Он ничего не говорит, его взгляд устремлён в угол комнаты, как будто кто-то там спасёт его.
— Никто не может спасти тебя от этого разговора, Аксель. Ты — гребаный король.
— Это меньше похоже на разговор и больше на истерический крик, — бормочет он.
Ох. Нет, он не сказал это.
И я думаю, что он тут же жалеет, что сказал это, потому что он делает шаг назад, вскидывая руки в знак капитуляции. — Смотри.
— Эй. Не нужно мне твоё "смотри". Разве ты не понимаешь, что это было ужасно? Для меня! Ты заставил меня думать, что я потеряла работу, что я потеряла девочек, что я потеряла тебя!
Чёрт возьми. Теперь проклятые слезы прошлой ночи возвращаются. Я откидываю голову назад и смотрю в потолок, пытаясь загнать их обратно в глаза.
— Мне жаль, — мягко говорит он, протягивая ко мне руки.
Я отмахнулась от его рук. — Нет. Ты не можешь так просто играть с моими чувствами. Если ты хотел узнать, что я чувствую, ты должен был быть гребаным мужиком, подойти ко мне и спросить.
— Быть гребаным мужиком? — повторил он, его ноздри раздувались. — Я знаю, что случилось с тобой на твоей последней работе. Я говорил с твоим агентством. Я не собирался снова ставить тебя в такое положение. Я не мог знать наверняка, что ты чувствуешь ко мне, и не собирался рисковать потерять тебя, чтобы выяснить это.
— Но ты рисковал потерять меня! Ты уволил меня. Или понарошку уволил. Я не знаю, какого хрена ты сделал, но это было манипулятивное дерьмо.
— Я должен был.
— Пошёл ты, — рычу я.
— Эй, — огрызается он. — Я сказал, что должен был. Я не хотел, но только так я мог быть уверен, и нет, я не мог просто подойти к тебе и спросить, думала ли ты когда-нибудь о том, чтобы трахнуть меня.
— Я давала тебе намёки!
— Тебя трудно читать.
— О, это не так.
— Да, так. Ты всегда издеваешься надо мной. Дразнишь меня. Откуда мне знать?
Я качаю головой, всё ещё злясь. — Ты спрашиваешь. Вот откуда. Или, чёрт возьми, пойми намёк и просто поцелуй меня. У тебя уже было миллион шансов.
— У тебя тоже!
Я издала громкий, едкий смех. — Боже мой. Да, точно! Как будто я бы просто так бросилась на своего босса.
— Ну, ты могла бы. В любом случае, это не имеет значения. Всё кончено.
— Нет, ничего не кончено, потому что ты сделал это таким мудацким способом.
Он тянется к моей руке и притягивает меня к себе. — Я сделал это так, как должен был. Слушай, я знаю о нашем положении здесь. Я знаю, что я твой босс. Король. Я имею власть над тобой, а ты — моя подчинённая. Какой бы непокорной ты ни была, я также знаю, что ты любишь моих дочерей и готова на всё ради них, а это может означать, что ты готова на всё, чтобы продолжать работать здесь. Я понятия не имел, что ты сделаешь, если я пристану к тебе. Был очень большой шанс, что, если бы я это сделал, ты бы пошла на это, только ради того, чтобы сохранить свою работу. Ты меня понимаешь?
Я искоса смотрю на него, потому что мне не нравится тот факт, что, то, что он говорит имеет смысл.
Он сжимает мою руку. — Я всегда хорошо понимал нашу динамику власти, и я также знаю, что некоторые мужчины используют эту динамику. Меньше всего я хотел, чтобы ты уступала мне из чувства долга, целовала меня в ответ, потому что считала это единственным способом сохранить свою работу. Я не мог так поступить с тобой.
— И ты уволил меня вместо этого, — тихо говорю я.
— Да. Не по-настоящему, никогда по-настоящему. Но просто для того, чтобы ты подумала, что власть, которую я имел над тобой, ушла, и тебе больше нечего терять. Только так я мог быть уверен. Мне очень, очень жаль, что это было так манипулятивно.
Хотя моё сердце слегка замирает, и гнев начинает утихать, я всё ещё расстроена. — Должен был быть другой способ.
— И, возможно, он был. Но я выбрал именно этот путь, и поверь мне, если бы я мог сделать это по-другому, я бы сделал. — Он делает паузу и делает шаг ко мне, проводя рукой по передней части моего халата, пока не зацепится за поясок. — Но я не жалею об этом. Потому что это, в конце концов, привело нас к этому моменту.
Мне кажется, я никогда не начинала нервничать так быстро. Как будто я перешла от нуля к шестидесяти, от гнева к предвкушению, и мой мозг не знает, как за ним угнаться, даже если моё тело знает.
Он смотрит на меня, его глаза ярко горят. — Скажи мне, что ты тоже не жалеешь об этом. Скажи, что всё это что-то значило для тебя.
Я делаю глубокий вдох, готовясь к признанию. — Это значило для меня всё, Аксель.
Он красиво улыбается. — Хорошо. — Одним быстрым движением он развязывает поясок на моём халате, пока тот не распахивается. — Потому что я ещё не закончил с тобой.
На мне ночная рубашка, и я позволяю халату соскользнуть на пол, жалея, чтобы я уже была голая.
Я действительно не планировала заранее.
Но, опять же, я не знала, что у меня будет второй шанс с ним и так скоро.
— Ты принимаешь таблетки? — тихо спросил он, демонстрируя на лице такую сдержанность. — У меня нет презервативов. В них не было… необходимости. Прошло много времени.
Так что, думаю, он и понятия не имел о втором шансе.
— Я принимаю таблетки, — говорю я ему. Я принимаю их уже много лет. — И я проверялась, — добавляю я.
— Извини, нужно было убрать этот несексуальный разговор с дороги, — говорит он с намёком на улыбку. — Но как король, ты не можешь быть слишком осторожным.
Я открываю рот, чтобы сказать что-то ещё, возможно, потому что я внезапно занервничала, что это действительно происходит, когда он бросается на меня.
Его губы на моих, нежные и мягкие. Сладкая похоть, переходящая в дикую и неистовую.
Его рука лежит на моей шее, пальцы другой руки сжимают мою челюсть и щеку, а его язык атакует меня с такой страстью, что я чувствую её до самых пальцев ног, заставляя их загибаться. Как и в прошлый раз, когда он целовал меня, он полностью контролирует ситуацию, и я сдаюсь.
Сдаюсь полностью.
Я хочу отдать ему всё.
Я хочу, чтобы он взял меня, овладел мной, поглотил меня.
Властвовал надо мной.
Я хочу каждую его частичку, глубоко внутри. Я хочу увидеть, как много я могу взять от него, как он ощущается изнутри, каково это — быть тщательно оттраханной королём Дании.
Что потом? Эта мысль проносится в моей голове.
Но она мимолётна. В кои-то веки чувство вины не остаётся. Я не хочу больше слушать, что правильно, а что нет. Я не хочу беспокоиться о будущем, о своей работе, о том, что это значит. Я не хочу, чтобы мы снова были в тех аккуратных ролях, каждый из которых носит маску. Всё было похоронено до сих пор, и теперь я просто хочу его.
Прямо здесь, прямо сейчас.
Я хочу, чтобы мы вырвались из этих позолоченных стен, которые мы поставили вокруг себя.
Я хочу, чтобы мы стали друг для друга тем, чем должны быть, тем, против чего мы боролись.
И Аксель делает именно это. Он одновременно королевский и дикий зверь, одичавший до глубины души, когда его рот погружается в долину между моей шеей и плечом, кусая с голодом и вожделением.
Я громко стону, и одна из его рук скользит по моим бёдрам, поднимая подол моей ночной рубашки. Каждое нервное окончание в моём теле танцует от предвкушения.
Я не могу поверить, что это происходит. Не могу поверить, что мы делаем это.
Это невозможно остановить. Я не могу остановиться. Его рука скользит по моему животу, проникает в трусики и спускается вниз, туда, где я совсем мокрая.
— For helvede (пер. — чёрт возьми), — пробормотал он, прижимаясь ко мне. — Ты слишком хороша, чтобы быть правдой, не так ли?
На самом деле, ты слишком хорош, чтобы быть правдой, — думаю я, задыхаясь. Его толстый палец скользит по моему клитору, и моё тело тут же тает в его руке, требуя большего, желая большего. Никогда ещё потребность в разрядке не поражала меня так, как сейчас, словно спичка для фейерверка, медленно прокладывающая себе путь вверх по верёвке.
