непонятно из-за чего, а ведь не был никогда обидчивым.
— Не пыхти, — я обернулась, Андрей с отвращением взял в ладонь валяющееся на кровати кольцо. — И ключи давай.
— Сейчас, — обиженно ответила, и полезла за ними в тумбочку, в старую косметичку. — Держи, о грозный господин, о повелитель моих кошмаров!
Андрей привычно усмехнулся, но улыбка тут же слетела с его губ.
— Тебе совсем не стыдно, Лиз? Вообще ни капли? — на удивление спокойно поинтересовался Булатов, и я отвела взгляд. — Ты как ребенок. Чужие факапы видишь, а свои признать не можешь. Идем.
Я закрыла дверь, и пошла за молчаливым Андреем. Ну почему он винит меня? С другой стороны, хоть бросать не станет, а то совсем было бы обидно, если бы мен кинули ни за что…
… как я Андрея в универе.
— Жди, ключи от твоей тачки возьму, — Андрей перемахнул через свой забор, а я осталась стоять у машины, и думать.
Я ведь сейчас… нет, не точно знаю, без неопровержимых доказательств, но черт, я уверена — Андрей тогда не стал бы меня бросать. Он правду говорил мне. А я услышала те слова, адресованные не мне, уговорила отца уехать, сфотографировала свой средний палец, и послала Булатову, как последнее «прощай».
Я бы его после такого простила? Носилась бы за ним, отбивая у других?
И кольцо это…
«А если бы ты у меня нашла кольцо, которое я бы для какой-нибудь бабы купил?» — вспомнился мне вопрос Андрея. Если бы я у него нашла футляр с запиской, мол, «Любимой Наташе, стань моей женой», что бы я сделала?
Я бы лицо ему расцарапала, как минимум.
Андрей открыл передо мной дверь авто, и бросил:
— Садись за руль, поучу тебя по дороге к твоему Вику.
— Ты садись. Я сейчас не в состоянии вести, — пробормотала, обошла машину, и села на пассажирское.
Андрей спорить не стал, что тоже непривычно. Опустился за руль, пристегнулся, скомандовал:
— Ремень безопасности, кудрявая.
Я молча пристегнулась, и Андрей тронулся с места.
А на меня какая-то жуткая апатия вперемешку со стыдом навалилась. Ну я и свинья, оказывается. Всюду у меня Андрей виноват, а я, получается, безгрешна, в белом пальто с белым подбоем, того и гляди нимб над кудрявой головой засверкает.
А извинения с языка не идут. В горле застряли.
— Зачем мы к Вику едем? Андрей, не стоит из-за этого с ним ругаться, я просто верну ему ключи, кольцо, и попрошу меня больше не беспокоить. Ты не должен этого делать.
— Должен. Ты ничего ему не будешь передавать, и ни о чем не станешь просить. Останешься в машине, и будешь меня ждать. А я все решу раз, и навсегда.
— Но вдруг он не дома?
— Дождемся. Или ты куда-то спешишь?
— Нет, — отвернулась к окну.
С одной стороны поле, с другой — лес. Красиво, черт возьми! Коровки вон пасутся, овечки кудрявые, и раньше Андрей бы точно стал доводить меня шутками на тему моих кудрявых сородичей. Так бы, переругиваясь и перешучиваясь, доехали, с хохотом и поцелуями, сменяющимися обещаниями открутить друг другу голову.
А сейчас атмосфера похоронная.
Надо извиниться перед Андреем за то, что он это кольцо у меня нашел. За то, что взяла его. И… за то, что хоть и отказывала Вику, но как-то странно — вроде и говорила ему «нет», но не «все кончено». Так себе отказы. Давала ведь ему надежду на то, что подумаю, что это не точка, а многоточие…
— Андрей, — выдохнула, и… струсила, — так что тебе говорили про меня?
— Я тебе глупости пересказывать не собираюсь.
— Но мне интересно!
— Соболезную, — усмехнулся он.
Черт, ну и вредный же! Кто про меня мог Андрею гадости говорить? И когда? Я же не усну, пока не выясню!
— Ты так и будешь на меня злиться? У нас точно все нормально?
— Я остыну, когда с Витьком разберусь. Он охренел, пора прекратить уже все это. У нас с тобой все нормально, Лиз, — ровно произнес Андрей.
Лучше бы продолжил орать, и обвинять меня. Я бы так и поступила, найди я у него кольцо для другой девушки — все нервы бы вытрепала и Андрею, и себе, и всем, кому не посчастливилось бы рядом оказаться.
— Андрей… прости, — набралась смелости, и положила ладонь на его руку на руле. — Я неправильно поступила. И часто неверные поступки совершаю на эмоциях, я правда это понимаю. Кольцо это, и ключи, я по глупости взяла. Честно, растерялась, хотела поскорее сбежать от Вика. Я бы ни за что к нему не переехала, и кольцо бы на палец не надела, я даже не открывала футляр. Но я все равно неверно себя с ним вела, и… и держала как запасной вариант. Прости, пожалуйста. Иногда я невыносима, знаю, но я постараюсь исправиться.
Булатов неверяще взглянул на меня, и выдохнул. Плечи опустились, и лицо разгладилось.
— Не исправляйся, ты мне такой и нравишься, немного чокнутой. Не раскисай, кудрявая, — подмигнул он. — А то, что ты извинилась, я ценю. Верно или неверно ты себя с ним вела — неважно, думаю, Витька бы так просто от тебя не отстал. Я ему помогу принять нужное решение. А потом знаешь, чем мы займемся?
Вот оно — то, чего я ждала. Голос Андрея стал ниже, хрипловатым, а взгляд тот самый — темный, горячий, раздевающий.
— Чем? — прошептала.
— Отметим твою обновку, — Булатов хлопнул ладонью по рулю. — Я трахну тебя здесь, кудрявая. А потом уже на лепестках, и на всех поверхностях в наших домах. А теперь напомни-ка мне адрес моего покойника-брата!
АНДРЕЙ
Сверился с навигатором, и припарковал машину у дома «любимого братца».
— Андрей, может, ну его, а?
Лиза схватила меня за руку, и посмотрела так жалобно, что тут же захотелось с ней согласиться. Вот знаю ведь, что она — та еще заноза и стервочка, но глазки умеет строить. Воплощенная невинность, а ресницами-то как хлопает… актриса.
— Сиди и жди.
— А вдруг Вик не откроет тебе? Ну не дурак же он совсем, увидит в глазок тебя, и не станет открывать. Может, я с тобой пойду?
— Соскучилась по нему? — усмехнулся я.
Лиза смутилась, глаза опустила.
