– За что? – Марина чувствовала, как дрожит рука, которой она подносит стакан с чистой водой к губам. После крепкого кофе по-восточному им подали воды.
– Ты меня выслушала. Мне легко с тобой. А не хочешь составить мне компанию? Поедем на море и отдохнем от всех мужчин?
– Поедем, – сказала Марина и сама удивилась. Ответила, не размышляя, как будто то, что узнала сейчас, и то, чего не знала сама Любовь Николаевна, не позволяло размышлять.
– Какую страну мы выберем?
– Грецию, – не думая, снова сказала Марина.
– Грецию? Почему? – спросила Любовь Николаевна.
– Любимая страна той, о ком вы рассказали.
Любовь Николаевна не мигая смотрела на Марину.
– Ты ее знаешь?
– Моя приятельница, моя бывшая коллега. Ольга Ермакова работала у нас, пока…
Любовь Николаевна приоткрыла рот, пытаясь что-то сказать. Потом покачала головой, что означало – слов нет.
– Вам еще кофе? – спросила сообразительная девушка в белом топике, под которым колыхалась полная грудь, и, похоже, девушке это нравилось, судя по тому, как прямо она держалась.
– Соку, пожалуйста, – сказала Марина. – А вам?
– Тоже, лучше лимонного, а то слишком сладко вышло.
– Вы про кофе? – спросила Марина.
– Нет, про ситуацию. – Девушка отошла с блокнотиком, и Любовь Николаевна продолжила: – Расскажи все, что знаешь.
Марина рассказала.
– Я всегда говорила, что браки тех, кто знаком с детства, – опасное дело. Люди видят друг друга в искаженном свете, под детским углом зрения. Если бы Ольга встретила Юрия после армии, она поняла бы, какой он, а не пыталась вернуть мальчика из своего детства, – проговорила Любовь Николаевна.
– И он тоже понял бы, что и она не та девочка, которая жила через стенку, – согласилась Марина. Она не стала рассказывать, как утирала слезы Ольге после отъезда Юрия.
– Так это Юрия ты пыталась устроить в охрану? Я помню, Миша узнавал, почему отказали. – Она поморщилась. – Погоди… – Она схватила Марину за руку. – У нее непорядок с сетчаткой. Это бывает от удара, очень сильного. Кажется, я поняла, почему он послал ей деньги. – Любовь Николаевна побледнела. – Расплата за удар.
Марина кивнула:
– Я тоже так думаю.
– Андрей удивлялся, зачем Юрий кинулся на пирата. Я сказала, что часто из чувства вины человек ищет смерти. Снова я была права. – Но радости в голосе не было.
Они молча пили сок, который принесла официантка.
– Знаешь, – поморщилась Любовь Николаевна, – я погорячилась. История не слишком сладкая, как мне показалось сначала. И сок кислый.
Марина улыбнулась.
– На море мы будем пить кое-что послаще, да? Ты как насчет октября?
– Самое лучшее солнце в Греции в начале октября и в конце мая.
– Май идет, июнь на носу – значит, мимо. Октябрь годится. Продлим лето. Договорились? – четко проговорила Любовь Николаевна.
– Да, – сказала Марина и посмотрела на часы.
– Наталью опасаешься? – усмехнулась гостья.
– Она поутихла. – Марина засмеялась. – Ольгин уход ей оказался не на руку.
– Но ты сказала, она сама ее выдавила?
– Она недооценила греческую партнершу. Поппи Тцоди, когда узнала, что Ольга ушла из фирмы, повысила цены на свою гостиницу.
– А кто это?
– Хозяйка гостиницы, которая полюбила Ольгу за свободный греческий.
– А хозяин вашей фирмы знает причину?
– Наталья скрыла, но сами понимаете… Наталья даже сама поехала в рекламный тур, чтобы найти что-то подобное. Но удача за удачей не ходит.
– Это правда. Удача бывает после провала чаще всего. Ну что ж, пойдем, я провожу тебя. А если Наталья начнет шевелить усами – прости за грубый намек. – Любовь Николаевна захихикала. – Скажи ей, что я приходила. Хочу позвать вас на семейный ужин. Как только приедет Михаил Михайлович.
Марина не могла дождаться вечера, чтобы позвонить Ольге и… что? Спросить? Поздравить? Нет, просто поговорить.
Интересно, она расскажет? Деньги и их количество с некоторых пор стали такой тайной, о которой так же неприлично выпытывать, как о том, старый у тебя любовник или новый.
Она поехала домой, даже не зашла за хлебом в монастырскую булочную, ничего, домашние похрустят хлебцами, полезно. В прошлый раз утащили на рыбалку свежую буханку, которую она несла с Остоженки в Тушино. А потом, вручая ей берестяной туесок с десятком красноперок размером в половину контурного карандаша для губ, похвалили – хлеб натуральный, без примесей, потому что клев был сумасшедший.
Иногда ей казалось, что сумасшедшая она, если потакает этим забавам. На даче скоро трава будет, как в песне, по пояс, а их туда не заманить ничем.
Она уже думала: не купить ли газонокосилку? Как соседка, мужа которой Марина бы просто не узнала, если бы он заехал на минуту. А случись это вечером, она могла бы кинуться к сторожу – чужой мужик ходит за забором.
Но вовремя удержалась – кто косилку покупает, тот ее и катает. Истина.
Дома она нашла записку с нежными извинениями. Отец и сын отбыли в известном направлении. Почему в неурочный час? Потому что в субботу по прогнозу выпадет поденка, а значит, рыба клевать не будет. Она наестся мотыльков, которые покроют своими нежными и бездыханными телами всю поверхность Москвы-реки под Звенигородом.
Отлично, обрадовалась Марина. Если позвонит Ольга, можно не опасаться, что через каждые пять минут в дверь ее комнаты будет просовываться голова то одного, то другого. А потом уже хорошо знакомое услышит она, когда положит трубку: «Не зря в гороскопах пишут, что Близнец рождается с телефонной трубкой в руке».
Это сын, как он сам говорит, быстро обучаемый. Наверняка очередная подружка открыла новую истину.
Марина устроилась в постели и взяла детектив. Но он не пошел, потому что в голове вертелись реальные события с вполне острым сюжетом.
Ольга сидела за столом и смотрела на деньги. Ну и что ей с ними делать? – спрашивала она себя. Никогда еще у нее не было таких. Дело не в том, что перед ней лежали доллары, а в количестве этих самых долларов.
Раздалось тихое тявканье, она встала и подошла к Диле. Собачка спала и тявкала во сне. Она сегодня вымыла ее с шампунем, вытерла досуха, потом завернула в махровое полотенце – когда-то она купила его для Виталия, но он не успел им воспользоваться. Диле оно понравилось – мягкое, в желто-серую клетку.
Ольга постояла над ней, испытывая странное успокоение.
О чем она думает? Разве не ясно, что теперь она может гораздо больше, чем прежде? Купить ткань, любую, какую захочет. Она даже… нет, не сейчас. Ольге приходило в голову, что она могла бы сама запустить фирму, шить и продавать. Но не сейчас. Ей удобнее иметь дело с магазином.
А не согласиться ли ей на условие менеджера? Она как-то сказала ему, что ей надоело шить галстуки под лейблом чужой фирмы. Он сказал, что если под именем, то она получит в пять раз меньше. Хорошо, об этом после.
