— Да, это хорошая новость. И поможет к тому же улучшить их отношения с Рики.
Мы замолчали. В комнате было удушливо жарко. Я все еще не смотрела на него. Школьница, прибежавшая на первое в жизни свидание, вряд ли испытывала большую неловкость. Меня переполняли горькие тоскливые чувства.
— Очень жарко, правда? — сказала я.
— Очень, — подтвердил Гарэт.
Разговор не клеился. Я встала и пошла к двери.
— Я сделаю тебе кофе.
— Я не хочу.
— Мне надо закончить работу.
Он проводил меня до приемной, пропустив выходившую оттуда с яркой сумочкой в руках мисс Парксайд, направлявшуюся в дамскую комнату.
— Время уже собираться домой, — сказал он.
— Мне надо все закончить, — сказала я, хватая листочки с каждой из четырех стопок бумаги. Они дрожали в моей руке так, как будто на них дул электрический вентилятор.
Гарэт взглянул на меня.
— Ты их перепутала, — сказал он, взяв их у меня из рук и собираясь подшить заново. Вложив листочки в сшиватель, он ударил по нему рукой. Ничего не последовало.
— Проклятая штука пуста, — сказал он. — Пойдем, сделаешь это утром. Я угощу тебя коктейлем.
Бар был полон служащих, которые оттягивали возвращение домой. Гарэт нашел мне свободный стул. Я села, обвив ногой одну ножку стула и пытаясь унять сердцебиение.
Мне казалось, что это сон, и я очнусь через минуту и буду плакать в постели в Путни.
Он протянул мне джин с тоником, а себе плеснул содовой в виски. Я сразу сделала глоток, держа стакан двумя руками, чтобы унять дрожь.
Взглянув в затененное зеркало позади стойки бара, я встретилась глазами с Гарэтом. Секунду мы пристально разглядывали друг друга в полном изумлении, как будто впервые встретившиеся два совершенно других человека. У меня было такое чувство, что, если мы коснемся руками друг друга, бар воспламенится.
Отведя глаза, я сделала еще один глоток.
— Ты очень похудела, — сказал он.
— Да?
— Слишком.
— Это от жары.
Он бросил взгляд на сосиски и бутерброды на застекленной полке.
— Хочешь что-нибудь?
Я покачала головой. Мимо, ревя, пронеслась пожарная машина, за ней другая.
— Как ты думаешь, когда-нибудь пойдет дождь? — спросила я.
Только сейчас я заметила, какой у него усталый вид. Темные круги под глазами были почти такими же черными, как его брови.
— «Сифорд-Бреннан» доставляет много хлопот? — спросила я.
— Да уж это тебе не в Лландудно на денек съездить, — ответил он. — Между прочим, Джеки очень тобой доволен.
Я почувствовала, что краснею.
— Правда?
— Ага. И я тоже. Это не просто новые листочки, Бреннан, а целое новое дерево.
Он задумчиво посмотрел на меня.
— Почему ты весь день плакала?
Я сделала слишком большой глоток, так опрокинув стакан, что джин выплеснулся мне на лицо.
— Пытаюсь привести в порядок свою голову, — сказала я, — смахивая джин рукавом, — поэтому начала ходить к психоаналитику.
— Господи, да он тебе не нужен.
— А он д-думает, что нужен. Он сегодня на меня набросился.
Я опять начала дрожать. Рука Гарэта сжала на мгновенье мою руку.
— Мерзавец. Заяви на него в Медицинский Совет, — сказал он.
— Не думаю, что на психоаналитиков можно жаловаться, но для меня это был шок. Я ему достаточно доверяла.
— Дай мне его фамилию и адрес, и я сделаю так, что его вышвырнут, — сказал Гарэт.
Он по-настоящему разозлился. Боже мой, он был так добр, что я могла в любую минуту разреветься. Я откусила кусочек лимонной кожицы.
— Лорна звонила мне сегодня днем, — сказала я. — Она была за городом.
Взгляд его вдруг стал уклончивым и хитрым. Достав пачку сигарет, он, после того, как я отказалась, закурил один.
— Она сказала, что должна что-то мне сообщить, — продолжала я. — Но не хочет делать это по телефону, чтобы меня не расстраивать.
Гарэт встряхнул лед в своем стакане.
— Выпьешь еще?
Я покачала головой. Ком подступал к горлу все ближе и ближе.
— Она на седьмом небе от счастья, как Ксандр, — продолжала я. — Думаю, что она собиралась мне сказать, что выходит замуж.
— Да, — сказал Гарэт. — Именно это.
— Скоро? — спросила я.
— Очень скоро. Лорна — одна из тех девушек, которые не позволяют себе ничего до свадьбы. Она боится, что долго не продержится.
— Браво, — прошептала я.
— Она чувствует себя страшно виноватой, — продолжал он. — Боится расстроить тебя, и знает, что Хескет и Бриджит скажут ей, что она еще слишком молода.
— Ты не можешь всех убедить, — сказала я, задыхаясь.
— Послушай, Октавия, ты красивая, очень красивая девушка, и на свете много других мужчин.
— Конечно, — сказала я, оцепенев.
По моим щекам побежали слезы.
Он взял меня за руку. Я еле сдержалась, чтобы не броситься к нему на грудь.
— Мне очень жаль, — продолжал он. — Послушай, у меня сегодня свободный вечер. Я угощу тебя ужином, и мы сможем поговорить обо всем.
— Нет. Это очень любезно, но нет, спасибо, — сказала я, вытирая слезы тыльной стороной ладони. — У меня назначено свидание.
Соскочив со стула, я выбежала из бара.
— Октавия, подожди, — услышала я за собой его голос, сбегая вниз, в метро.
Когда я вернулась в Пути, ко мне бросился, визжа от восторга, Манки. Он хватал зубами мою руку и несся впереди меня по дорожке. Я нашла миссис Лонсдейл, ворчащую по поводу жары и вредителей зеленых насаждений. Она пыталась с помощью кипятка предотвратить нашествие в дом муравьев. Из-за забастовки мусорщиков мусор две недели не вывозился. Вонь после дезинфекции мусорных баков была чуть ли не хуже, чем вчерашний запах гниющих пищевых отходов.
Раскрасневшаяся миссис Лонсдейл-Тейлор выпрямилась.
— Тебя там, наверху, дожидается молодой человек, — сказала она, презрительно фыркнув. — Он говорит, что он твой брат.
Я помчалась наверх. Мне не терпелось рассказать кому-нибудь, какой я была несчастной. Ксандр тоже любит Гарэта. Он поймет, что я сейчас переживаю.
Я нашла его в своей спальне. Его лицо было совершенно болезненного цвета, как будто он стоял под зеленым зонтиком. На его щеке дрожал мускул. Пепельница на столе была доверху набита недокуренными сигаретами.
— Слава Богу, что ты пришла, — сказал он. — У меня убийственные неприятности.
Светло-каштановые волосы, ставшие почти черными от пота, падали челкой ему на лоб, оттеняя лучистые серые глаза. Он выглядел до нелепости молодо. Я бросилась к нему и обняла.
— Что произошло? Расскажи мне. Не с ребенком?
Он покачал головой.
— Извини, но у меня нет ничего выпить. Что случилось?
— Мне надо достать к завтрашнему дню две тысячи фунтов.
— Господи, зачем?
