*
Дверь за Дартом закрывается, а вместе с ней вылетает и трещит по швам всякая сдержанность, останавливающая бесчувственного королевича. Он припечатывает меня к стене и опаляет поцелуем так резко, что сердце пропускает удар. Колени подкашиваются от напора, а вкус салями дразнит рецепторы.
— Пицца, — блаженно шепчу я, насквозь пропитываясь решительно другими мыслями, качающими меня вместе с прикосновениями Эрика в плавящих ощущениях.
— Подождет. — дерзко отрезает он.
Поднимая меня на руки, как пушинку, несет в спальню, кидает на кровать и опускается сверху. Снова забирает мое дыхание, врываясь жадным и властным языком в рот. Мужские сильные руки перестают играть в недотрогу и плавят собственническими прикосновениями. Молнии вокруг бьют снова и снова, здание трясется, а звезды вокруг прожигают изнутри. Меня сотрясают волны мурашек, но еще больше опаляет дрожь его тела, такая проникновенная и искренняя, сцепляющая нас в понимании — между нами особенная, исключительная и уникальная магия. Электромагнитные импульсы окружают нас, озаряют каждое прикосновение. Напряжение бесперебойно трещит вокруг.
Вздохи, стоны, беспорядочные поцелуи. Эрик подчиняет и намеревается забрать мою душу, которую я готова ему передать…
Только вот раздается звонок домофона.
— Да бляяяядь! — яростно рычит Эрик. — Это еще кто?!
Разочарованно кусаю губы, не понимая, смеяться или…
Трель не прекращается. Принц встает и, метая молнии похлеще Криса Хемсфорта, идет в прихожую. Слышу, как рявкает в трубку домофона:
— Да! — и через секунду. — Не понял, с ху* ли вы ночью к Нике приперлись? — дальше какой-то рэпчик на его родном, а потом еще более злое — Ах, вот как… — попадос… — Поднимайтесь!
Трубка домофона с грохотом возвращается на место и ангел возмездия с выпирающим из штанов джедайским мечом — кажется, он даже светится сквозь штаны — появляется в дверях и зло сверлит меня глазами:
— И зачем ты ребят позвала, позволь спросить?
— Подумала… пиццы поедим…, — несмышлёной кошечкой отвечаю, приподнимаясь на локтях. — Посидим, как обычно…
— Думала, я один не справлюсь с твоим Вейдерством? Да? Сомневалась во мне? — не ведется на мой няшный взгляд. Сухарь с острой стадией озлобленности. Изюмом может убивать. Следует опасаться и прекратить на время попытки макать в чай.
— Эрик, нет же…
— Встречай сама своих гостей!
И прежде чем я выхожу в коридор, яростно удаляется в ванную и гневно хлопает дверью.
Вот же обиженка, чтоб тебя.
Глава 38
Ночные посиделки с ребятами прошли весело и шумно, несмотря на то что лишили нас с предсказательницей горячих прикосновений оскорбленного королевича. Посягнула я, понимаете ли, на его мужскую гордость, позвав кодовым «анансом» ребят. В старших классах сама же и придумала данный позывной во время жаркого спора на тему незапланированного махача.
Не самым простым занятием оказалось вдолбить в Рафиковича, с помощью одних взглядов, мысль о моем нежелании наблюдать зубной балет «Щелкунчик», будь то дебют зубов Темнейшего.
Новоявленный рэпер явил себя своей группе поддержки, когда мы с ребятами уселись на кухне, а Саркис нервно выслушивал мои указания в части очищения ананаса, получив в руки нож и доску.
— Пиццу будете? — поинтересовался Эрик, нарисовавшись в дверном проеме.
— Твоя коронная фраза вечера, — подколола друга, получив ледяной взгляд в ответ. Ребята нашу дуэль взглядами не замечали и довольные кивали.
— Давайте в имаджинариум? — предложил Леха, протягивая руку к маргарите. — В этот раз по любому первым к финалу приду.
— С конца, да? — хмыкнул ананасных дел мастер, отвлекшись и получив от меня гневный подзатыльник.
— А почему ананасы? — королевич уселся на стул, величественно отрывая пленки с запакованных закусок, которые мы с ним так и не убрали со стола.
— Ника написала «Ананас. Быра ко мне.», — смачно поглощая треугольник прошутто, вещал бывший монобровист Давид. В его жизнь вместе с новой девушкой шагнул и пинцет. К сожалению, опыт с воском, после которого он вопил на высоких частотах, заставляя нас с Эриком валяться от смеха на полу и предлагать ему творческий дуэт с Сарой Марковной, могучий горец повторять не хотел. Слабачелло… — Я парням сразу маякнул, забрал, а Леха предположил, может, она просто ананас захотела…
— Решили не рисковать… — на полном серьезе закончил Саркис.
*
На середине игры, когда Лехин единорог лихо скакал в противоположную от финиша сторону, а игнорирующий мои попытки глазного контакта, Рафикович, погонял своего коня, вытирая ноги о наши с ребятами надежды избежать проигрыша, пришла как раз-таки очередь принца загадывать, и он, хитро улыбнувшись, произнес:
— Ника.
Все сбросились, Эрик перемешал карточки и разложил картинками вверх:
«луг с цветами»,
«девушка-балерина»,
«девушка-пламя»,
«лесная нимфа»
и «стол, заваленный едой»…
Не вызывало никаких сомнений, что загадал обиженный гномик, называя мое имя. И когда я единственная выбрала «пир на весь мир» — остальные понимали, что рискуют жизнями, посмей они выбрать эту карту —, то возмущено вскрикнула:
— Вот значит, как ты о своей девушке думаешь, да, Рафикович?
— Ой, Ник, что ты на него о… — начал было успокаивать меня Давид, а потом на лбу парня проступило просветление…шаг, два и громыхнул разрыв шаблона. — Чегоооо?! О девушке? ИбИца сердце перестало!
— Вы встречаться начали? — Саркис, прикидываясь незамутненным честью, пытался незаметно задвинуть свою фигурку вперед, но тут же получал хлопок по пальцам от переживающего потрясение Давида. Потрясение потрясением, знаете ли, но игру никто не отменял.
— Деньги гоните, — радостно усмехнулся Леха. — Я ж говорил, они на свадьбе Агаси какие-то мутные были. Прям чуйка не подвела! Сразу все андерстенднул!
— Ты свои еврейские ручонки пока при себе оставь, — недовольно отмахнулся былой монобровистус, но за портмоне полез. — Бро, так вы с Никой вместе? Лех, руки от моих денег убрал! Давай, отваленто! Пока Эрик не подтвердит, косарь не получишь!
— Насколько мне известно, — заменяя отыгранные карточки на новые, задумчиво отвечал Эрик, — Спор был на три косых.
— Ник, по-братски, — счастливым котом заулыбался Давид. — Не с тем парнем связалась. Он сейчас еще свой процент у Лехи заберет, отвечаю! — но, когда Леха, забрав деньги у двух чернобровых горцев, отстегнул процент сначала принцу, а затем и мне, Давид радостно захохотал. — Беру слова обратно! Два сапога пара!
Ребята ушли под утро, строго настрого наказав принцу — Нику трогать нельзя! Все только после свадьбы! Эрик вежливо улыбался, а потом вытолкал их за дверь.
*
Как два выжитых лимона, мы легли в кровать и закутались друг в друга. Я устало зевнула и, плохо владея заплетающимся от сна языком, задала интересующий меня вопрос:
— Почему ты не поцеловал меня тогда на скамейке? М? Не хотел?…
Принц отобрал у меня награду за самый протяжный и сладкий зевок, прижал к себе и тоже не особо соображающим ртом, норовившим то и дело чмокать меня в волосы, худо-бедно озвучил…
— Всегда хотел…но в пятнадцать меня подвели пирожки с луком… во всяком случае уверял себя, что твои фу фу именно из-за запаха…
— Но ты сказал, что не можешь целовать лучшего друга…
— Лучше бы я рыдал? — усмехнулся сонно Рафикович. — В душе я страдал, но обязан был сохранить репутацию и не разрушить наши цельнометаллические отношения.
— А на скамейке?
— От меня несло как от спиртной кабинки, ты сама сказала. Рисковать не мог.
— Ой. Ты слишком много думаешь…
— Спи. — он нежно чмокнул меня в лоб, и мы провалились в сладкий сон.
Глава 39
Кто не захочет поехать в Италию с любимым?
Я вот очень хочу, поэтому не знаю куда подевались мои скрижали стервозного леса, но, когда Эрик едва заикнулся, я уже активно кивала головой, не заботясь о необходимости прикинуться глуховатой или чересчур занятой, чтобы уговаривал и в ноги кланялся, обещая кормить меня вкусно и на руках носить. Только кошечкой села на колени своего парня и, обвив шею руками, потопила в сотне вопросов: «а когда?», «надолго?», «а лучшая пицца там будет?»
