Лосьоны.
Я делаю мысленную пометку взять крошечный набор для шитья и шапочку для душа, прежде чем мы выедем, хотя я, вероятно, никогда не воспользуюсь ни тем, ни другим. Но они такие милые и должны быть у меня!
Завиваю волосы.
Макияж? Минимальный.
На улице жарко и душно, и последнее, чего мне хочется, это чтобы мой тональный крем и тушь для ресниц потекли, потому что в конечном итоге я вспотею. Я провела кое-какие исследования в интернете, и все говорят, что в Лас-Вегасе так много гуляют, что не стоит носить действительно высокие каблуки и много косметики — ноги, в конце концов, просто убивают вас, а макияж тает.
Платье, которое я выбрала для сегодняшнего вечера, уже висит на крючке за дверью, и я снимаю его с вешалки, чтобы влезть в него.
Оно принадлежит Налле.
Ярко-розовое, на бретельках-спагетти, глубокое декольте, бюстгальтер не нужен. С завышенной талией, подол доходит до середины бедра.
Оно сексуальнее, чем я ожидала, увидев в ее шкафу, пока рылась в нем, и еще более удивительно, что я выбрала именно его, чтобы взять с собой в эту поездку. Но это мой шанс, я пытаюсь сделать что-то другое. И, возможно, это моя попытка заставить Эшли увидеть меня совершенно по-другому, а не просто как свою соседку по дому и друга.
На очереди обувь.
Босоножки на танкетке, принадлежащие Прие.
Это особенное путешествие, и я хочу чувствовать себя особенной.
Хорошенькой.
Даже сексуальной.
С тревогой я надеваю несколько золотых браслетов на левое запястье и наблюдаю за собой в зеркале, когда по очереди вдеваю кольца в каждое ухо.
Вспоминаю, что забыла нанести блеск для губ, и роюсь в своей дорожной сумке в поисках красивого розового цвета. У меня не так много косметики, и обе мои подруги были достаточно любезны, чтобы одолжить мне немного своей.
Я безнадежно нервничаю.
Переполнена волнением и предвкушением — что он скажет, когда я открою дверь и войду в наш гостиничный номер?
И собираюсь это выяснить.
Втягивая воздух, я выдыхаю, когда открываю дверь и делаю первые несколько шагов вперед.
Эшли сидит на диване, листает журнал, прежде чем поднять глаза. Кладет его на стол, вытирая обе руки о штанины своих парадных брюк, прежде чем подняться.
Парадные брюки.
Парень переоделся в брюки и отглаженную голубую рубашку. Рукава закатаны до локтей, татуированные руки заигрывают с моим заинтересованным взглядом.
Я странно польщена, что он приложил столько усилий, чтобы хорошо выглядеть, волосы зачесаны назад, щетина пострижена.
О боже.
Держу пари, он потрясающе пахнет.
— Ты выглядишь… — Он делает паузу, подыскивая прилагательное. — Красиво.
Я кружусь, как хотела сделать с тех пор, как мы приехали, желая ущипнуть себя.
— Спасибо, ты тоже.
Ты тоже? Фу.
— Готова идти? — Он берет бумажник и сотовый и засовывает их в задние карманы.
— Да, дай мне взять свою сумочку. — Не теряя времени, достаю удостоверение личности и наличные из одной сумки и кладу их в маленький розовый клатч, который сочетается с этим сексуальным, милым платьем.
Краем глаза замечаю, что Эшли наблюдает за мной, и притворяюсь, что не замечаю, желая, чтобы он смотрел, но у меня все еще скручивается узел в животе.
Прошло несколько часов, осталось еще тридцать с чем-то…
Я могу пройти через это. Могу держать свои руки подальше от него и притвориться, что мы просто приятели.
Да, точно.
Я делаю это каждый день. Это не должно было быть проблемой, несмотря на тесноту помещения.
Поездка на лифте в вестибюль проходит тихо, как будто мы двое незнакомцев, спускающихся вместе, старающихся не пялиться и не встречаться взглядами.
Пальцами тереблю цепочку на сумочке, желая чем-то занять себя.
Тротуар — это безумие.
Переполнен.
Кишит людьми.
Проезжая часть? Забита машинами, такси и туристическими автобусами, бампер к бамперу. Все сигналят. Кричат.
Откуда-то сверху льется музыка, и я поднимаю взгляд — на мониторе высотой в три или четыре этажа транслируется видео, рекламирующее артиста, проживающего в этом отеле.
Кто-то не смотрит, куда идет, и врезается в меня; я наклоняюсь, шатаясь на этих дурацких каблуках, на которых у меня мало практики ходьбы, и которые следовало бы оставить в комнате.
— Нам туда, — кричит Эшли мне прямо в ухо, помогая мне выпрямиться. — Ты в порядке?
Я киваю.
— Следуй за мной.
Наблюдая за его сильной спиной, за тем, как мышцы напрягаются при каждом его движении, и изо всех сил стараюсь держаться рядом с ним. И так продолжается до тех пор, пока мы не подходим к известному отелю с его знаменитым танцующим фонтаном перед входом.
Все останавливаются, чтобы посмотреть, что вызывает заторы.
Я натыкаюсь на спину Эшли, толпа перед гигантским водным шоу казино огромна и становится еще больше теперь, когда вода взлетает брызгами.
Туристы всех национальностей толпятся здесь ради видео и фотографий, локти и плечи натыкаются на нас со всех сторон.
Чья-то рука хватает мою.
Я смотрю вниз. Рука Эшли.
Большой и сильный, он крепко держит меня, пока мы движемся сквозь толпу, не желая вызывать такси, так как движение тоже ужасное.
— Чтобы мы не потеряли друг друга, — бросает он через плечо.
Ясно.
Врезаюсь в еще кучу людей, потому что моя голова опущена, пока я иду, уставившись на наши соединенные руки, вид и тяжесть его в моей собственной ладони заставляют мое сердце биться чаще.
Парень не отпускает меня.
Не тогда, когда мы выбрались из толпы людей, не тогда, когда входим в ресторан.
Когда стоим там, ожидая, когда нас усадят, Эшли отпускает мою руку, но тут же кладет свою мне на поясницу, как будто там ей самое место.
Я счастливо вздыхаю, следуя за хостес, когда она ведет нас к нашему столику, уединенному месту в углу, вдали от шума и суеты.
Должно быть, часть призового конкурса — один из лучших столов.
— Празднуете что-то особенное? — спрашивает официант, когда мы садимся, кладя меню перед каждым из нас, пока другой наполняет стаканы с водой, которые уже были расставлены на столе. — Годовщина? Свидание?
— О, мы не пара, — выпаливаю я, указывая между Эшли и собой, как идиотка.
«Почему, Джорджия? Почему? Просто держи рот на замке. Вот поэтому он думает, что тебе неинтересно, и ты делаешь только хуже!»
— Я имела в виду, что мы не празднуем ничего особенного. — Я делаю глоток воды из стакана, чтобы заткнуться, лицо краснеет от смущения.
— Могу я предложить вам для начала выпить?
Я украдкой бросаю взгляд на Эшли.
Его лицо непроницаемо, взгляд прикован к меню, которое он сейчас держит в обеих руках, взгляд блуждает по страницам. Губы сжаты.
— Конечно, — говорит он. — Я буду «Гиннесс».
Нерешительно прикусываю нижнюю губу.
— Эм, я буду бокал белого вина. Что у вас есть?
Официант предлагает мне несколько вариантов, и я выбираю один, на самом деле понятия не имея, что я заказала, но уверена, что мне это все равно понравится.
— Что выглядит хорошо? — спрашиваю я, беря свое меню и открывая его, как книгу.
— Все.
Стейк. Лобстер. Паста. Суп.
Десерт.
Все это здесь, и мы можем заказать; нам даже не придется оплачивать счет в конце трапезы.
Строки на странице передо мной с таким же успехом могут быть написаны на другом языке, который не могу понять, потому что едва их читаю. Я только что сказала официанту, что мы не пара и не празднуем ничего особенного; думаю, я только что испортила всю атмосферу.
Мы молчим, пока официант не возвращается с нашими напитками; я делаю большой глоток из своего бокала, нуждаясь в жидкой смелости. Желая набраться смелости, чтобы изменить этот вечер к лучшему.
— Ты прекрасно выглядишь, — выпаливаю я. — Синий — это твой цвет.
На самом деле, любой цвет — это его цвет, но я не собираюсь этого говорить.
— Спасибо.
Ага. Он определено отгородился.
