Лола, переговорив с мужем, куда-то исчезла вместе с ним, а я подошла к Ричарду, который, прислонившись к барному стулу, держал в руке хрустальный стакан с виски. Назари стоял рядом, облокотившись о барную стойку и попивал вино. Бросив внимательный взгляд на его лицо, я задумалась — мне показалось, что за эти два с половиной года он немного изменился, и я никак не могла подобрать определение этим переменам в его взгляде.
Подойдя вплотную к Ричарду, я встала рядом и, не обращая внимания на Назари и других, тихо спросила:
— Как прошла поездка?
— Нормально, — ответил он и сказал что-то бармену, который, кивнув, начал делать мне фруктовый шейк.
Сейчас, рассматривая спокойное лицо Барретта, я пыталась понять, сердится ли он все еще на мои танцы с распущенными волосами, а он бросил взгляд на мои заплетенные в косу локоны и никак более мою прическу не комментировал.
— Откуда платок? — спросил Барретт, рассматривая ярко-красную шаль.
— Лола подарила.
— Вам идет испанский колорит, — присоединился к разговору Назари.
— Благодарю, — и я повернула голову в его сторону.
— Красный вас преследует, — продолжил он, намекая на вечеринку на “Нарушителе”.
“Неужели он пытается меня напугать событиями двухгодичной давности?” — пронеслось в голове, но вслух я произнесла, пожимая плечами:
— Совпадение.
— Или Знак… — внезапно ответил он, и я внимательно посмотрела на него.
“Верит в знаки или так хорошо сканирует меня?” — возникла мысль, и я, изучая его лицо, все-таки склонилась ко второму варианту.
— И о чем, по вашему, говорит этот Знак? — решила поддержать я игру и посмотрела на Ричарда. Он молча наблюдал за нашим разговором, но не вмешивался, заняв, как и ранее на “Нарушителе”, нишу зрителя.
— Красный цвет — это цвет любви и страсти, — между тем продолжал Назари.
— Но только не по отношению к вам, — улыбнулась я, а он в голос рассмеялся, немного закидывая голову назад.
— Обожаю вашу детскую прямоту, — наконец произнес он и спросил уже более серьезным тоном: — Как вам Испания?
— Это что-то неимоверное, — ответила я. — Традиции, культура, менталитет. Один сплошной водоворот из экспрессии и солнца.
— Кто бы сказал вам два года назад, что вы появитесь в Испании, — философски отметил Назари.
— Я бы не поверила, — поддержала я беседу, но не обманывалась бархатными интонациями его голоса и ждала, когда он начнет бить. Я была уверена, что он знает о Марте и, уже предвкушая некрасивые вопросы с его стороны, мысленно проговаривала достойные ответы.
Но Назари молчал, что меня немного удивило, а уже через мгновение рядом с нами появилась чета дель Алькасар с новостью.
— По случаю приезда дорогих гостей сейчас будет салют! — анонсировала Лола, и все гости, ведомые хозяевами вечеринки, переместились на просторный зеленый газон к самому морю.
Под шумный веселый гул толпы небо превратилось в разноцветную, взрывающуюся буйством красок, палитру, которая, отражаясь в бликах ночного моря, становилась похожа на радужный водоворот.
Подняв голову, я наблюдала за ослепительным представлением, и казалось, что меня накрыл купол из волшебства. Прижимаясь к своему мужчине, я рассматривала его лицо в разноцветных бликах и улыбнулась — пусть на минуту, но я попала в сказку, где живут феи и все проблемы решаются с помощью чудес и фейерверка.
Как я и предполагала, волшебство длилось недолго — в пиджаке Барретта завибрировал телефон, и уже через мгновение он отстранился и с сотовым у уха направился к ресепшену, где было потише.
Чтобы уйти от шума толпы и всеобщего гомона, я направилась к опустевшему бару, где оставила свой бокал, когда услышала голос араба.
— Мне было приятно увидеться с вами сегодня.
Я повернулась к нему лицом, но никак не ответила на это откровение и, отхлебнув апельсиново-мангового шейка, внимательно посмотрела на него.
— Да, ваш вид был очень довольным, — произнесла я и, немного подумав, решила спросить прямо: — Вы хотели разозлить Ричарда?
— Разозлить Барретта не так уж просто, — улыбнулся он, но тут же серьезно добавил: — Нет. Злить я никого не планировал. Не хотелось бы выглядеть в ваших глазах таким мелочным.
— Тогда что вас так развеселило?
— Вы полагаете, я веселился? — удивился он.
— А разве нет?
— Нет, — покачал он головой, — я наслаждался вашим танцем. И, не скрою, мне было приятно это повторение. Дежа вю, не находите?
Я смутилась от того, что он повторил мою мысль, но вслух произнесла:
— Я думаю, что у вас нет недостатка в женщинах, которые перед вами готовы станцевать любой танец.
— Вы правы, недостатка нет, — честно ответил он. — Но вы особенная.
— Не стóит, — усмехнулась я.
— Что именно?
— Говорить мне комплименты. Я все равно в них не поверю.
— Уверен, Ричард вас не балует.
— Это не главное.
— Также как и роль еще одной любовницы, на которую вы согласились?
Я бросила на него внимательный взгляд, но не была удивлена. Мне лишь было интересно, откуда он узнал.
— Вы поддерживаете связь с мисс Вернер?
— Нет. Но весь Бангкок знает, что мис Вернер уже некоторое время живет с Барреттом. А тут внезапно появляетесь вы. Зная мистера Барретта, нетрудно было сложить два плюс два.
Я внимательно на него посмотрела, понимая, что сейчас он мог растрезвонить об этом на всю Испанию. Но я этого не боялась — я знала, на что шла и готова была держать удар.
— О, не беспокойтесь, мы не обсуждали эту тему за столом, — произнес он, неправильно прочитав задумчивость на моем лице.
— Вы подозрительно добрый.
Назари вновь рассмеялся, но ничего не ответил и сказал:
— Испанцы в этом отношении толерантны и, так же, как французы и итальянцы, не раздувают из этого проблему, а учитывая, что статус мисс Вернер столь же эфемерен, как и ваш, то проблемы, как таковой, вообще нет.
— Зачем вы мне все это объясняете? — спросила я, отмечая, что он не преминул указать шаткость моего положения.
— Хочу вас успокоить.
— Откуда такая душевная щедрость?
— Хочу, чтобы вы почувствовали контраст.
— И снова, не стóит, — усмехнулась я, чувствуя, как ловко этот мужчина мог завлекать женщин в сети.
— Что именно?
— Намекать, что для вас я была бы особенной и единственной.
— Не поверите?
— Нет. Для вас стало неожиданностью, по вашим же словам, что я вернулась к Ричарду, значит, вы знаете и о том, что я некоторое время жила своей жизнью. И вам никто не мешал… — хотела сказать “украсть”, но вместо этого произнесла: — Добиваться меня. Но вы этого не сделали… А это значит, что вам просто хотелось заполучить то, что имеет Барретт. Пока я была вне зоны интереса Ричарда, я была вне зоны вашего личного интереса. Так что не нужно мне говорить о том, что я и мои танцы для вас особенные.
Теперь была его очередь внимательно смотреть на меня.
— А вы повзрослели, — наконец произнес он.
— Вы тоже изменились.
— Поделитесь, в чем именно?
Я вновь посмотрела на стоявшего рядом Назари и, наконец, подобрала нужное определение.
— Вы устали от жизни.
Назари на секунду задумался, но ни возражать, ни как-то комментировать мою оценку не стал.
— Зачем вы к нему вернулись? — вместо ответа спросил он. — Уверен, что инициатива исходила от вас, а не от него.
— Потому, что я его люблю… — не задумываясь, произнесла я.
— За что?
— Вопреки, — опять последовал мой быстрый ответ.
На это он ничего не сказал, и мне показалось, что он на секунду снял маску, стер светскую улыбку и стал собой.
— Чем Ричард отличается от меня? — внезапно спросил он. — Мы оба прожженные циники, которые устали от этой жизни, мы эгоисты, которые любят только себя, и часто используем людей в собственных целях.
В какой-то степени, Назари был прав — Ричард тоже никого не любил, был циником и эгоистом, но отличие все же существовало.
— Вам не понравится мой ответ… — покачала я головой.
