Я совершил революцию в своем сознании, поняв, что мне не нужен первый пункт списка, мне не нужен мир, слава и прочие атрибуты порочной жизни.
Да, пожалуй, влюбившись в нее, я совершил самый лучший поступок в своей бедно/богатой жизни.
И какого дьявола песня Love Story Тейлор Свифт засела в моей голове?!
Какие к черту Ромео и Джульетта?!
Пошла вон из моей головы!
Тихо.
Вот так — то лучше.
Эй! Кто выключил свет?!
Нет! Зачем включать его обратно и так ярко!
А, это свет автомобильных фар.
Таблетки. Шприцы, мать их уколы.
— Что с ним случилось?! — спросил голос, такой глухой.
— Автомобильная авария, еле достали его оттуда, — не врите, вы дернули меня так, что моя голова, чуть не отвалилась к чертовой бабушке. — У него ушное кровотечение, дьявол… срочно в операционную, черепно-мозговая травма, перелом ребер, открытый перелом правой ноги, ушибы мягких тканей…
Свет такой яркий. Лучше закрыть глаза.
Я всегда думал, что умру от наркотиков, от выпитого алкоголя, но не от любви.
Это даже смешно.
Буду позором в зале рок-н-рольной славы.
Я даже представляю, какую табличку сделают к моей фотографии — "Дон Дэвис. Любовь убивает".
Видимо мне конкретно ударило по мозгам. Я никогда не был таким треплом.
Стало опять темно, наверно свет выключили.
Я видел миллионы лиц разных людей, но сейчас, я вижу лицо одного человека и я никогда не узнал бы его таким.
Красные, опухшие глаза, одежда испачканная кровью. Да, Джош, ты был прав, мне нужно было остановить машину, ведь я так любил свою тачку…
Я протянул руку и дрожащими пальцами дотронулся до своего друга. Он печально улыбнулся, наверно видеть меня таким печальное и жалкое зрелище.
— Ты напугал нас очень, — сказал он, на его глазах опять навернулись слезы. Черт, а я и не знал, что Джош плачет как девчонка, заткнись Дэвис, ты сам ревешь при каждом удобном случае. — Знаю, тебе сейчас не до нас, ну друг, не говори ничего, просто моргни, если ты с нами.
Я моргнул.
— Знай, мы будет с тобой до последнего.
Да знаю я.
Только вот до последнего не надо, столько не живут.
Джош уснул в кресле, рядом с моей кроватью.
Мне надоело слушать его сопенье. Такое ощущение, что меня окружила стая ежиков.
Еще эти приборы пикали, одновременно ударяя по моим ушам целым оркестром.
Я приподнялся на локтях, да современная медицина творит чудеса, либо меня до краев напичкали морфием.
Выдернув трубку из носа и вены на правой руке, слез с кровати.
Я стоял на ногах ровно. Все было при мне, обе ноги были целы, голова не болела и даже ребра не мучили меня.
Сделав пару шагов, я вышел из палаты, в коридоре было пустынно и тускло. Наверно сейчас поздняя ночь, в самом конце на ресепшене горела лампа.
Воспользовавшись, удобным случаем я пошел к Джордан.
Ее палате была на этаж выше моей.
Мне удалось проскочить наверх и не быть пойманным. Тихо, чтобы не разбудить ее, я открыл дверь. У ее кровати горел ночник. Пройдя, сел в кресло.
Джо смотрела на меня. Не спала, наверно я снился ей в кошмарах.
— Не спишь? — спросил я, на что ответом мне было гробовое молчание. — Конечно, ты не хочешь говорить со мной, после моей выходки.
Почесал затылок и виновато посмотрел на девушку.
— Знаешь, я все равно люблю тебя. — Слова теперь ничего не стоят, но я мог повторять это миллион раз. — Ты дашь мне второй шанс? Или третий… не важно.
Джо молчала, часто моргая, пытаясь стряхнуть слезы.
— Я так и знал.
Встав с кресла, я решил вернуться в палату.
— Я люблю тебя, Дон… но у нас нет будущего. Больше нет.
Кажется, я уже слышал это тысячу раз.
— Нет, Дон! — закричала я и открыла глаза.
Сильная дрожь пробила тело, на лбу выступила испарина.
Мое сердце бешено билось, пульс стучал в ушах. Мне снился он. Дон стоял на краю обрыва, а потом он просто шагнул вперед, сказав мне что любил…
Сон был настолько реальным, что каждая частичка моего тела отреагировала на весь ужас потери, не смотря на то, что это всего лишь кошмар. Ведь он никогда бы не поступил так со мной.
Я перевернулась на бок, уткнувшись взглядом на прикроватную тумбочку, уставленную цветами и мягкими игрушками, мой пресс-секретарь сообщил журналистам о том, что у меня тяжелое отравление, поэтому я оказалась в больнице. Отчасти он был прав, если любовь можно назвать отравлением для души и разума.
Рядом с цветами, открытками лежала та самая черная коробочка. Многие мужчины бояться, подумать о том, чтобы сделать предложение, а девушки грезят об этом, лишь я одна все испортила. Хотя мечтала получить заветное колечко, с тех пор как осознала, что мальчики и девочки это не просто дети делящие песочницу, а будущие мамы и папы, красивые дяди и тети, в нарядных одеждах перед алтарем.
Кольцо было потрясающим. Любая безмозглая кукла продала бы душу, родителей и дом в придачу, лишь бы получить такое. Огромный бриллиант, в оправе из белого золота, идеально круглое, с гладким камнем, казалось, такая жизнь должна была быть и у нас, без трудностей и забот. Но это ведь мы и у нас с ним не может быть ничего простого в отношения, кажется, у нас уже ничего не может быть вообще.
Слезы снова потекли по щекам, последние два часа после его ухода, я не переставала плакать, даже в непонятном сне я плакала. Идиотка, это все что мне остается. Плакать.
Негромкий стук в дверь застал меня врасплох. Перевернувшись на бок, я посмотрела на дверь. Спустя мгновение я увидела родное лицо…
— Мама? — тихо спросила я, не веря своим глазам.
— Милая, я так испугалась за тебя! — сказала она, крепко обнимая и целуя меня в лоб.
И эти слезы снова потекли из глаз. — Зачем ты так?
— Ты никогда не говорила мне, что любовь это болезнь, мама. Я просто сильно заболела, смертельно.
Сев на край кровати, мама провела рукой по моему лицу.
— Детка, просто ты нашла свой вирус, — да, моя мама была шутницей, но она попадала точно в цель. — Ты видела Дона?
— Да, — когда я слышу его имя, мне хочется плакать еще больше. Из груди вырвался отчаянный вопль.
— Вы вместе?
Я покачала головой, хватая насквозь промокший платок.
— Нет, кажется, я навсегда потеряла его, но мы вместе, будто эта чертова жизнь пришила нас друг к другу титановыми нитями! — я перешла на крик, пальцы сжимали простынь, готовые разорвать ее на мелкие кусочки.
