ехать за ними. Иначе их выставят в продажу! Два часа осталось! Помоги, пожалуйста! – давлюсь я слезами.
- Так, - рыкает мой жених. – Без паники. Оставайся здесь. Я съезжу сам. А ты пока телек посмотри и закажи что-нибудь пожрать. Я так понимаю - котлеты отменяются.
Будто со стороны наблюдаю за Германом. Вот натягивает на ноги ботинки, надевает куртку. Звонит какому-то Майку. Говорит глухо «мне нужна твоя помощь» и, подмигнув мне, выходит за дверь.
- Подожди, - выдыхаю в последний момент. – Я с тобой!
[1]Женские демонические существа у турок и других народов
- Тогда быстро одевайся! – командует Лиманский, убирая палец с кнопки лифта. – Бегом, Алина!
Взлетаю наверх, чувствуя сзади тяжелую поступь Германа.
Вбегаю в незапертую дверь и тут же натыкаюсь на Софью, устало сидящую на банкетке.
- Она ушла, - со вздохом замечает моя дорогая душа. – Даже не извинилась…
- Может, еще образумится, - лепечу я, обувая сапоги. Оглядываюсь на Германа, вошедшего следом. Он снимает с вешалки мой пуховик и недовольно смотрит на Софью, будто она в чем-то виновата.
- Я вас предупреждал, Софья Петровна, - бубнит он, негодуя. – Что теперь будем делать? Время-то упущено…
- Где ее теперь искать? – всхлипывает Софья. – И мне с трудом верится, что лечение может помочь. Вон, весной ее лечили, и лето прошло без проблем. А вернулись с моря, и она опять сорвалась. Ушла от Игоря…
Ничего не понимаю. Но скорее всего, ситуация с Олесей - это давний нарыв, который только сейчас прорвало. Софья в курсе происходящего. И Герман.
- Едем, - дергает меня за рукав Лиманский. – Мы выручим из ломбарда серьги моей невесты и вернемся. И тогда обстоятельно поговорим, Софья Петровна, - заявляет он холодно и официально.
В гнетущем молчании мы спускаемся вниз и доходим до машины, стоящей на площадке перед домом.
- Выходит, Олеся не первый раз попадается? – слабо интересуюсь, вскарабкавшись на сиденье рядом с водителем.
- Она наркоманка, - коротко бросает он, выезжая со двора. – Когда нет денег на дозу, ворует. Вон, у Софьи все драгоценности в ломбард снесла, а та сразу и не заметила. Решила, что во время ремонта украли. А рабочие были мои… Честные мужики. Никогда чужого не возьмут.
Герман криво усмехается и чешет ладонью коротко стриженый затылок. Вроде бы старается шутливо пересказать мне давние события, но я по лицу вижу, как ему неприятно.
- Скандал получился знатный, - смеется он. – Мне пришлось подключать службу безопасности. Проводить расследование. Ну, и как всегда бывает в таких ситуациях, с результатами я отправился к Софье. А она не поверила и отказалась принимать меры. Только спустя год дошло.
Веселый голос Лиманского внезапно срывается на негодующий рык.
- Приехали, - говорит он, показывая на яркую вывеску. – Это здесь.
Нетерпеливо выскакиваю из машины и только сейчас замечаю двух крепких парней, стоящих у самого входа.
- Майк, Алишер, - довольно фыркает Герман, пожимая им руки. – Это Алина. Моя невеста, - делает ударение на последней фразе.
Моя. Невеста.
Слышу смущенный бубнеж «очень приятно», ловлю на себе парочку заинтересованных взглядов.
- Ну что, пацаны, попробуем решить вопрос миром? – хмыкает Лиманский, беря меня за руку. Спокойно входит внутрь и, предьявив испуганному мужичку помятую квитанцию, просит душевно.
- Серьги верни. Мы хотим их выкупить.
- Но сдавала другая девушка, - бормочет продавец и пялится на нас осоловевшими глазками.
- Тебе какая разница? – удивляется Герман. – Вот квитанция, вот бабки, - хлопает себя по карману. – Говори, сколько, и мы уходим.
- Там за ней еще долг числится, - пытается отказать мужичок. – Хозяин велел серьги эти не отдавать…
- Тогда мы сейчас вызываем полицию, и твою лавку закроют за скупку краденого. Хочешь? – встревает в разговор один из друзей Германа. Майк, кажется.
- Только потом на нас не сваливай, если еще что-нибудь найдут, - хмыкает второй. Алишер.
- Да что вы такое говорите! – ахает продавец и весь покрывается бурыми пятнами. – У нас приличное заведение.
Вижу, как по лицу Германа бегают желваки. Чувствую, как он весь напрягается.
- Та девица украла у моей невесты эти серьги и сдала тебе. Она давно этим промышляет, а ты ее покрываешь, - говорит он спокойно. Очень спокойно.
- Докажите, что серьги принадлежат этой леди. Предоставьте чек, подтверждающий покупку. Дайте мне доказательства.
- Я могу только в зубы, - хищно усмехается Лиманский. И я вижу, как его обаятельная улыбка моментально превращается в хищный оскал.
- Как тебе аргумент? - ржет стоящий рядом Алишер. – Придется потом вставлять новую челюсть.
- Ладно, - тяжко вздыхает мужичок. – Но я вас запомнил…
- Это хорошо, - кивает Лиманский. - Ночью только в постель не ссысь, когда мы приснимся…
Под дружный хохот продавец достает из сейфа мой потертый мешочек. Небрежным движением высыпает на прилавок его содержимое. Первыми выкатываются мои серьги. И я радуюсь им, как давним друзьям. А следом выпадает незнакомая брошка. Серебряный листок с фиолетовыми цветами.
- Тоже твоя? – спрашивает меня Герман.
- Нет, - мотаю головой. – Только серьги.
- Значит, Сонькина, - делает он вывод и лезет в карман за бумажником. – Сколько с нас? Что там в квитанции написано?
Продавец церемонно складывает все обратно и торжественно выдает мешочек мне. Внимательно пересчитывает деньги и первым спешит к выходу, собираясь открыть перед нами дверь.
- Спасибо, братаны!
Герман жмет руки друзьям на прощание. Обнимает меня, помогая усесться в машину. Резко бьет по газам, направляя внедорожник обратно домой.
«Как там Софья?» - бьется в голове неотвязная мысль. И предчувствие беды сдавливает горло тупой обреченностью.
Герман
Ужин на кухне у Софьи напоминает мне семейный.
«А что ты хотел, Гера? – усмехаюсь внутренне. – Ты женишься на Алине. А в комплекте идут Софья и придурковатая Олеся. Куда без них?!»
Уплетаю за обе щеки котлетки, наспех пожаренные любимой. В меру острые маленькие люля. Вкусные, аж дыхание сводит. Слушаю вполуха ленивую беседу Софьи и Алины. А сам думаю, как бы перевести разговор на Олесю. В который раз убедить Кузнецову в необходимости лечения. И не в какой-нибудь дорогостоящей клинике, а у батюшки Николая в богом забытом приходе. Творит чудеса мужик. Всех, кого
