствуешь, как хорошо ты меня принимаешь?
— Габриэль, — простонала она. — Блядь.
Я ввожу в нее все три пальца, слизывая влагу, пропитавшую мою руку и ее киску.
— Скажи мне, как сильно ты этого хочешь, — рычу я.
— Габриэль, пожалуйста, — стонет она. — Не останавливайся.
Мне нужно было оказаться внутри нее. Сейчас.
Она хнычет, когда я отстраняюсь и раздеваюсь, снова опускаясь между ее бедер.
— Откройся для меня пошире, — требую я, помогая раздвинуть ее ноги. Одна рука проскальзывает под ее попку, приподнимая ее с кровати, а другая направляет головку моего члена в ее вход. Я резко подаюсь вперед и дергаю ее на себя, заполняя полностью. Ее крик похож на музыку.
Я двигаю бедрами, не вынимая полностью член, и сталкиваю наши тела вместе, мои пальцы впиваются в ее плоть до синяков. Она стонет при каждом движении, ее мышцы сжимаются и пульсируют вокруг моего члена.
— Dio (прим. пер. — Господи), — прошептал я. — Dio (прим. пер. — Господи), внутри тебя так чертовски хорошо, leonessa. Так чертовски хорошо.
— Габриэль! — она выкрикивает.
— Вот так, зови меня по имени, блядь, — хвалю я, выходя и снова вгоняя в нее.
Ее ногти впиваются в мою кожу, когда она хватает меня за запястья, а я продолжаю трахать ее. Боже, она была у меня всего одну ночь, но я скучал по ней. Я так чертовски скучал.
Я медлю, осознавая это. Нежно, не давая себе кончить, я прижимаю ее к кровати, накрывая своим телом, нуждаясь в большем контакте, нуждаясь в каждом сантиметре ее тела, прижатого ко мне. Я целую ее, вжимаясь в нее бедрами, и каждая наша часть соприкасается. Ее ноги обхватывают мою талию, и я глубоко погружаюсь в нее, вжимаясь своим тазом.
— Ты создана для меня, mondo mia, каждый атом тебя — мой.
— Это слишком много, — шепчет она, задыхаясь.
— Этого недостаточно.
— Я не могу, — задыхается она.
— Ты можешь, детка. Ты можешь. Почувствуй меня. Почувствуй это, — я целую ее. — Почувствуй, что я делаю и что ты делаешь со мной, — я снова двигаюсь вперед. — Ты сводишь меня с ума, Амелия. Ты мне нужна.
Это не было тем, что я ожидал. После того, как я был без нее, я хотел трахнуть ее жестко и быстро, я хотел оставить на ней свой след, втереть его в ее кожу, чтобы она чувствовала меня днями. Но это было медленно и эйфорично. Это было заявлением о своих чувствах, но по-другому.
Ее ногти впивались в мою кожу, ее киска пульсировала вокруг моего члена.
— Кончи для меня, leonessa, — целую я ее. Мой язык двигается в том же темпе, что и бедра, и когда она кончает подо мной, ее тело напрягается, а стенки ее киски сжимаются вокруг моего члена, я пробую его на вкус, сглатываю стоны и вздохи ее оргазма.
Ее кульминация вызывает мою собственную, яйца напрягаются, а член набухает.
— Я собираюсь кончить, cazzo (прим. пер. — черт), — рычу я.
— Да! — она стонет, обхватив меня ногами, чтобы удержать внутри себя.
Я впиваюсь зубами в ее шею, опустошая себя, и стону, оттягивая каждую секунду.
Я удерживаю свой вес, тяжело дыша, прежде чем поднять голову и поцеловать ее в линию челюсти.
— Ты в порядке?
— Да, — шепчет она, запуская пальцы в мои волосы и притягивая меня к себе, целуя. — Еще.
Я усмехаюсь ей в ответ.
— О, я намерен, это сделать еще много раз, mondo mia.
Глава 35
Амелия
Удовольствие проникает в меня, бедра сжимаются, и я медленно просыпаюсь ото сна. Сонно опустив взгляд, я обнаружила темные волосы Габриэля между моих ног, рубашку, которую я украла у него, чтобы спать в ней, приподнятой, его большие руки держат мои ноги врозь.
— Господи, — простонала я, грубым от сна голосом, желая большего, когда он провел языком по моему клитору и осторожно просунул палец внутрь.
Его смешок вибрирует на моей плоти, прежде чем он продолжает.
