Наверное, девчонки решили его разыграть. Такие милые и смешные, они похожи на его племянниц… Мария и Эфи тоже любят над ним подшучивать. Вот в прошлом году они закопали свою копилку в саду, а потом принялись упрашивать его, чтобы он устроил раскопки. Но он, Таки, сразу понял, что малышки дурачатся, так они переглядывались и хихикали. Но Лайза не смеялась, она плакала. И голос был странный. И она спрашивала о чем-то Марка, ее дядю. Вряд ли дядя позволил бы им подшучивать над Таки.
Что она говорила про яхту? Яхта без названия, только цифры на борту. Он вернулся в комнату и торопливо набрал номер, но телефон Лайзы не отозвался. Помнится, старый Яни, который рыбачит по старинке: ночами, пристроив фонарь на корму, рассказывал про какой-то катер… Ходит, мол, вдоль побережья в сумерках или на рассвете, с погашенными огнями и непонятно зачем. Рыбу не ловит, туристов не возит. И вроде как названия у него нет.
Все, кто был тогда в таверне, подняли старика на смех: «Слушайте, слушайте, наш Яни нашел „Летучего голландца“! Да он небось и читать-то не умеет, вот и не разобрал название!» Таки тогда это показалось ужасно смешным. Яни обиделся и не преминул съязвить что-то по поводу его страсти к археологии.
Таки закончил бриться и уставился на себя в зеркало. Честно сказать, отражение в нем было не очень похоже на средних лет греческого садовника ничем не примечательной внешности. И именно поэтому зеркало Таки очень нравилось. Он забрал его из коттеджа, и хоть в голове его бродили смутные догадки, что стоит оно немалых денег, но хозяева, спешно готовившиеся к отъезду, особо искать не стали и в полицию о пропаже не заявили. Документов на данный артефакт у них не имелось, и пришлось бы признать, что они пытались вывезти из страны вещь, найденную во время археологических раскопок и бессовестно с этих раскопок украденную. Зеркало представляло собой кусок бронзы, отполированный до блеска, края которого искусно загнуты, образуя не слишком ровную, но весьма впечатляющую раму. От зеркала веяло древностью, и когда Таки смотрелся в него, он видел немного другого человека. Бронза окрашивала его кожу в золотистый цвет юности, лицо казалось более выразительным, хоть черты и расплывались немного. Но Таки не мог побороть очарование, которое каждый раз охватывало его при взгляде в бронзовое зеркало. На него смотрел сын Эллады, человек, у которого есть некое предназначение в этой жизни. И он каждый раз улыбался своему отражению и думал: конечно, все так и будет! И вот теперь собственное величественное отражение помогло садовнику окончательно проснуться и собраться с мыслями.
Он вдруг очень ясно понял, что Лайза не пыталась его разыгрывать, что русские туристы и правда попали в беду. И если они на той самой яхте, которую видел старый Яни… Может, это и впрямь контрабандисты? Кулаки грека сжались. Какие-то подлые псы опять грабят его родину и обижают его друзей? Ну погодите, вы еще узнаете, как греки могут постоять за себя! И, напрочь позабыв про фрау Герду и неполотые клумбы, Таки поспешил в городок.
Волны толкались в борт яхты. Вообще-то море вело себя довольно спокойно, и качка не причиняла неудобств. Гораздо хуже было отчаяние — оно захлестывало душу Марка тяжелыми темными волнами. Как он мог оказаться таким дураком, как дал заманить себя в ловушку!
Он сидел на дощатом полу, закрыв лицо руками. Не было сил взглянуть на детей, ибо он винил себя в том, что им, как и ему, вскоре предстоит умереть.
Сколько книг написано о последних часах людей, приговоренных, обреченных на смерть силой обстоятельств или злой волей. Но кто бывает готов оказаться в подобной роли? Да никто и никогда! И вот теперь Марк сидел в трюме яхты, которая покачивалась на волнах теплого Ионического моря, совсем близко мерцали огоньки на гостеприимном берегу Греции, а он думал о жене и сыновьях, оставшихся в Москве, и о том, что Лана проклянет его, ведь он не усмотрел за ее дочерью. И за Лизой. А если жена не проклянет, то ад — вина за скорую смерть девочек — уже здесь, ибо сейчас душа Марка корчилась в муках.
Время тянулось мучительно медленно. Настя, нарыдавшись, подсела к нему. Он обнял девочку, не в силах ничего сказать. Она жалась к его плечу, как испуганный зверек, и, к удивлению Марка, через некоторое время заснула. Он мысленно поблагодарил Бога за такую милость — пусть поспит, пусть ее минует хоть какая-то часть ужаса и мучительного ожидания смерти.
Лиза сидела на койке, глядя в иллюминатор и прислушиваясь. В каюту долетал шелест волн, крики чаек, иногда — гортанные голоса контрабандистов. Ей было страшно. То есть она испугалась в первый момент, когда их запихнули в каюту и эта стерва Франсуаза преспокойно заявила, что их убьют. Потом Настька ревела, и Лиза тоже начала думать о маме и папе и как им плохо будет без нее. И тоже поплакала. Но потом она как-то начала успокаиваться, позвонила Таки и почти убедила себя, что все будет хорошо, что садовник все понял правильно.
Однако стоило Лизе взглянуть на Марка, и она опять готова была разрыдаться. На лице мужчины застыло такое отчаяние и боль, что ей стало нехорошо. Лиза сразу поняла, о чем он думает: об ответственности за их жизни и о своих сыновьях, которые так никогда и не узнают, каким был их отец. Она отвела глаза и стала смотреть в окно и прислушиваться к доносящимся снаружи звукам. Инстинкт самосохранения заставил ее думать о Таки и надеяться. Иначе ведь и с ума сойти можно.
В каюте было душно, окна не имелось. Правда, наличествовал примитивный гальюн за шторкой и умывальник, в бачке которого оказалось немного желтоватой воды. Пару раз Лиза, кривясь от отвращения, все же пригубила противную на вкус жидкость.
Свет в каюту проникал в щель под дверью, а также сквозь зазор меж стеной и потолком — небольшой, в палец, но все же. Однако в какой-то момент Лиза заметила, что стало темнее. Наступали быстрые южные сумерки. Сейчас сядет солнце, и кончится день. И бандиты приведут приговор в исполнение: убьют не в меру любопытных русских туристов.
На палубе зазвучали громкие голоса, и девочка вздрогнула: неужели уже?
Она видела, что Марк поднял голову, прислушиваясь, видела, как отчаянно он шарит глазами по крохотной каюте. Ищет, чем бы ударить того, кто войдет, поняла она. Но в тесной каютке не имелось решительно никакого оружия.
Меж тем голоса звучали все громче. Настя проснулась и теперь сидела с расширенными от ужаса глазами и полуоткрытым ртом, прислушиваясь.
— Слышите? — прошептала она. — Это мотор… там лодка, другая лодка.
Таки не терял времени даром. Он сумел убедить несколько своих приятелей отправиться на поиски мифического «Летучего голландца». Старый Яни, обрадованный, что ему наконец-то поверили, разрешил взять его катер. Услышав, что речь идет о контрабандистах, несколько горячих голов похватали ружья и погрузились на второй катер. Они искали чужой корабль довольно долго и только ближе к вечеру заметили лодку без названия, с облупившимися цифрами на борту. Подплыв поближе, Таки окликнул незнакомцев и заявил, что это его место. Мол, они с друзьями тут всегда рыбачат, так пусть чужаки убираются.
