Не знаю, что заставляет меня снова посмотреть в сторону выхода. Кого я там ищу?
— Сейчас должен мой парень подойти, — пытаюсь применить старую как мир отмазку.
К пина-коладе так и не притрагиваюсь.
— Конечно-конечно, — чувствуется, что не особо он мне верит, но руку всё-таки убирает, — но мы же просто с тобой разговариваем. Или тебе твой парень запрещает, просто разговаривать? — теперь его взгляд ныряет в вырез моей футболки.
Вот чего сюда попёрлась? Сидела бы дома. Наслаждалась бы одиночеством. Нет же, надо найти приключения на свою пятую точку. Уже думала применить вторую по популярности отмазку: свалить в дамскую комнату, как с другого бока раздаётся:
— Извини, опоздал, — а вот этот голос я сразу узнаю.
От неожиданности встречи я открываю рот, который тут же накрывает жадный поцелуй с языком. Такой, от которого хочется плотнее сжать ноги, а руками зацепиться за воздух, чтоб с барного стула не грохнуться.
— О, свалил, — Артём заглядывает за моё плечо, когда я перестаю ощущать объятия его горячих губ.
— Кто? — мысленно сметаю мозги в кучку.
— Старый хрен, который пытался тебя склеить.
— Так это представление было ориентировано на вполне конкретного зрителя?
— А ты хочешь сказать, что зря я за тебя впрягся? — немного раздражённо.
— Тебя никто не просил, — отвечаю в той же манере. — И что ты вообще здесь делаешь?
Не виделись с ним несколько дней, обмениваясь лишь сообщениями. А тут как гром среди ясного неба. Явился.
— Сам не знаю, — стучит по барной стойке какой-то штукой, напоминающей флешку большого размера. — Не знаю… — повторяет, мотая головой. Заказывает у бармена стакан воды. Выпивает его в несколько глотков. Расплачивается. И так же неожиданно, как и пришёл, уходит из основного зала.
— Ну, классно, чё, — подпираю лицо одной рукой, другой двигаю ближе к себе халявную пина-коладу.
Когда на дне стакана снова остаются одни круглые кусочки льда, с каждым ленивым движением трубочки уменьшающиеся в своём размере, ко мне подсаживается Дина:
— Вы чё тут поодиночке скучаете?
— Мы — это кто? — кидаю пустой взгляд на подругу.
— Ты и Артём. Одна здесь попу протирает, другой — на диванчике около аэрохоккея.
— Не думаю, что он там скучает.
— Тогда зачем он мне позвонил час назад, спрашивал, где ты? Ведь это я ему сдала все явки и пароли твоего местонахождения. Подойди к нему. А то не нравится мне его состояние.
Я тоже заметила, что с ним что-то не так.
Аккуратно слезая с барного стула, проверяю в сумочке свой телефон. Артём и мне, оказывается, звонил…
— Ты же не куришь? — застаю Артёма, сидящего в гордом одиночестве на кожаном диванчике и выпускающего дым изо рта. И до меня доходит, что та самая штука в его руке — это не что иное, как электронная сигарета.
— Не курю. Но сейчас такое состояние, что хочется либо накуриться, либо набухаться, либо… с кем-нибудь поговорить.
Присаживаюсь рядом с ним, поправляю пальцами подол юбки.
— Можешь со мной поговорить. Минздрав вроде как не предупреждает, что общение со мной вредит здоровью, в отличие от алкоголя и сигарет.
Артём продолжает своё молчаливое занятие. Смотрит перед собой.
— Что у тебя случилось? — касаюсь его своим бедром. Сама уже в мыслях накидываю варианты.
Связано ли как-то его настроение с той девушкой, с которой я его видела?
— Аня беременна, — произносит без каких-либо эмоций.
Связано… Внутри меня что-то с треском раскалывается.
Зависаю на несколько секунд. От таких новостей накуриться и набухаться захочется и мне.
— Это значит, что ты в скором времени станешь… — пытаюсь собрать в слова разбежавшиеся в пространстве буквы.
— Это значит, что в скором времени я стану братом, — Артём, выпустив очередную порцию дыма, транслирует своим взглядом, обращенным на меня, растерянность.
— Братом? — мне же не послышалось? Теперь уже я транслирую растерянность.
— Аня — это моя мачеха. Помнишь, я тебе рассказывал?
— Ааа, — всё, что могу произнести, чувствуя, как внутри меня что-то начинает обратно склеиваться.
— Отец вчера приехал к Диме и Эле, сообщить радостную новость. А меня сегодня попросили Аню с вокзала встретить, так как все остальные отходят от праздничных возлияний.
Так я тебя с мачехой видела…
— Отец такой счастливый. Да все вокруг счастливы. Поздравляют. Один я что-то не могу разделить их веселье. Это ведь неправильно так реагировать? — столько минора сейчас в его глазах.
— Почему же, ты имеешь право на эту реакцию. Тем более, ты только узнал. И ещё не до конца принял эту информацию.
— Я уже её не принимаю. И вряд ли приму.
— Артём, этот ребёнок ни в чем не виноват. Как и ты.
— Он ещё не родился, а его уже все любят и ждут, а меня…
Поддаваясь какому-то необъяснимому порыву, обнимаю Артёма. Кладу свою голову ему на плечо. Я не знаю, что говорят в такие моменты. Все мои слова будут не те. Поэтому молчу. Иногда тишина и объятия ценнее слов.
Артём свободной рукой гладит мои пальцы, постепенно их переплетая со своими.
Мимо нас проходят люди. А мне так пофиг, кто что подумает. Мне так хорошо. Сидеть рядом с Артёмом, ощущать тепло его руки, слышать его размеренное сердцебиение.
Понимаю, что сейчас он глубоко закопан в своих мыслях. Поэтому принимаю решение, как-то Артёма переключить.
— Артём, — отстраняюсь, вырываясь из такого приятного тактильного уюта, — а ты можешь выдохнуть этот дым мне в губы?
Не сразу, но понимает, о чём я говорю.
— Ты действительно этого хочешь?
— Да. Видела, как Лёша Дине так делал. Правда, это был дым от кальяна. Но мне всё равно интересно, я никогда такое не пробовала.
Мне дарят улыбку, сопровождающуюся моими любимыми ямочками на щеках.
— Задержи дым сначала во рту, а потом уже в лёгкие пропускай, — инструктирует.
— Хорошо.
Артём глубоко затягивается. Задерживает дыхание. И негласно похищает моё. Так как я тоже замираю. Наклоняется. Накрывая меня своим теплом и запахом. Его приоткрытые губы дразняще щекочут мои. Медленно выдыхает. А я медленно вдыхаю. Чувствую, как мой рот наполняется горьковатым дымом со сладким фруктовым привкусом. Все мои здравые мысли спотыкаются об ощущение жаркой вспышки, которая залпом разливается по всему телу. И это не сигаретный дым, остатки которого окутывают наши с Артёмом лица, заставляя закрыть глаза. Это что-то хрупкое, мурашечное и неописуемое.
Но всю романтичность момента я порчу тем, что с непривычки начинаю кашлять.
— Иди сюда, — Артём прижимает меня к себе, по-доброму усмехаясь. — Не умеешь, нечего и пробовать.
— Ты просто хреновый учитель, — откашлявшись, сама улыбаюсь своей неопытности. Замечаю, что взгляд Артёма всё-таки оттаял. На меня смотрят так нежно, что дышать становится трудно.
— Лиль… — произносит на выдохе, на пару тонов ниже обычного.
— У меня… — перебиваю, не зная, что Артём хочет мне сказать. Зато знаю, чего хочу я, — родителей всю ночь не будет дома. Придут только под утро.
— Ты меня приглашаешь?
— Выбор за тобой. Сидеть в одиночестве здесь, загоняться, грустить, курить, закидываться алкоголем или…
— «Или». Я выбираю «или».
Ответ правильный. Если убегать от реальности, так вместе.
Глава 29. «Нихрена не просто»
Артём.
Переступаю порог Лилиной комнаты. Испытываю противоречивые эмоции. С одной стороны, мои родственники и связанные с ними новости последних дней. И вроде всё это не особо по моему адресу и не в мою кассу. Я давно сам по себе. Но получается, что загоняюсь именно от того, что «ничто не касается меня» и «никого не касаюсь я». Вот такой метафорический приём. А хочется быть к чему-то причастным. Чувствовать свою важность и нужность.
С другой стороны, Гордеева. Внутри меня распирает от того, что она открывает передо мной свои социальные границы, впускает в своё пространство. В святая святых. В свою спальню. Не удивлюсь, что сюда до моего появления не ступала нога мужчины, если не считать её отца. И от этого меня греет ответственность за оказанное доверие.
