— Наверное, придется мне переходить на платья, — сказала она, вонзая нож в твердую белую сахарную глазурь, — но в такую погоду слишком жарко. Сейчас, наверное, за тридцать. Давай, Октавия, тебя надо подкормить!
Она протянула мне большущий кусок.
В целях экономии я приучила себя обходиться без завтрака и обеда и обычно съедала что-нибудь бесплатно вечером в том ресторане, в котором работала официанткой. Куски торта так и проскакивали мне в горло. Все машинистки сочувственно смотрели на мои покрасневшие глаза, но ничего не говорили.
Моей задачей в этот день было обзвонить редакции газет и убедить их в важности завтрашней презентации. Мне это было неприятно. В самый разгар моей работы неожиданно позвонил Ксандр. Мне показалось, что он пьян.
— Я знаю, ты не любишь, когда тебе звонят по личным вопросам, дорогая, но это особый случай. Ты скоро станешь тетей.
— Кем?
— Тетей! Памми беременна.
Я так завопила от восторга, что эхо, наверное, разнеслось по всему зданию.
— О, Ксандр, это точно?
— Совершенно, совершенно точно. Ей даже нездоровится бедняжке.
— Она давно узнала?
— Сразу же, как только я уехал на Ближний Восток, но не хотела никому говорить, пока не убедится, что это совершенно точно.
Никогда еще он не был таким радостным.
— Славная старушка Памми! Ну разве это не чудесно? — продолжал он. — Мне только что звонил Рики, такой любезный, даже поздравил меня по поводу работы, сказал, что поездка на Ближний Восток была на редкость удачной. Послушай, дорогая, я не должен тебя отвлекать. Я знаю, что ты занята. Давай, приезжай на уик-энд. Отпразднуем.
Чувствуя себя в полнейшей депрессии, я положила трубку. Знаю, что должна только радоваться, но в голову лезли мысли только о том, что Ксандр намного опередил меня в жизни, в работе, которая у него пошла успешно, а теперь вот и ребенок. Меня захлестнула зависть. Мне и самой хотелось ребенка. Я вяло закончила прерванную работу и начала подшивать информационные сообщения для завтрашней встречи с прессой. В окно светило послеполуденное солнце. Я чувствовала, как по спине струится пот. Мисс Парксайд и машинистки уже начали поговаривать о скором уходе домой.
Снова зазвонил телефон. Трубку взяла мисс Парксайд.
— Тебя, — недовольно сказала она. — Покороче!
Это была Лорна. Я не могла не узнать ее задыхающийся журчащий голос школьницы. На этот раз она запиналась от волнения и смущения.
— Октавия, мне надо тебя увидеть.
Я почувствовала, как моя рука, сжимавшая трубку, стала мокрой.
— Где ты находишься? — спросила я.
— Дома.
Воспоминания нахлынули на меня. Белый дом в глубине вишневых садов, Гарэт, вытрясающий из меня душу, а потом укладывающий в постель, Джереми, пытающийся силой овладеть мной.
— Но завтра я приеду в Лондон, — продолжала она. — Мы могли бы пообедать вместе, мне надо тебе кое-что рассказать.
— Плохое или хорошее? — спросила я.
— Я-то лично на седьмом небе, но я не уверена… — она замолчала.
— Скажи сейчас.
— Не могу, у меня такая путаница в голове, — сказала она. — Пожалуйста, давай завтра встретимся в обед, я за тобой зайду.
— У меня завтра очень трудный день.
— Ну ты же можешь выскочить хотя бы ненадолго. Я зайду за тобой в час. И, пожалуйста, Октавия, не сердись на меня.
Разговор закончился. Замерев на секунду, я еле успела добежать до туалета. Торт от «Фуллерса» не пошел впрок. Я скорчилась, мучаясь от рвоты и рыданий. Итак, все сбылось насчет Гарэта и Лорны. Должно быть, именно это она и собиралась мне сообщить. Я с невероятным трудом взяла себя в руки. «Ты должна сшить пресс-релизы», — снова и снова повторяла я, как будто на самом деле сшивать нужно было меня саму. Я сполоснула лицо и прополоскала рот. Господи, как же ужасно я выглядела. Мой загар пожелтел, глаза покраснели и опухли. Волосы, грязные и серые у корней, потому что я не могла позволить себе их подкрасить, свисали, как солома.
В дверь просунула голову одна из секретарш.
— Парксайд рвет и мечет, — сказала она. — Пришел какой-то очень важный посетитель. Ты не могла бы сделать ему чашку кофе и отнести в кабинет к Джеки?
Я никак не могла отыскать свои темные очки. Придется бедному очень важному посетителю смириться с моими покрасневшими глазами. Я постучала в дверь и вошла в кабинет Джеки. В следующий момент чашка с кофе полетела на пол, потому что за столом сидел Гарэт. Он поднялся.
— Все в порядке, прелесть? Ты не обожглась?
— Я в порядке, — пробормотала я, — но на ковре теперь будет пятно.
Схватив лежавшую на холодильнике тряпку и опустившись на колени, я начала неистово тереть ковер. Все, что угодно, но Гарэт не должен видеть моего лица. Мы не виделись больше двух месяцев. Его хватит удар, если он увидит, как ужасно я выгляжу.
— Да оставь ты это, — сказал он. — Через минуту все высохнет.
Взяв за локти, он поставил меня на ноги.
— Я принесу тебе другую чашку, — сказала я, бросившись к двери. Но он опередил меня и встал на моем пути, совершенно заслонив дверь. Как обычно в его присутствии, комната сразу стала маленькой.
— Садись, — сказал он, — снимая груду папок со стула. — Я хочу поговорить с тобой.
— Что ты вообще здесь делаешь? — спросила я, все еще не глядя ему в глаза.
— Навешаю своего старого друга Джеки Бартоломью.
— Ты его знаешь? — резко спросила я. — Я не знала, то есть…
— Тебе бы следовало читать документы твоей собственной фирмы, — сказал Гарэт и протянул мне листок, лежавший на столе у Джеки. Там совершенно отчетливо в середине списка директоров значилось: Г. Ллевелин.
— Т-так это ты подсунул мне работу, — выпалила я. — А я считана, что это моя собственная…
— …заслуга. Да, конечно, — нежно сказал он. — Джеки никогда бы не взял тебя на работу, если бы ты ему не понравилась.
Он взял одну из увеличенных фотографий моих ног.
— Должен признать, мне это нравится. Я бы узнал эти ноги везде.
Все это произошло для меня оглушительно быстро. Я старалась понять, какое влияние мог оказать Гарэт на мою работу у Бартоломью.
— Как тебе здесь? — спросил он.
— Нормально. А как твоя поездка на Ближний Восток?
— Просто ад, — сказал Гарэт. — И страшно жарко, и утомительно. Единственной отдушиной был твой брат.
— Он славный, правда?
— Он однажды даже превзошел себя, так очаровал одного шейха, что тот удостоил чести отведать за ужином кулинарный изыск только Ксандра.
— И что это было? — спросила я.
— Глазное яблоко овцы.
Я хихикнула.
— Он вне себя от счастья по поводу ребенка, — сказала я, стараясь скрыть тоскливые нотки в своем голосе.
— Да, это хорошая новость. И поможет к тому же улучшить их отношения с Рики.
