— Ищи дуру в другом месте, сказочник! — сопротивлялась из всех сил та, что давно не верила в любовь с первого взгляда. Мало было волнения от увиденного и услышанного за последние пять минут, так ещё и этот выпад от котяры. Им с сёстрами война, а ей потом выносить с поля боя раненную гордость и разбитое сердце.
— А зачем мне вторая? — Директор школы сцепил кисти рук за спиной Наташи одной ладонью, другой зажал затылок, делая невозможной любую попытку вырваться, и впился ртом в сочные губы, не обращая внимания на оторопевших родственниц.
Поцелуй был требовательным, почти грубым. Иванов слышал, как быстро бьётся сердце пойманной в капкан «мышки», но — в отличие от серой мелочи — его добыча умела превращаться в хищника.
Биологичка вышла из ступора и, несмотря на дрожь и томление внизу живота— больше приятные, чем ненавистные, сжала зубы, не больно прикусив язык Льва.
Он ухмыльнулся, убирая ладонь с её головы, и, освободившись от белозубых тисков, закончил ранее начатую фразу:
— Мне с тобой бы суметь справиться. Страстная ты моя… гордячка.
Он как будто слышал последние мысли учительницы. Та подумала, что наверное опять говорила вслух, или всё таки…Она бегло окинула взглядом убранство холла. На кабину межгалактического корабля никакого намёка. Сидорова облегчённа вздохнула. Если Лев и обладал телепатией, то на коротком расстояние и в момент поцелую. Мысли об антенне со сканером между ног рыжего обольстителя развивать не хотелось.
— Вот это да! — присвистнула Илона, игнорируя шипение подруги и обвинения в предательстве взглядом. — Вижу, братец, ты настроен серьёзно. Держись, бедный папочка.
— Я вообще в последнее время серьёзен, просто ты замечать не хочешь, — парировал директор сестре.
— А ещё говорят, что не мужчины, а женщины верят в любовь с первого взгляда, — это уже относилось к стремящейся вырваться из его объятий Наталье. — Да поддайся ты наконец собственным чувствам. Ну, неужели в тебе совсем нет ничего пушистого и розового?
— Есть. — Учительница встряхнула занемевшие пальцы, решая, влеплять или нет «жениху» пощёчину; драться в чужом доме казалось не очень приличным. — Помада и мамин кролик!
— Тот самый Пусик, любимчик будущей тёщи? — он усмехнулся, заметив в карих глазах смятение. — Буду знать, что принести в подарок перед помолвкой.
— Только попробуй! — Сидорова обернулась к Илоне: — Могла бы и поддержать меня.
— Зачем? — «эльф» пожала точёными плечиками. — Лев сам с этим отлично справляется, и мне нравится то, что сейчас происходит.
Она наслаждалась оторопью сестры, открывающей рот в молчаливом протесте, и, решив закрепить согласие с выбором брата, добавила:
— Благословляю вас, дети мои! Будьте счастливы и постарайтесь не покалечить друг друга по пути к алтарю!
Не получившая поддержки Наташа снова обратила взор на Иванова.
— Прекрати нести чепуху! — прорычала она ему в лицо. — Какая «невеста»?! Какая «тёща»?!
— Моя! — Он с невозмутимым видом поправил пиджак. — А теперь пора ужинать и знакомить тебя с родителями. Об очерёдности решим по ходу пьесы.
Лев, ухватив за локоть упирающуюся биологичку, направился в сторону столовой, по пути уговаривая:
— Оставь силы для встречи с Карлом: он нервный немного и злой, почти как Ольга. Но вот со свекровью тебе повезло: мама, встречаясь с неразрешимой проблемой, обычно молчит или падает в обморок.
— А моего согласия на брак спрашивать не нужно? — упорствовала училка, размышляя о причине внезапного выдвижения на роль невесты.
— Всему своё время, но, поверь, я точно знаю, чего ты хочешь.
Наталья скосила глаза на директора. «Неужели в постели я была сверхоткровенной? Или меня подвергали истязаниям? Предмет пытки я помню по ощущениям… Твёрдый, но мягкий…мог ли он быть мини— биолабораторией?
Она вспомнила Иванова обнажённым, играющим напротив окна бицепсами совершенного тела, и попыталась осмыслить последние слова, но бросила за бесполезностью этого действие в состоянии нервного стресса.
— Бедная моя головушка! Удрать из крольчатника в серпентарий с инопланетным львом… Весёленькая перспектива…»
От волнения или чего другого учительница почувствовала шевеление в животе и смиренно вошла в клетку сервированного на шестерых «будущего». «Не беспокойся за маму, малыш, по крайней мере, ты не останешься безотцовщиной…»
— Господи, я не просто волнуюсь, а очень волнуюсь, — выдала она вслух.
— И что это значит? — успел поинтересоваться Лев перед тем, как «невесту» повело в сторону, но не косяка, мимо которого они проходили, а напольной вазы, стоять на полу которой через мгновение стало незачем…
— Какие красивые осколки. — Илона с умилением глядела вниз. — Как будто присутствую на археологических раскопках. Была одна ерунда, а стало сразу пять! — поддержала она подругу.
— Боже мой! Моя любимая китайская ваза эпохи Мин… Перенесла два ограбления, а теперь… — Рыжеволосая женщина с зелёными, как у директора, глазами с ужасом взирала на руки незнакомки, пытающейся сложить фарфоровые черепки вместе.
— Кто вы, чудовище? — спросила она, потрясая ладонями вверх и, не дожидаясь ответа, грохнулась на пол, аккурат на вазу, установленную по другую сторону от входа в гостиную.
— Ну, вот и славно, — с трудом сдерживала смех байкерша, ощупывая мать на наличие ран, — удачно упал наш чемпион по отключке — без травм. Табличку «Мин больше нет» для воров повесим на стену, а маму сейчас откачаем. Таня, неси нашатырь. — Распорядилась она.
— И валерьянку, — пролепетала Наташа.
— И успокоительное покрепче тоже, — вторил брюнетке оторопевший Лев.
— Вечер обещал быть нескучным, а стал просто сказочным. Но это не совсем то, на что я рассчитывал, — подвёл он итог провального знакомства родителей с кандидаткой в невесты. — Надеюсь, громить больше ничего не станем?
Обращение Иванова к биологичке выглядело несколько угрожающим. Она громко икнула, прежде чем задать встречный вопрос:
— Вот и вся любовь? — Растерянная Сидорова с ужасом подсчитывала размер убытка, причинённого несостоявшимся родственникам. — Я могу быть свободна?
— Даже не надейся.
Лев уложил мать на диван и обернулся к державшейся, словно нашкодивший ребёнок, за полу его пиджака учительнице.
— Возьми себя в руки. Сейчас ты встретишься с тем, кого когда-нибудь гордо назовёшь свёкром!
— Вот уж вряд ли, — промурлыкала усевшаяся рядом с матерью Ольга. — После столь фееричного появления твоей дворняге ничего в этом доме не светит!
— Не много ли ты из себя строишь, скисшая пенка высшего света? — вступила в разговор Илона. — У Наташи отличное образование. Она детей любви ко всему живому учит, а не у отца на шее сидит, но ты это вряд ли поймёшь.
— И в школе она бульдог, поверь мне на слово. — Лев обнял «катастрофу» за плечи. — Ученики в классе Натальи Гамлетовны как шёлковые. А стильно одеваться и вести себя так, чтобы не «сожрали» померанские шпицы, вроде тебя, Наташу научит Илона.
— Учил безрукий безногого на скакалке скакать, — пробормотала старшая из сестёр, устремив взгляд к входу. — Полюбуйся, папа, на этот бедлам.
— Что тут происходит? Кто-нибудь объяснит, кем разбиты вазы? Почему ваша мама лежит на канапе, я и сам догадался. — Высокий блондин оглядел гостиную, остановился взглядом на брюнетке сексуального вида и, обаятельно улыбнувшись на всякий случай, задал третий вопрос: — Илона, эта девушка — твоя новая подруга? Представь нас.
— Папочка, это чудовище, как определила мама, не только подруга твоей ненормальной младшенькой, но и невеста Льва по совместительству. — Ольга подошла вплотную к отцу, радуясь возможности досадить сразу половине родственников. — Девица ещё и бульдог в школе Льва. На ней детям любовь к животным прививают.
Она злорадно усмехалась.
— Представляешь, такая прелесть в одном флаконе. Порадуйся за сына. Вот свезло, так свезло, как говорит ваша хохлушка, — кивнула блондинка на хлопочущую над Алевтиной Таню и, закатив глаза, резюмировала: — Знал бы кто-нибудь, что приходится мне терпеть в этом доме…
