— Ронни, — вставил Уилл.
— Кем угодно! — отрезал Скотт. — Ты не улавливаешь сути.
— Ты когда-нибудь сознавал, что печешься о моей жизни больше, чем о своей? — улыбнулся Уилл.
— Потому что в отличие от тебя я не попадаю в неприятности!
Уилл невольно дернулся, вспомнив о ночном пожаре. В самом ли деле Скотт настолько бескорыстен?
— Я не желаю об этом говорить, — сказал он, но тут же понял, что Скотт не слушает. Его взгляд был устремлен вдаль, в какую-то точку поверх плеча Уилла.
— Ты, должно быть, шутишь, — промямлил он.
Обернувшись, Уилл увидел подходившую к ним Ронни. В джинсах и темной майке она выглядела так же нелепо, как крокодил в Антарктиде. Лицо Уилла расплылось в широкой улыбке.
Он немедленно двинулся к ней, упиваясь видом девушки и в который раз задаваясь вопросом, о чем она думает. Но ему нравилось, что он никак не может ее разгадать.
— Эй! — окликнул он, потянувшись к ней.
Но она остановилась, чуть-чуть не доходя до него. Лицо ее было серьезным.
— Не целуй меня. Лучше послушай, ладно?
Сидя рядом с ним в грузовике, Ронни оставалась такой же загадочной. Смотрела в окно, слегка улыбалась и, казалось, любовалась пейзажами.
— Знаешь, моему отцу все равно, что на тебе шорты и майка.
— Это займет всего несколько минут.
— Но это простой ужин.
— Я потный и разгоряченный. И не собираюсь встречаться с твоим па, одетым как бродяга.
— Но я же сказала: ему все равно.
— А мне не все равно. В отличие от многих мне нравится производить хорошее впечатление.
— Хочешь сказать, что мне не нравится? — вскинулась Ронни.
— Разумеется, не хочу. Например, все, кого я знаю, обожают знакомиться с девушками с фиолетовыми волосами.
Хотя Ронни понимала, что ее дразнят, все же зловеще прищурилась.
— Похоже, с этим у тебя проблем нет.
— Да, потому что я особенный.
— И ты собираешься так вести себя всю ночь?
— Как именно?
— Как кто-то, кто больше никогда в жизни не вознамерится меня поцеловать!
Уилл рассмеялся и повернулся к ней.
— Извини. Я не хотел тебя обидеть. И если честно, мне нравятся фиолетовые пряди. Ты... просто ты такая.
— Именно, и советую впредь быть осторожнее, — отрезала она, открывая бардачок и принимаясь там рыться.
— Что ты делаешь?
— Просто смотрю. А что? Прячешь что-то?
— Можешь хоть все обшарить. Заодно и порядок наведешь.
Ронни вытащила пулю и поднесла к его глазам.
— Полагаю, этим ты убиваешь уток?
— Нет, это на оленя. Слишком велика для утки. Ее просто разорвет на клочки.
— Знаешь, у тебя серьезные проблемы.
— Да, я уже слышал.
Ронни хихикнула, но разговор продолжать не стала. Они проезжали мимо домов, в промежутках между которыми солнце отражалось от вод Берегового канала, заливая все вокруг слепящим светом. Ронни закрыла бардачок и опустила защитный козырек. Заметив фотографию прелестной блондинки, она вынула ее я стала изучать.
— Хорошенькая, — заметила она.
— Что есть, то есть.
— Ставлю десять баксов на то, что ты выложил ее в «Фейсбуке» на своей странице.
— Ты проиграла. Это моя сестра.
Ронни многозначительно посмотрела на его запястье, которое охватывал такой же браслет-макраме, как и у сестры.
— А почему браслеты одинаковые?
— Мы с сестрой их сплели.
— В поддержку правого дела, разумеется?
— Нет, — коротко ответил он. Она почувствовала, что он не хочет распространяться на эту тему, и осторожно положила снимок на место.
— Сколько еще ехать? — спросила она.
— Мы почти на месте, — заверил Уилл.
— Знай я, что это так далеко, вернулась бы домой. Тем более что мы все дальше от него удаляемся.
— Но тогда бы тебе пришлось обойтись без моей блестящей беседы.
— Ты так это называешь?
— Собираешься и дальше оскорблять меня? — осведомился Уилл. — Тогда мне нужно знать, включать ли музыку, чтобы этого не слышать.
— Знаешь, тебе не следовало целовать меня. Все это было не совсем романтично, — парировала Ронни.
— А мне казалось, наоборот.
— Мы были в мастерской. У тебя руки грязные, твой приятель на нас глазел...
— Идеальная мизансцена, — не согласился он и, сбросив скорость, свернул за угол, встал и нажал кнопку пульта. Железные ворота медленно отворились, и грузовик вкатил во двор. Взволнованный перспективой ужина с семьей Ронни, Уилл дажене заметил, что та притихла.
«Ладно, — думала она, — это даже забавно!» Не только двор с розарием, живой изгородью, мраморными статуями или массивный особняк в георгианском стиле с колоннами и даже не дорогие редкие машины, отполированные вручную и стоящие в специально предназначенной для них зоне, — все вместе ее почти шокировало.
Это не просто смехотворно, а более чем.
Да, она знала, что в Нью-Йорке есть богатые люди с апартаментами в двадцать три комнаты на Парк-авеню и домами в Хэмптоне, но с такими людьми не общалась, и, уж конечно, они ее к себе не приглашали.
Нечто подобное она видела только в журналах, и то в большинстве своем это были случайные снимки, сделанные папарацци.
И вот она стоит перед одним из таких особняков, в майке и драных джинсах. Мило. Он по крайней мере мог бы ее предупредить!
Она не отрываясь смотрела на дом, пока грузовик катил по дорожке, сворачивал на бетонированную крутую площадку и останавливался перед входом. Ронни уже хотела спросить, действительно ли он живет здесь, но поняла, что это глупый вопрос.
Разумеется, живет.
Но Уилл уже выходил из грузовика. Она тоже открыла дверь и спрыгнула на землю. Двое мужчин, мывших машины, оглянулись на нее, прежде чем снова взяться за дело.
— Я только ополоснусь и переоденусь. Это недолго.
— Ладно, — кивнула Ронни. А что она могла еще сказать? Она впервые в жизни видела такой большой дом вблизи.
Они поднялись на крыльцо и на секунду остановились у двери, но Ронни успела заметить начищенную медную пластинку, на которой было одно слово: «Блейкли».
***
Да ведь «Блейкли брейке» — мастерская отца Уилла. И он не просто владеет одной мастерской: у него, наверное, целое предприятие.
Она все еще пыталась осознать этот простой факт, когда Уилл открыл дверь и повел ее в огромный холл, в центре которого поднималась широкая лестница. Справа находилась отделанная темными панелями библиотека, слева — нечто вроде музыкального салона. Впереди виднелась гигантская, залитая солнцем комната, а за окнами плескались сверкающие воды залива.
— Ты не говорил, что твоя фамилия Блейкли, — упрекнула Ронни.
