К концу вечера все смеялись и веселились. Нико — прекрасный танцор — закружил меня, притянув обратно в свои объятия.
В завершении вечера под звон бокалов его губы снова оказались на моих. Только на этот раз, отстранившись, он поднял меня на руки. Я вскрикнула, крепко прижавшись к его шее.
— Пора идти, жена, — прошептал он.
Он направился к выходу, кивая на прощание всем, мимо кого мы проходили.
— Нико. Это грубо, и, о, боже, что они подумают?
— Что я несу свою новоиспеченную жену в наш номер, чтобы сорвать платье и трахнуть в качестве мужа.
Его слова пронзили меня до глубины души, и я обмякла в его объятиях. Его глубокий смех прозвучал как обещание грядущих грязных вещей.
Но я дала себе обещание не спать с ним. Надеюсь, смогу его сдержать.
Внезапно пять лет показались вечностью.
ГЛАВА 24
Потребность пульсировала во мне с каждым шагом, который приближал нас к номеру. Я не знал, доберусь ли до нашей комнаты. Ее легкое дыхание касалось моей шеи. Маленькие ручки крепко держали меня за плечи. Мягкий вес ее тела в моих объятиях.
Я хотел добраться до нашей комнаты, чтобы иметь все это, минус платье, с ее ногами, обвитыми вокруг моей талии. Жестко. У стены.
По крайней мере, первый раз.
Воспоминания о ее тепле заполняли мой разум днем и ночью. Особенно когда она сворачивалась калачиком в постели рядом со мной. Теперь она моя жена. У меня была целая жизнь или, по крайней мере, пять лет, чтобы трахать ее так, как пожелаю.
Я должен заставить ее признаться, что Вера тоже этого хочет. После всех одурманивающих поцелуев, о которых грезил с первой ночи, я знал, что она жаждет этого так же, как и я.
Я практически приказал сопровождающему убираться к черту из лифта, чтобы подразнить ее еще больше, но Вера улыбнулась и рассмеялась от восторга, когда он вручил нам по бокалу шампанского и нажал кнопку нашего этажа.
― Хороший вечер? ― спросил служащий.
― Да, так и есть, ― ответила Вера.
Ее улыбка стала нежной, она посмотрела вниз, прикусив губу, словно едва сдерживает искреннее счастье.
Вспышка эмоций, зародившаяся в моей груди, когда я впервые увидел, как она идет к алтарю, вспыхнула снова. Едва заметная и неопознанная.
Чувствуя дискомфорт от странного тепла, я сосредоточился на своем достижении — на победе, наполняющей мое нутро. Наблюдать за тем, как Лоренцо едва сдерживается, когда вручает Веру мне, было вишенкой на торте, о которой я не смел мечтать. Даже лучше, потому что он не подозревал, что отдает свою дочь врагу. Пока.
К счастью, он не обратил внимания на дедушку на церемонии, а дедушка был нездоров, чтобы задержаться на приеме. Лоренцо не задержался после того, как я пресек его попытку поговорить о делах. Очевидно, поскольку его план с Кэмденом провалился, он решил присмотреть себе новый денежный мешок. В глубине души я хотел поступить с ним, как он поступил с моим дедушкой. Но я не хотел играть в игры. Я хотел затаиться в тени и медленно наблюдать за его распадом, пока не смогу нанести прямой удар.
Такой же прямой и откровенный, как разговор с Верой?
Я отбросил чувство вины и вытащил ее из лифта.
Она сказала, что не будет спать со мной, она также сказала, что не будет меня целовать, но ее губы всю ночь не отрывались от моих.
Я придержал дверь в номер, круглый стол в центре небольшого фойе с двумя дверями с каждой стороны. Бутылка охлажденного шампанского стояла рядом с букетом красных роз и свечами.
― Ух ты, ― вздохнула она.
Из открытых дверей слева доносилась тихая музыка. Ее платье громко зашуршало, практически заглушив ее вздох, когда она увидела комнату за дверью. Лепестки красных роз и свечи покрывали каждую поверхность. Прижав руки к груди, Вера закружилась, издавая радостные звуки, от которых у меня подрагивали губы.
В белом платье... выделяясь среди темно-красных лепестков... в тусклом мерцании свечей и горизонтом Нью-Йорка, мерцающим в углах окон позади нее, она выглядела словно в сказке.
― Ох, ничего себе. Нико.
Она произнесла мое имя с удивлением и радостью, словно впервые, и в груди снова вспыхнул огонек тепла. Я огляделся вокруг, засунул руки в карманы, изображая равнодушие к происходящему.
― Отель прилагает максимум усилий, украшая номера для молодоженов.
Конечно, они постарались, потому что я попросил их об этом, дав подробные указания использовать ароматические свечи с масляным кремом и красный цвет, такой же, как ее платье на вечеринке-маскараде.
― О... ― тихо сказала она, ее волнение ослабло.
От ее взгляда в груди стало некомфортно, и я хотел избавиться от этого ощущения, поэтому позволил ей думать, что все это устроил не я, но ее разочарование расстроило меня еще больше. Потому что разочарованная Вера не стала бы спать со своим мужем. По крайней мере, это было мое оправдание, и единственная причина, по которой я произнес:
― Потанцуй со мной.
― Что?
― Потанцуй со мной, ― снова сказал я, протягивая руку и отступая в середину комнаты.
Часть разочарования исчезла, и на его место пришло любопытство. Вера изучала меня, а я старался не шевелиться, размышляя, не испортила ли моя маленькая выдумка нашу ночь, и не откажет ли она мне. Но вместо этого она ухмыльнулась и, сократив расстояние, скользнула своей ладонью в мою.
Притянув ее к себе, обхватил руками за талию, мои пальцы заскользили по изгибу ее позвоночника, и я начал раскачиваться.
― Где ты научился танцевать?
Я рассмеялся.
― Мама научила меня основам, когда я был маленьким. Она утверждала, что мужчина может покорить любую женщину плавными движениями; по крайней мере, так она оправдывала то, что влюбилась в моего отца.
― Похоже, они были счастливы.
― Очень. Когда она умерла, я взял несколько уроков, чтобы сохранить воспоминания о ней. ― Отстранившись, встретился с ней взглядом и ухмыльнулся. ― И чтобы покорять дам.
Вера закатила глаза, но улыбнулась, прежде чем снова склонить голову к моей груди.
― Моя мама любила Билли Холидей. Она любила все старинное.
Я знал это. Она упомянула об этом вскользь, когда я застал ее на кухне, слушающую Дина Мартина. Именно поэтому попросил включить эту музыку в номере.
Билли Холидей сменялась Фрэнком Синатрой и Беном Кингом, и с каждой песней я приближал нас к спальне через фойе. К тому времени, когда мы достигли изножья кровати, мое тело изнывало от желания, я мечтал ощутить ее губы на своих, содрать с нее свадебное платье и погрузиться в нее на всю ночь.
Я провел рукой по ее спине и запустил руку в волосы, нежно откидывая ее голову назад, чтобы наклониться и ощутить вкус. Ее блестящие губы разошлись, я был в дюйме от рая, когда она отстранилась.
Широко раскрытые, взволнованные глаза встретились с моими. Но за волнением скрывалась решимость, которую я пытался преодолеть всю ночь, и я нахмурился еще до того, как она заговорила.
― Мы больше не в лимузине, Нико. И никто не произносит тост.
Я сжал зубы, вдохнул через нос, пытаясь сдержать раздражение.
― Я сказала, что не буду с тобой спать.
― Вера, ― прорычал я.
― Нико, ― сказала она, выпрямляясь.
Она была решительно настроена, и я знал, что ее не переубедить.
От разочарования мне хотелось уйти. Захлопнув за собой дверь. Мы оба знали, что Вера хотела переспать со мной, и только упрямство останавливало ее. Мое тело требовало разрядки, мышцы сковало от долгого воздержания.
Это была моя брачная ночь, и я не собирался убегать от собственной жены. Она, черт возьми, в силах справиться с моим расстройством, даже если я буду сварлив всю ночь. Она имеет право отказать мне, и я буду уважать ее выбор, но это не значит, что я не буду в ярости из-за этого. Это не значит, что я не могу получить желаемое другим способом.
С рычанием развернул ее лицом к кровати и начал расстегивать крошечные пуговицы на платье.
