class="p1">Принимая душ и одеваясь на работу, я думала о Криденсе, и эти мысли заставляли меня улыбаться и краснеть одновременно. Моё первоначальное мнение о нём не было хорошим. Но мне приходилось ошибаться и раньше. Крид, конечно, не был из тех, кто любит мёд и радугу, но он не давал ложных обещаний о том, чего хочет. Я понимала это по тому, как он проникал в меня, или как пел в темноте: Крид всегда был жестоко честен. И, возможно, не существовало ничего более важного.
Но что Крид Джентри думал обо мне? Вероятно, он считал, что я упрямая южанка, закалённая жизнью, но без шрамов. Во всяком случае, я хотела, чтобы он в это поверил.
Я уже собирался уходить, когда подобно торнадо, в дверь ворвалась Стефани. Она попыталась пробежать мимо меня с опущенной головой. Её вьющиеся волосы падали на лицо, как вуаль, но я остановила соседку и услышала, как у неё с губ сорвался всхлип. Этот звук поразил меня так же сильно, как если бы Долли открыла рот и поздоровалась.
— Стеф! — я потянулась к ней.
— Чёрт, Трули, оставь меня в покое. — Она оттолкнула меня и вбежала в свою спальню, захлопнув дверь.
Я вздохнула. Долли уставилась на меня со своего места на кухонной стойке. Время поджимало, и если срочно не выйду, я опоздаю на работу. По звукам из соседней комнаты — Стефани швыряла вещи в стену и явно была не в настроении разговаривать.
Я подошла к двери её спальни и с минуту постояла там. Она успокоилась. Мне показалось, — я услышала, как она опустилась на кровать. Я постучала.
— Стеф?
Я прикусила губу, ожидая ответной реакции. Я правда не знала, что сказать этой девушке. Мы не были друзьями, просто два сожителя. И всё же, я не могла просто выйти за дверь и оставить её наедине с болью.
— В чём дело? — наконец ответила она приглушённым голосом.
— Слушай, у меня в морозилке есть половина упаковки мятного мороженого с шоколадной крошкой. В последнее время я не очень довольна размером своей задницы, поэтому стараюсь взять себя в руки. Ты можешь забрать его, — я сделала паузу, не имея понятия, слушала ли она вообще, — целебные свойства мороженого просто невероятны.
По-прежнему никакого ответа.
— Что ж, — продолжила, вздохнув, — я опоздаю, если останусь дома ещё немного. Послушай, Стеф, я знаю, что мы не друзья, но у меня есть плечо, на котором можно поплакать, если хочешь.
Я двинулась с места, и как только отошла от двери, услышала, как тоненький голосок сказал:
— Спасибо.
У меня было тяжело на сердце, когда я уходила и садилась в машину, чтобы совершить короткую поездку до «Безумной курицы». Я всегда думала, что Стефани ведёт себя как стерва, потому что не выносит людей, но, возможно, мы были более похожи: просто ещё одна пострадавшая девушка, которая не может говорить о своих проблемах.
Когда я приехала в ресторан, Сэйлор стояла в раздевалке с тёмными кругами под глазами и грустным выражением на лице. Она не сразу заметила меня, и я на мгновение замерла, изучая её. Сэйлор не пряталась от реальности. Она призналась, что на собственном горьком опыте убедилась — какой бы уродливой ни была реальность, её нельзя игнорировать. Сэйлор даже рассказала мне всё о себе и о Корде, ничего не скрывая. Не знаю, всегда ли она была такой откровенной, или это влияние Корда.
— Привет, красавица, — сказала я, пожимая ей плечо.
Сэйлор повернулась и натянуто улыбнулась.
— Чёрт, посмотри на себя. Ты практически светишься.
Я покраснела.
— Хм, да. Вчера я получила порцию солнца.
Мне показалось немного неловким рассказывать ей о непристойно проведённом времени с братом её парня.
Сэй рассмеялась.
— Держу пари, что так и было, — но улыбка исчезла, и она склонила голову набок. — Как Крид?
— Крид? — в замешательстве спросила я.
Она кивнула.
— Почему ты спрашиваешь? Разве не ты видишь его каждый день?
— Не сегодня, — ответила она, и на её лицо вернулось обеспокоенное выражение, — я имею в виду, Крид был дома, но я с ним не разговаривала. Он размышлял во внутреннем дворике, и Корд сказал мне оставить его в покое.
Теперь настала моя очередь беспокоиться.
— Я не в курсе. Прошлой ночью Крид был чем-то обеспокоен, а потом очень рано ушёл.
Сэйлор посмотрела на меня странным, напряжённым взглядом.
— Так он тебе ничего не сказал?
— О чём?
Она не ответила. Я начинала уставать от попыток вытянуть информацию из людей. Но попыталась ещё раз.
— Сэйлор?
— Крид собирается участвовать в бое, — выпалила она и сразу же посмотрела так, будто пожалела, что сказала это.
— Бой?
Она посмотрела на часы.
— Если мы не выйдем в зал, Эд войдёт сюда и начнёт орать так громко, что у меня начнётся мигрень, — она кашлянула в руку и собралась уходить, — у меня уже болит голова.
Я схватила её за руку.
— Какой бой, Сэй? Я думала, они больше этим не занимаются.
Сэйлор немного рассказывала мне о том, как братья Джентри зарабатывали деньги, участвуя в подпольных боях с большими ставками. Она также заставила меня поверить, что те дни остались позади. Крид, конечно, никогда не говорил об этом ни слова. Я думала, он работает охранником, и всё.
Сэйлор выглядела несчастной.
— Это своего рода предварительное обязательство. Честно говоря, детали мне неизвестны. Корд держит язык за зубами по этому поводу, и, чёрт возьми, если Крид раскроется.
Она прислонилась к стене и начала расчёсывать пальцами свои длинные каштановые волосы. Я провела с ней достаточно времени, чтобы знать, — этот жест Сэйлор использовала при сильном волнении. Моё внимание привлекла чёрная надпись, вытатуированная на внутренней стороне её предплечья. Сэйлор сделала её несколько месяцев назад, когда ещё находилась на стадии влюблённости в Кордеро Джентри. Я удивлённо подняла брови, когда она впервые показала мне тату.
Amor vincit omnia.
В переводе: Любовь побеждает всё.
Если это правда, то у меня никогда не было этому доказательств. Но с другой стороны, у меня имелось достаточно причин для пессимизма.
— Он не сказал ни слова, — резко ответила ей. Я не понимала, почему это так меня беспокоило. Я сама чертовски много скрывала от Крида; возможно, мне не следовало думать, что только у меня есть секреты.
С каждой минутой Сэйлор становилась всё более несчастной. Вот в чём была фишка Сэй: в этой девушке не было ни грамма коварства. По выражению её лица можно понять всё, что она чувствовала. Я тяжело вздохнула и направилась в зал.
— Трули.
Я обернулась. Уголки
