— Аня, — папа взял мама за руку. — И правда, поехали домой. Ты устала.
— А завтра…
— Мамочка, и завтра возьми выходной. Съезди, проконтролируй свои магазины. Вдруг без тебя вся торговля разладилась! Ты же видишь: со мной все хорошо.
Родители ушли, а я облегченно выдохнул: ещё чуть-чуть, и они бы столкнулись с Ритой и Леночкой.
Действительно, мои девочки пришли через полчаса.
Сначала в палату заглянул Дима и показал глазами на кого-то у себя за спиной.
— Да, заходите! — воскликнул я.
Даже ладони вспотели от напряжения. Я вытер их о спортивные брюки. Дима специально посадил меня в кресло, чтобы не напугать девочку.
Рита вошла, держа за руку Леночку. Малышка с любопытством посмотрела по сторонам, потом ее взгляд замер на мне. Она спряталась за спину матери.
— Ну, что ты, Леночка! — Рита подтолкнула ее ко мне. — Поздоровайся с дядей Антоном.
— Здравствуйте, — милое личико выглянуло из-за маминой ноги и снова скрылось.
— Леночка, подойди ближе, — позвал ее я.
Мой голос прерывался от спазма, стянувшего горло. Я боялся расплакаться, как ребёнок.
Но… мужчины не плачут!
— Не пойду.
— Почему?
— Не хочу. А это что у тебя? Ой, у вас? — девочка смутилась.
Я проследил взглядом за ее пальцем: он указывал на вазу с фруктами, которая стояла на тумбочке.
— Лена! Так нельзя! — Рита покраснела.
— Иди сюда, — я протянул руку. — Что ты хочешь взять: яблоко или грушу?
— Мандаринку.
Мы с Ритой переглянулись и рассмеялись.
— Вот так всегда: ее об одном спрашивают, а она другое. Лена, покажи дяде рисунок, который ты принесла.
Опять это слово «дядя». Оно уже второй раз царапнуло меня. Я понимал, что нельзя сразу сказать ребёнку, что я ее отец, но все равно было неприятно.
Рита подтолкнула девочку ко мне. Она доверчиво подошла и протянула мне рисунок. Сердце сжалось, как только я разглядел, что на нем изображено. А там стоял кривобокий дом, рядом дерево. В центре листа девочка — палка, палка, огуречик в платьице треугольником — держала за руку мужчину — палка, палка, огуречик плюс штаны. Волосы на головах торчали во все стороны.
— Это кто? — шепотом спросил я, втягивая носом детский, ещё молочный, запах.
— Ты, — доверчиво посмотрела на меня дочка. — Правда красиво? Мама говорит, что я хорошо рисую. Правда, мама?
— Очень! Ты моя прелесть! Можно я тебя обниму? — едва выдавил из себя я дрожащими губами.
— Мама, — Леночка повернулась к Рите, — можно?
— Д-да.
Рита неожиданно всхлипнула и выскочила из палаты. Мы остались с дочкой одни.
— Иди сюда, — я протянул к ней руки. — Покатаю.
— А тебе не больно? — Леночка ткнула пальцем в мою ногу и тут же его отдернула.
— Нет. Садись.
Я подхватил дочку на руки и пристроил ее у себя на коленях. Она доверчиво прижалась ко мне спиной. Ее тепло окончательно растопило лёд в моей душе.
Как я мог! Как я мог лишить себя такого счастья! Не увидел первые шаги своего ребёнка, не услышал первое слово, ни разу не отвёл в садик. Идиот! Надо же быть таким идиотом!
Я застонал, видимо, громко, потому что Леночка подняла голову и посмотрела мне в лицо: глаза в глаза, серые к серым. Даже сомнений не было, что это моя девочка.
— Ну, куда хочешь прокатиться?
— Вперёд!
— Отлично!
— А мандаринку?
— О, прости! Забыл.
Я дал Леночке обещанный фрукт, взялся руками за колеса и опять пожалел, что нет рядом моей Меуры. Вот был бы восторг у ребёнка! Мы подъехали к двери, открыли ее, а потом отправились путешествовать по клинике. Одни.
Рита было рванулась за нами, но я остановил ее взглядом. Сегодня я знакомлюсь с дочкой, хочу побыть только с ней. Полчаса мы весело катались. Посетили все знакомые мне места.
— А что это? — спрашивала она меня, показывая ладошкой точна одно, то на другое. — А это?
Я рассказывал, и показывал, и развлекал. Нет, я заливался соловьем, так мне хотелось понравиться своему ребёнку. А Леночка оказалась благодарным слушателем и зрителем. Она на все смотрела с таким восторгом, что у меня крылья за спиной вырастали.
Рита разыскала нас через час. Любимое лицо тоже лучилось внутренним светом, к которому тянуло, как к огоньку костра.
— Вот вы где, проказники! Елена Антоновна, нам пора домой.
— Антоновна? — ахнул я.
— Да, — девочка повернулась ко мне. — Ты дядя Антон, а я Антоновна, так звали моего папу.
Я посмотрел на Риту и взял ее за руку. Прохладные пальцы коснулись моей горячей ладони, и электрический ток пробежал по коже и заставил нас вздрогнуть.
— Спасибо! Спасибо, дорогая, — прошептал я. — Ты даже не представляешь, как я счастлив.
— Дядя Антон, ты плачешь? — Лена показала пальцем на мое веко, на котором висела непрошеная слеза.
— Нет, что ты! Мужчины не плачут. Это звездочки горят в глазах. Я очень рад, что познакомился с такой замечательной девочкой. Придёшь ещё ко мне в гости?
— А ты меня покатаешь?
— Конечно.
— А мандаринку дашь?
— Забери все с собой. Ты их любишь?
— Да, а ещё помело. Только розовое люблю. Купишь мне розовое?
— Да, малышка.
Леночка сползла с моих колен и побежала к матери, но тут же вернулась и поцеловала меня в щеку.
— Пока, дядя Антон. Я ещё приду. Можно с Сенькой?
— Это твой друг?
— Ага. А ещё вчера у него сестренка появилась. У тети Люды был в-о-о-о-т такой живот, — Лена расставила ручонки в стороны. — Мы завтра пойдём ее смотреть в род… мама, как там? — девочка посмотрела на мать.
— В роддом.
— Да. В род-дом.
— Вы ко мне не придёте? — сердце ухнуло вниз и расплылось лужицей на полу.
— Придём, но только повидаться, договорились? — Рита наклонилась ко мне и тоже поцеловала в щеку, потом резко выпрямилась, чтобы я не успел ничего сделать.
Я огорчённо вздохнул, а жена мне подмигнула, и настроение сразу поднялось.
В тот момент я ещё не предполагал, что скоро наша идиллия будет снова разрушена самым вероломным способом.
Незаметно пролетела неделя. С Леночкой мы стали настоящими друзьями. Она приходила в палату, деловито разглядывала подарки, которые я ей готовил: покупал что-то в кафе при центре или гонял Димку в игрушечный магазин.
— Скоро я сам ребёнка захочу, — ворчал он.
— А что? Пора уже. Сколько тебе лет?
— Двадцать восемь.
— Ого! Старше меня. И до сих пор не женат?
— Я женат на работе, — засмеялся Димка.
— А если серьёзно?
— Была у меня одна, но сплыла. Не хочу даже вспоминать. С моим другом шашни закрутила, а я застал, пришёл домой раньше с работы неожиданно.
— Да, правду говорят, не хочешь иметь неприятных сюрпризов, предупреди звонком о своём визите. И что ты? Прибил заразу?
— Вскипел, конечно. С другом мы теперь не общаемся, а девушку выставил из квартиры. Вот с тех пор и холостой.
— Я заметил, что на тебя Анжела облизывается. Можешь закрутить.
— Нет, я пока присмотрюсь.
Леночка подарки благосклонно принимала. Что-то критиковала, от другого приходила в восторг. Так я постепенно узнавал свою дочку. Вечером по скайпу я желал ей спокойной ночи, иногда читал сказки.
Однажды Рита привела и Сеньку. Черноглазый мальчишка строго посмотрел на меня, насупив брови, и поинтересовался:
— Ты кто?
— Дядя Антон.
— А тётя Рита твоя жена?
— Да, — осторожно ответил я и посмотрел на Риту, она нахмурилась, но промолчала.
— Ага. Понятно. Яблоко можно? — я кивнул, мальчик взял его из вазы и откусил. Он жевал, а я видел, какой мыслительный процесс идёт в его голове. Надо отвлечь, но чем? Я тронул руками колеса. Кресло подалось вперёд. Ребёнок отскочил и засмеялся: — Круто! Покатаешь?
Мы переглянулись и выдохнули: ребёнок переключился, и Слава богу!
— Конечно! — ответил я.
Дети по очереди катались у меня на коленях по коридорам клиники. Сотрудники реабилитационного центра уже привыкли к нашим путешествиям и не обращали внимания, только Борис Иванович однажды сказал:
