– Вер, привет, – улыбнулась Маша и поправила очки.
– О, а похудела-то как! – покачала головой Вероника. – С Даровым, что ли, разбежались? Да я тебе сразу говорила, что он редкостная пакость! И нечего из-за него переживать, надо же, так высохла!
– Вера, ты чего пришла-то? – постаралась улыбнуться Маша.
Ей так не хотелось бередить рану… Подруги так и не узнали, какой пылкий и скоротечный роман был у них с Матвеевым. Она никому не говорила. И не потому, что скрывала, просто… просто некогда было – они с Матвеевым дрожали над каждой минутой, когда оставались одни. И не до звонков им было, и не до подруг, и не до друзей… Правда, потом… потом было так тяжело… Она столько раз спрашивала себя: что же она сделала не так? Чем обидела? В чем виновата? Спрашивала, искала ответа… и не находила. И от этого каждый раз так жгло в груди… Почему о Дарове, которого она любила со школьной скамьи, она не вспоминала? Почему его предательство, оскорбления она перенесла намного легче? Потому что от Дарова ее спасал Матвеев? А от него самого спасения просто не было.
Маша даже дом хотела продать, но Женька с Ольгой не дали. Теперь там сами живут. А она… она сначала выла волчицей, пока тетя Глаша не стала отпаивать ее какой-то мерзостью, а потом… потом пришла апатия. После все немного успокоилось, и по настоянию детей она съездила на двадцать дней за границу, развеяться, потом… потом с головой ушла в работу. И еще – она строго-настрого запретила себе вспоминать все, что было там, в том красивом, сказочном доме. Слишком дорого ей обошлись сказки – сначала Даров, потом Матвеев… Хватит. И номер телефона она поменяла. И с подругами не общалась. Она вообще ни с кем не общалась. Женька ругал ее каждый день, а Оленька, та даже хотела записать ее к психологу. Но Маша сама справилась. Да еще тетя Глаша помогла, дай ей бог доброго здоровья…
И вот теперь Вероника… она, глупенькая, все еще думает, будто Маша так убивается из-за Дарова.
– Машка! Ну ты меня слушаешь или нет? – выдернула из ее грустных мыслей подруга. – Мы, говорю, с Жориком расписались вчера!
– Да что ты? – охнула Маша. – Здорово… Вероничка! Я тебя… Я тебя так поздравляю! Вот и еще одна счастливица! Дуська и ты…
– И Ленка, – хитренько улыбнулась Вероника. – А, ты ж ничего не знаешь! У нас же Ленка ушла от своего Витеньки!
Маша только руками развела – вот это была новость! Пожалуй, еще почище, чем Веркино замужество.
– И как это она решилась?
– Помогли, – еще хитрее прищурилась Вероника. – У нее же теперь рома-а-ан!
– С ума сойти, – усмехнулась Маша. – И когда только успела?
– Так уже месяц… ну да, где-то месяц назад. Я тебе звонила, хотела рассказать, так тебя фиг найдешь! И заметь, не без моей помощи романчик-то случился!
– Наконец-то, – довольно вздохнула Маша. – Только б у нее сил хватило обратно не вернуться.
– Да что ты! – махнула рукой Вероника. – Разве ее Матвеев отпустит?
– Матвеев? – вздрогнула Маша. – А… А он тут при чем?
– Ну так как же? – вытаращилась Вероника. – Я ж тебе говорю – роман у них! Еще месяц назад начался. Ленка куда, думаешь, ушла? К нему! Он же себе квартиру купил!
Дышать стало тяжело… Нет, не тяжело, а просто невозможно!
Маша подошла к окну и распахнула створки. Глубоко вздохнула раз, другой…
– Так вот я чего прибежала-то? – ничего не замечала Вероника. – Сегодня у нас девичник! И не вздумай улизнуть. Я за тобой. А свадьба будет в субботу. Вот тебе… где же эта штука-то?
Вероника углубилась в свою огромную сумку, а Маша лихорадочно думала, что бы такое придумать, чтобы не пойти? Матвеев и Лена… Ну а что, он ее еще тогда выделял. И ведь сам сказал – появилась другая женщина. И видимо, не зря торопился квартиру покупать. А когда купил… тогда и ушел, чего думать?
– Вот! – Вероника выудила из недр сумки пригласительный билет. – Чтобы в следующую субботу была как штык!
Маша взяла пригласительный и не знала, куда его деть… И чего это Вероника не уходит? Отдала и уже все, пусть уходит…
– Ну и чего сидишь? – наседала подруга. – Собирайся!
– Вер, я не могу, – покачала головой Маша. – Сегодня никак.
– Да что ты мне говоришь? – взвилась невеста. – Опять никак? Я уже и сауну сняла, и Дуська с Ленкой через полчаса там будут! Только тебя ждем. Нет, я без тебя никуда не поеду. Вот и думай, как девичник без невесты будет проходить.
Вероника плотнее уселась в кресло посетителя, закинула ногу на ногу и обиженно уставилась в окно.
Маша не знала, что делать. С одной стороны, так хотелось расспросить Ленку, как там у них с Матвеевым, а с другой… Только-только начинает заживать, и что – опять?
– Расскажи, как там у Ленки с Матвеевым? – не вытерпела она.
– Нормально у них, – пробурчала Вероника. Но долго дуться не смогла. – Ты же Ленку знаешь – фиг чего кому скажет. Но рожа такая счастливая! Наверняка тоже заявление подадут. Жорик уже Матвеева женихом зовет.
– А тот как? – скрипнула зубами Маша.
– А тот усмехается. Радуется, наверное. Собирайся!
В дверь постучали.
– Мария Дмитриевна, вы заняты? – зашел очень приятный мужчина лет тридцати пяти.
Маша его помнила – это Танин Тимофей Леонидович, он хочет определить дочку в старшую группу, надо с ним все обговорить. Она сама ему назначала на это время, а сейчас… неизвестно, что и сказать человеку – Вероника ее точно не отпустит.
– Мне подождать? – все еще стоял в дверях Танин.
– Да-да, – рассеянно кивнула Маша. И вдруг взгляд у нее стал другим. – Хотя нет, или да… подожди меня в машине.
Если бы Вероника была чуть внимательнее, она бы заметила, как вытянулось лицо у этого красавца. И обратила бы внимание, как яростно ему подмигивает Маша. Но Вероника только удивленно хлопала глазами.
– В машине? – переспросил молодой отец.
– Да, я сейчас подойду, – кивнула Маша.
Дверь за Таниным закрылась, а Маша с сожалением уставилась на подругу.
– Никак не хочет меня отпускать. Ревнует – просто жуть!
Вероника сначала вообще ничего не могла сказать, потом кое-как голос прорезался:
– Это… кто?
– Это? – удивленно вздернула брови Маша. – Это мой друг… Тимофей.
– Друг? Любовник, что ли? – решила уточнить Вероника.
– Ну что ты, – старательно засмущалась Маша и стыдливо потупилась. – Мы с ним… просто дружим.
– Ага… – пыталась что-то сообразить Вероника. – И поэтому он тебя никуда не отпускает… на правах товарища. А… А сколько ему? Чего-то молодой такой?
– Вер, ну ты ж сама учила – молодой, страстный, пылкий…
– Так все-таки страстный? Ага… – снова заморгала Вероника и вдруг заявила: – Ты, Маш… ты ему скажи… пусть он не запрещает, а то я сама сейчас ему пойду и скажу!
