Каково же было ее удивление, когда на парковке у Катиного дома она издалека заметила БМВ Генриха!
«Знала бы, что он появится дома, никуда не поехала бы! — подумала она с досадой. — Уж цветы должен додуматься полить. Хотя… Ладно, придется зайти, поздороваться. Какой-никакой, а будущий родственник».
Припарковавшись у въезда во дворик, она выпорхнула из машины, подбежала к двери и, подумав, позвонила в домофон. Могла бы и сама открыть (код был ей известен), но следовало уважить хозяина. Дверь долго не открывали. Пришлось позвонить снова. Наконец в проеме показался растрепанный и встревоженный Генрих.
— О, привет! Извини, я тут разоспался, — в наброшенном домашнем халате он вышел из дома на крыльцо и тут же захлопнул за спиной дверь. — А ты чего здесь?
— Цветы заехала полить, — пояснила Оксана: странно, что Генрих не приглашает войти в дом. Да и вид у него отнюдь не заспанный, скорее, наоборот: покраснел, точно после активной физической нагрузки, еще не отдышался. — Привет!
— А, цветы! Так я уже полил. Еще вчера. Выходной образовался, вот и приехал домой.
— Мог бы сообщить…
— Я Кате еще вчера писал. Разве вы не на связи? — уточнил он, понимая, что его вопрос не мог не уколоть Оксану.
При любой возможности он давал понять, что они с Катей вполне могут обойтись без помощи так называемой сестры.
«В том-то и дело, что постоянно на связи! Вот только не о тебе говорим, — раздраженно подумала она. — Жаль, что накануне вечером не удалось пообщаться: знала бы, что ты приехал, ноги моей здесь не было бы! Велика радость с тобой видеться!»
— Не получилось вчера поговорить, встреча у Кати была важная, — в свою очередь парировала Оксана, прекрасно зная, как Генрих относится к их секретам. — В дом не пригласишь?
— Понимаешь, проспал, а теперь срочно надо мчаться на работу, — он многозначительно посмотрел на часы на руке. — Уже должен был выехать. Хорошо, что разбудила… Извини, но в другой раз.
— Ну, ладно, — пожала она плечами. — Я тоже опаздываю. До встречи!
Сев в машину, Оксана завела двигатель, развернулась, но, доехав до ближайшего перекрестка, притормозила: поведение Генриха не просто насторожило, а вызвало подозрение. Повернув налево, она объехала квартал частного сектора и припарковалась за развилкой, но уже с другой стороны от дома. Дальше шли тупиковые улочки, и, как правило, сюда заезжали только жильцы. Хорошо ориентируясь в поселке, она покинула авто и направилась к следующей улочке, откуда можно было подойти к дому с тыла. Для этого требовалось пересечь соседний участок, и это могло быть чревато последствиями — частная собственность. Но другого варианта остаться незамеченной не было, и пришлось рисковать.
Убедившись, что на участке нет машин, а значит, хозяева в отъезде, Оксана бегом пересекла территорию — благо ни ворот, ни заборов в Германии в большинстве случаев нет, отключила звук в телефоне и затаилась за крохотным сарайчиком. Выход из дома Кати и площадка для машин были прямо за ним. Ждать пришлось недолго: вскоре послышались приглушенные голоса.
— …Черт ее подери: и зачем приперлась?! Цветы захотела полить!.. Так я ей и поверил… — злился Генрих. — Все утро испортила!
Раздался грохот: похоже, в контейнер забросили пакет с мусором. Звякнуло стекло, хлопнул багажник — очевидно, Генрих экономил время и решил не нести мешок с пустыми бутылками к специальному контейнеру на перекрестке.
— Ничего не забыла?
— Нет, милый, — проворковал женский голосок.
— Подкину тебя до города и вернусь. Этот Пинкертон в юбке может в любой момент снова заявиться.
— Мы еще повторим эту ночь?
— Повторим… Да не маячь ты, садись быстрее в машину!
Захлопнулись дверцы, завелся двигатель. Вскоре со стороны перекрестка раздался скрип тормозов, и всё стихло. Прикинув время до города, Оксана выбралась из укрытия, пробралась к двери, набрала код и вошла в дом: перевернутый детский стульчик, мягкие игрушки в разных углах. Досталось бедолагам, сами они точно туда не добрались бы. Заглянув на кухню, она поднялась по ступенькам наверх, открыла дверь спальни: смятое постельное белье, беспорядочно разбросанные на полу подушки, одеяло…
Все говорило о бурно проведенных хозяином ночи и утре.
«Картина маслом! — Оксана обратила внимание на валявшуюся посередине прикроватного коврика ежедневную женскую прокладку. Зашла в ванную: два полотенца в углу, длинный черный волос в поддоне душевой кабины. Бросив взгляд в мусорку с использованными презервативами, не на шутку разгневалась: — Козлина ты, Генрих! Урод! Гадина!»
Спустившись на первый этаж, она машинально подняла мишку с зайцем, собралась было посадить их в детский стульчик, но вовремя опомнилась: нельзя, Генрих сразу поймет, что в доме кто-то был. Пришлось уложить игрушки туда, где лежали. Осторожно выглянув во дворик, выскользнула за дверь, дождалась щелчка за спиной, посмотрела на часы: по идее, времени до возвращения хозяина должно хватить, чтобы открыто пройти к машине по улице. Но лучше не рисковать: вдруг передумает везти свою даму сердца до города и высадит на остановке?
Повторив путь, которым пробралась на участок, Оксана села в машину. Пересекая дальний перекресток, посмотрела в сторону дома: БМВ Генриха заезжал на парковку.
«Сволочь! Ни за что не отдам тебе Катю!» — раздувая ноздри, дала она себе слово.
В авто засветился дисплей: звонил Роберт.
«Опаздываю!» — запаниковала она, вспомнив о выключенном в телефоне звуке.
— Да, милый! Уже еду. Извини, задержалась. Пришлось немного прибраться на объекте, — с ходу принялась она оправдываться. — Телефон остался в машине.
— Плохо, Оксана. Нас уже ждут в переговорной, а я не могу тебе дозвониться. Ты далеко?
— Минут двадцать до офиса… ну, пятнадцать, — она добавила газу. — Прости, дорогой! Лечу.
— Не лети. Я сам начну переговоры. Лучше загляни к Йоханесу, забери новые каталоги плитки. Их вчера вечером доставили, как раз успеем показать заказчикам.
— О’кей, Роберт, сделаю.
— И еще у нас кофе заканчивается, — напомнил он.
— Уже купила: и чай, и кофе, и сладости. В машине.
— Хорошо. Жду.
Успокоенно выдохнув, Оксана включила в телефоне звук, прикинула, где лучше свернуть, чтобы быстрее попасть в компанию по продаже плитки, и тут же мысленно вернулась к больной теме.
«Надо рассказать Роберту о Генрихе, посоветоваться… Впрочем, я знаю его ответ: не вмешивайся. Но как же тут не вмешаться? — она едва не заплакала. — Пока Катя в Минске, не буду ей ничего говорить. Только расстроится… Надо прицениться в интернете, за сколько можно продать квартиру на Чкалова. Может, удастся маму уговорить? Согласится, я знаю. Остальную сумму… попрошу у Роберта. Ну обойдемся с детьми пару лет без отдыха, ничего страшного. Только бы Катя была счастлива!» — Оксана вытерла выступившие слезы.
На душе сразу полегчало. Даже плакать расхотелось…
Генрих влетел в прихожую, вдохнул воздух и сразу почувствовал запах парфюма, которым в его окружении пользовалась только Оксана. Нежно-фруктовый, с пронзительными нотами красной смородины, киви, дополненным сочным коктейлем из жасмина, арбуза и розового цикламена. При всем этом аромат не был удушающим и отличался стойкостью. Оксана не меняла его уж который год по той причине, что этот парфюм нравился Роберту. Как он утверждал, сплетение свежих аккордов подчеркивало ее индивидуальность, а терпкие шлейфовые ноты сандалового дерева и мускуса усиливали естественный природный магнетизм любимой женщины.
«Не понял… — растерялся Генрих, заглянул в кухню, поднялся на второй этаж: все выглядело так, как и двадцать минут назад. — Вот курица! — заметил он на полу смятую прокладку, скривившись, поднял ее двумя пальцами, отнес в санузел и бросил поверх презервативов в мусорку. Подумав, вытащил практически пустой пакет, заменил новым, спустился вниз, швырнул пакет в ведро под умывальником, снова подошел к двери в прихожей, принюхался: вроде показалось.
