– Нет, – поправил он, – я прошу вас пересчитать.
– Ах, простите, я не расслышала. То есть расслышала, но… думала, что ошиблась, – бормотала она. Пальцы дрожали, когда она открывала конверт. Она заглянула внутрь и закрыла его. – Что это?
Кирилл молчал. Он наблюдал за ней. Андрей просил его задать женщине несколько вопросов, чтобы убедиться, нет ли ошибки. Та ли Ольга Ермакова, которой Юрий Орлов просил отдать деньги. Изучая животных, дрессируя собак, он понял, что истину можно понять без слов.
– Нет. Это ошибка. – Ольга отодвинула пакет, как будто в нем лежало что-то такое, на что она не собиралась даже смотреть.
– Нет, Ольга, это на самом деле вам. Я прошу вас пересчитать и дать расписку.
– Я не понимаю… – Лицо ее стало бледным, почти как волосы.
Кирилл Николаевич вздохнул.
– Не я должен был отдать вам эти деньги, – тихо сказал он. – Не тот, кто мне поручил это сделать.
– А… к-кто? – прошептала Ольга. Она уже знала кто.
– Юрий Орлов, – сказал он и увидел, как много синевы в ее глазах и сколько печали. Это она, глаза не могут стать такими за одну секунду, если ничто не связывало бы ее с Юрием Орловым. – Эта посылка от него. Вам.
– Он… жив?
Ему показалось, синева выцветает от секунды к секунде. Как увядает василек ближе к осени. Она повернула голову, и очки с ультрафиолетовой защитой снова подсинили глаза.
– Сожалею, но нет.
Плечи Ольги опустились.
– Тогда…
– Он заработал их для вас. Считайте, – настаивал Кирилл Николаевич.
Ольга вынула пачку, принялась перебирать пальцами зеленые бумажки. Она делала это достаточно умело, потому что в турфирме ей приходилось держать в руках деньги.
Она назвала сумму, от которой ей стало не по себе.
– Он столько… прислал? Так много?
– Нет, это с процентами, Ольга. Потому что пока вас искали, я пользовался ими. Мы вас ищем давно. Мне были отданы деньги под определенный процент. – Он не сказал какой, а она не спрашивала.
– Но как вы меня нашли? – спросила она.
– Это… в общем, это уже не важно, верно? – Он широко улыбнулся.
Ольга знала, что улыбка такой щедрости – жирная точка в разговоре.
– Конечно, это не важно, – сказала она и подвинула к себе бумагу.
Кирилл продиктовал текст, понимая, что сейчас Ольга и фразу не составит. Она списала данные своего паспорта, поставила подпись и отдала Кириллу Николаевичу.
– Благодарю вас, – сказал он. – Вы же понимаете, это для порядка.
Ольга кивнула:
– Понимаю.
– Я попрошу, чтобы вас отвезли домой с деньгами и собачкой.
– Да, кстати, а собачка? – спросила она.
– Она уже в машине, – ответил Кирилл. – Ждет вас.
– Но я не… – начала Ольга, вставая со стула и прижимая к себе черную кожаную сумку.
Модная, отметил Кирилл. С двумя молниями. С такой же приехала к нему в последний раз подруга. Сказала, что купила в «Калинке-Стокманн» на Смоленке. И смотрела на него так, как будто он обязан был восхититься.
– Поверьте, я знаю, это ваша собака. Черный ризеншнауцер, полгода, зовут Диля. Все бумаги при ней. Грациозная, здоровая, веселая. Она – ваша, – повторил он. – Если что – мой телефон у вас. Никаких проблем. На все вопросы есть ответы.
Ольга шла за Кириллом, прижимая к себе сумочку. Он открыл дверцу «десятки» цвета мурена, указал Ольге на заднее сиденье. Там уже была Диля. Она тявкнула, Ольга улыбнулась и протянула к ней руку.
Кирилл сказал водителю Ольгин адрес и захлопнул дверцу.
– Так вы хотите на море? – переспросила Марина, все еще не в силах прийти в себя от удивления. Любовь Николаевна Максимова, жена генерала-родственника, сама приехала в турагентство. Прежде она просто звонила, а Марина готовила документы. Через их агентство Любовь Николаевна ездила в Италию, во Францию. Марина помнит, что Максимовы вдвоем отдыхали в Испании, на островах. Но тогда всеми бумагами занималась Наталья Дорошина.
– Хочу на море, – кивнула Любовь Николаевна.
– Без Михаила Михайловича? – спросила Марина, все еще не оправившись от удивления.
– Без. Он не умеет отдыхать на пляже. Если его только зарыть в песок по шею. – Любовь Николаевна улыбнулась.
Марина засмеялась:
– Узнаю родственника – мой муж тоже. – Она наконец почувствовала, что оправилась от удивления. И, как всякая проницательная особа, привыкшая иметь дело с людьми, догадалась, что появлению Любови Николаевны есть причина. Вряд ли она хочет о ней рассказывать, но что-то заставило ее выйти из дома. Иначе – сняла бы трубку и позвонила. Марина сама забрала бы у нее документы и принесла готовый пакет. Летите к морю, уважаемая!
– Твой тоже? – спросила Любовь Николаевна, но удивления в голосе не было.
– Да. – Марина махнула рукой. – Рыбалка, воблеры-моблеры. – Она поморщилась. Ольга ушла, Наталья успокоилась, но слово «мобинг» и «моблер» накрепко засели в голове.
– В общем, пора бы перестать удивляться, особенно мне. – Любовь Николаевна усмехнулась. – Мужчины – это особый биологический вид.
– Что-то с Михаилом Михайловичем? – не удержалась Марина.
– С ним? Не-ет, я поняла его давно, что-то удивляет до сих пор, конечно, но я быстро нахожу объяснение. К тому же мы люди одного поколения, знаем слова-пароли. – Она вздохнула. – Я полагала, что знаю их и сейчас, новые. Все-таки сыновья, молодые коллеги на работе. Но оказывается, наш романтизм пора похоронить.
Марина кивала, пытаясь угадать, в чем дело.
– Ты помнишь Андрея Волкова? Моего племянника?
– Да, – сказала Марина, – только очень ма-алень-кого мальчика. Он был на нашей свадьбе и смотрел во все глаза. – Она фыркнула. – Ему больше всего понравился лимузин, на котором мы подкатили.
– Теперь он большой мальчик, – сказала Любовь Николаевна. – Такой большой, что удивил меня крайне. У тебя есть время? – спросила она, взглянув на часы.
– Есть, – кивнула Марина. – Мы можем выйти на бульвар и выпить кофе.
– Отлично, пойдем. Мне нужно рассказать. Иначе я… Не знаю, что со мной. Никогда не обижалась на мужскую черствость. Но на этот раз не могу справиться…
Они сели под полосатым зонтиком уличного кафе.
– Так вот, Андрей приехал к нам прошлым летом. Точнее, в самом начале. Да, именно, потому что у меня на столе в вазе стояла сирень. Июнь. И он рассказал…
Когда Марина выслушала всю историю, она почувствовала себя так, как будто кофе залила не внутрь, а им полили ее снаружи и обожгли.
– Вы нашли ее по… глазам?
– Да, – сказала Любовь Николаевна. – Кажется, я поняла, почему меня задело равнодушие Андрея. Ну конечно. – Она усмехнулась. – Это мой собственный эгоизм. Мне было важно, что я нашла, а не кто-то другой. Более того, я нашла с помощью своих профессиональных навыков. Опять моя гордость требовала одобрения и восхищения. – Она покачала головой: – Надо же, рассказала тебе и сама все поняла. Спасибо, Марина.
