функцию.
Несносная девчонка не удосужилась сказать о своей девственности, а мне от ощущения ее под пальцами все туманом непроглядным заволокло, так что я не смог вовремя уловить признаки ее невинности.
А сейчас уже все, поздно. Лежит подо мной, жмурится. В плечи вцепилась так, что у самой костяшки побелели на аккуратных пальчиках.
Слизываю с ее лица соленые дорожки, глажу по волосам и стараюсь не двигаться между ее широко разведенных ног, потому что мне хватило вскрика сирены на ухо, когда я впервые оказался внутри ее тела.
Пытаюсь достучаться до малышки, несу какую-то ахинею на ухо, но она только сильнее жмурит глаза и часто-часто дышит, приоткрыв свои искусанные губы. В голову бьет мысль, что надо бы откатиться с нее и закончить все в душе, но я просто не могу оставить ей такие дерьмовые воспоминания о первом разе.
Это мужикам вообще без разницы в кого засунуть — лишь бы сменить собственный кулак на горячее женское тело — а таким вот малышкам с миром сладкой ваты в голове важно расстаться с девственностью так, чтобы запомнилось на всю жизнь.
— Расслабься, маленькая. Хотя бы попытайся, — ловлю ее ладошку и прижимаю к кровати, сплетаю пальцы, чтобы она чувствовала — я рядом.
— Больно… — хнычет и шипит, когда от ее же ерзанья становится только хуже.
— Не двигайся. Ты не представляешь, как я тебя хочу. Хочу трахать тебя глубоко и жестко, пока ты кричишь и выгибаешься подо мной. От удовольствия кричишь, девочка, так что пока это придется отложить. Тебе понравится, обещаю, но нам придется очень медленно двигаться к этому.
Касаюсь ее шеи языком, свободной рукой мягко сжимаю грудь и ловлю момент, когда девочка прогибается навстречу моей ладони, стоит пальцам едва задеть твердый острый сосок.
Тянется ко мне.
Пока осторожно, но с каждым движением ее пульс учащается, а под конец, когда мои пальцы замирают возле пупка, шумное дыхание сменяют легкие тихие стоны, которые я ловлю губами.
Я не даю передышки — трогаю, целую и дразню девочку каждую секунду, чтобы она отвлеклась от своей боли и распробовала мужские руки и желание в них. Мне бы сжать ее до синяков, впиться в губы так, чтобы это даже отдаленно не напоминало поцелуй, лишь откровенные движения языка, но я продолжаю успокаивать все еще дрожащую девочку лаской и нежностью, чтобы каждая мышца в ее теле расслабилась и отдалась мне.
Светлая девочка, с идеальной гладкой кожей, с маленькими бледно-розовыми сосками, которые я поочередно накрываю губами, чтобы слышать сладкие несдержанные всхлипы. Не найти такой второй. Даже при всем желании.
Мой личный чистый остров посреди океана отравляющей грязи.
Пальцы на клиторе, приходится отпустить ее ладонь, чтобы тут же накрыть внутреннюю сторону бедра, не позволив малышке свести ноги от смущения, накрывшего ее румянцем на щеках.
— Мир… — сдавленный шепот заставляет отвлечься.
— Как ты меня назвала?
— Мир, — повторяет наивно и осторожно гладит слегка влажными от волнения ладошками мою спину. Даже это сейчас способно завести сильнее.
— Мир, девочка. Война закончилась. Пора сдаться в мои руки и позволить открыть тебе новую грань отношений между мужчиной и женщиной. Ту, в которой тебе будет приятно и захочется еще.
— Я… Я тебе доверяю, — шепчет мне в губы и сама целует, пока я медленно и почти лениво поглаживаю ее бедро и подбираюсь выше, туда, где проступила теплая влага.
— Моя маленькая умница.
Она отвлекается от поцелуев и заглядывает мне в глаза, а я думаю, где, блядь, учат смотреть так, чтобы от одной секунды выворачивало с учетом, что я вообще не романтик и предпочитаю грубо, обычно сзади, иметь женщин в своей постели.
Знал, что секс с этой мелкой провокаторшей будем крышесносным, но и представить себе не мог, что меня сорвет в ранее неизведанную нежность.
Раньше я плевался на всю эту телячью лабуду, а теперь сам дурею от того, как мои пальцы едва касаются румяной малышки подо мной. Ведут по бедру, обводят впалый живот по низу и слегка давят на клитор одновременно с легким укусом нижней губы.
От девочки пахнет сексом, но это что-то такое на гране эстетики, когда хочется глазеть не на промежность с сиськами, а на разметавшиеся волосы с бликующими прядями и на выпирающие ключицы с легкими покраснениями моих отпечатков.
А еще глаза. Немного дикие потрясающие глаза с чертятами на дне, которых всего лишь нужно разбудить в первый раз.
— Нравится? — чуть резче пальцами по крохотному пульсирующему бугорку среди влажных складок. — Нравится, маленькая? Ты так сильно сжала меня внутри, что я рискую опозориться и кончить раньше времени.
Она словно нарочно сдавливает мой член сильнее и утыкается мне в плечо, когда я упираюсь рукой в кровать и чуть приподнимаюсь, чтобы еще раз рассмотреть ее медовое тело.
— Вернись обратно, маленькая, не прячься от меня. Тебе придется привыкнуть ходить при мне голой.
— В рубашке… Твоей, — хихикает и осторожно дотрагивается кончиком языка до моей шеи. Едва сдерживаюсь, чтобы прямо сейчас не начать толкаться в эту потрясную узость.
— Ладно, первое время будешь в ней. Но потом я лишу и ее.
Самые долгие несколько секунд, когда она втягивает кожу на шее в рот, впивается зубами и слегка приподнимает бедра, позволив мне скользнуть чуть глубже.
— Не больно? — хрипло спрашиваю и сам аккуратно проталкиваюсь еще на сантиметр.
— А тебе? — скользит кончиками пальцев по моей шее и виновато краснеет.
— Развлекайся, маленькая, Я не возражаю.
А другим готов был голову открутить, едва чувствовал попытку оставить хоть где-нибудь блядский след.
Она как-то умоляюще мычит, когда я немного выскальзываю и снова толкаюсь глубже, поэтому решаю, что пока еще слишком рано для какого-то темпа — оставляю только пальцы на горячих складочках и щелкаю языком по соску, сообразив, что они у малышки просто гиперчувствительные.
— Нет, нет… Не останавливайся…
Ей еще больно, но маленькая храбрая малышка кусает изо всех сил свои губы и обнимает меня ногами, чтобы я не мог отстраниться. У меня на первом месте только ее
