объекте и при всём своём желании не успею приехать. Поэтому прошу тебя — пообщайся, пожалуйста, с Барановым и заставь его заключить с нами договор.
— Нат, ты бросаешь меня в клетку к жуткому типу. Я не уверена, что у меня получится.
— Так бывает, что мы не всегда имеем возможность общаться с приятными для нас личностями, Влада. Кто-то нравится, кто-то нет. Ты должна взять себя в руки и попытаться.
Тон моего мужа не даёт шансов на сопротивление. Я приезжаю в офис в дурном настроении, поднимаюсь на нужный этаж. Никого из сотрудников нет, кроме Ларисы.
Попросив помощницу поставить мой телефон на зарядку, я прохожу в кабинет Натана и приветливо здороваюсь с Барановым. Искреннее надеюсь, что долго здесь не задержусь, потому что через час я пообещала приехать на встречу с Пашей. В этот раз мы договорились увидеться в отеле, чтобы обошлось без сюрпризов в виде родственников и друзей. Голый секс. Без привязки, эмоций и пустых разговоров.
Скориков сразу же откликнулся на предложение, стоило мне ему написать. Похоже, он давно ждал нашей встречи. С момента последней прошло почти три недели.
— Владислава Сергеевна, у вас обворожительная улыбка, но меня давно этим не проймёшь, — цедит сквозь зубы Баранов. — Это фуфло, а не договор.
Мужчина оказывается непробиваемым. Я угощаю его чаем, пирожными. Отвешиваю комплименты и иду на уступки. Мне не хочется ударить перед мужем в грязь лицом несмотря на то, что Нат, должно быть, уже справился на объекте и во всю пользуется своим правом на свободу.
Дрожь проходит по телу, я сжимаю бутылку воды и отрешенно киваю мужчине, сидящему напротив. Наш деловой разговор длится два часа подряд, но безрезультатно. Договор летит в мусорное ведро, а Баранов уходит из офиса ни с чем.
Я направляюсь к рабочему столу помощницы и едва не ругаюсь в голос. Мой мобильный телефон полностью разряжен и выключен, хотя я попросила его зарядить.
Быстрым шагом спускаюсь на парковку, выезжаю в сторону отеля. Глядя на часы в автомобиле, понимаю, что опаздываю на встречу со Скориковым на целых два часа. Это без учёта пробок! Если он ушёл, то будет вполне логично, но я почему-то уверена, что Паша всё ещё на месте.
Подъехав к многоэтажному зданию с разноцветной сверкающей вывеской, паркую автомобиль и выхожу на улицу. Представляю разочарование Натана, вспоминаю разговор с Барановым. Всё что я чувствую сейчас это злость и раздражение. Такое ощущение, что весь мир сговорился против меня.
Открыв дверь номера, я слышу шум работающего телевизора. Снимаю пальто и обувь. Прохожу в комнату.
Скориков сидит на высоком барном стуле и пьёт кофе. Смотрит в экран телевизора, полностью меня игнорирует и не отвечает на моё приветствие.
— Ты опоздала, — произносит он сухим тоном.
— И что?
Паша переводит на меня свой взгляд и крепко сжимает челюсти. Я впервые вижу его таким недовольным, но всё равно не останавливаюсь и в полной мере показываю своё дурное настроение.
— Если что-то не нравится — тебя никто здесь не держит, — развожу руками.
Щёки вспыхивают, когда я понимаю, что мой ответ прозвучал довольно резко и обидно. Подхожу к бару, чтобы взять что-то из напитков и успокоиться, но Скориков поднимается со стула и выходит из комнаты. Сперва я думаю, что он в душ и вот-вот вернётся, но вместо этого с грохотом хлопает входная дверь.
Просто прекрасно!
Застываю, оглядываюсь по сторонам. На журнальном столе лежит огромный букет цветов и бумажный пакет из дорогого магазина алкогольных напитков.
Я ведь соскучилась. Искреннее соскучилась по Паше. И тоже с нетерпением ждала нашей встречи, но в итоге сама всё испортила.
— Придурок… — шепчу себе под нос и бросаюсь следом.
Обуваю сапоги, накидываю на плечи пальто. Выбежав в коридор и, не дождавшись лифта, я спускаюсь по лестнице вниз и пролетаю мимо стойки ресепшн.
Можно представить, что сейчас думают о нас сотрудники отеля, но в данный момент это мало меня волнует.
Когда выхожу на улицу, то вижу издалека высокую фигуру Скорикова, которая сливается с толпой. Ускоряясь, я снова раздражаюсь и злюсь. Слёзы душат и подкатывают к глазам.
— Паша! — громко выкрикиваю ему вслед.
Уверена, он прекрасно слышит мой голос, но тоже показывает свой непростой характер. Скориков ждал меня много часов подряд. Я не предупредила, не написала. Хотя могла.
— Да подожди ты! — снова кричу. — Паша!
Скориков сворачивает за угол, я следом за ним. Перехожу на бег, но на одном из участков дороги, прямо у магазина ортопедических товаров, поскальзываюсь и теряю равновесие.
Сначала я тщетно пытаюсь ухватиться руками за воздух, но затем чувствую острую боль, пронзающую затылок.
* * *
Включаю телефон и вижу на экране много уведомлений. Они от мужа.
Быстро набираю Натану сообщение о том, что я не справилась с поставленной задачей и всё провалила. Левицкий тут же отвечает, успокаивает. Словно не занят другой. Будто волновался и не находил себе места. Я верю, что так и есть.
В номер приносят лёд, я откладываю телефон и сажусь на высокий стул. Тихо ойкаю, когда Паша прикладывает холодный компресс к моему затылку.
— Болит? — спрашивает спокойным голосом.
— Терпимо.
— Уверена, что нам не стоит ехать в больницу?
Скориков стоит прямо за моей спиной. Так близко, что я могу почувствовать аромат его одеколона и пробивающую дрожь энергетику. Именно поэтому усидеть на высоком стуле у меня не получается — я постоянно ёрзаю от волнения.
— Уверена, — отвечаю Паше. — Я же сказала, что это был мой план, чтобы ты обернулся.
— Да уж. Оригинально получилось.
Я не вижу лица Паши, но сейчас почему-то уверена, что он улыбается. Градус напряжения между нами стремительно ползёт вниз.
Обхватываю ладонями чашку с горячим чаем, смотрю в экран телевизора. Скориков обернулся, стоило мне закричать от боли. Толпа обступила меня со всех сторон, Паша с трудом прорвался и присел на корточки. Он видел, что мужчин, любезно желающих мне помочь было предостаточно. Видел… и будто бы ревновал.
После того как я сказала, что нормально себя чувствую, Скориков подхватил меня на руки и потащил обратно в отель. Было стыдно, волнительно. Я прятала лицо, уткнувшись в его шею и чувствовала, как краснею начиная от макушки до самых пяток. Паша же остыл, сдался. И перестал злиться.
— Наверное, мне стоит извиниться, — произношу на одном выдохе. — Я была грубой, не стоило срываться. Обычно, во время месячных или за несколько дней до них я веду себя как сука.
— Я заметил, —
