— Сэр, прошу прощения, но есть правила приличия. Будьте добры соблюдайте их, — строго говорю я. Слэйн смеётся и кивает мне. Господи, я готова быть полной дурой, если он будет смеяться постоянно. И я не врала, когда сказала, что он выглядит очень уставшим и даже понурым. Словно его что-то сильно расстроило, и он переживает сложное время внутри себя, стараясь не показывать всем своих чувств. С другими это удаётся, а вот дома и передо мной он не может утаить ничего.
— Итак, наше коронное блюдо от шефа, — торжественно несу поднос и срываю с него полотенце.
— Сэндвичи? — Смеётся Слэйн.
— Сэр, вы недооцениваете силу сэндвичей. Это не просто сэндвичи, а с уникальным соусом. Вы такого ещё не пробовали. Ну и, может быть, шеф не умеет готовить другое, — хмыкаю я.
— Но шеф постарался ради меня. Я буду есть грязь, если он это приготовит.
— Она неприятно во рту скрипит, — кривлюсь я, опускаясь на стул.
— Поверь мне, устрицы тоже, но их все едят. Думаю, если их подменить на грязь и убедить людей, что это дорого, они и это съедят. Всё дело в том, как преподнести им продукт.
Улыбаюсь и наливаю себе сок. Я протягиваю Слэйну сэндвич и жду его реакции. Он кусает осторожно, совсем чуть-чуть, и прислушивается к своим ощущениям.
— Помидоры, солёные огурцы, ветчина, сыр, хлеб, разумеется, и что-то ещё. Что это? Нет, я угадаю. Это чесночный соус.
— Нет, — качаю головой.
— Это соус «Рэнч».
— Нет.
— Это майонез.
— Нет.
— Ладно, сдаюсь, что там?
— Чипсы с зеленью, зелёный лук и яйцо. Всё пожарить на сковороде и вуаля, — смеюсь я.
— Мне нравится. Это вкусно. Если ты умеешь готовить такое, то я точно научу тебя готовить буквально всё, Энрика. Хотя мне никогда женщины не готовили, кроме наших поваров в поместье, ещё и мамы. Так что я наслаждаюсь и мне это очень нравится. Спасибо, Энрика, мой день стал лучше. Я хотел прийти и выпить пару бокалов, а потом сесть за работу, но сейчас… мне, правда, хорошо. Тепло в груди от твоей заботы обо мне, — он искренне говорит это, и моё сердце таит. Я улыбаюсь ему и накрываю его руку своей. Я подношу её к губам и целую.
— Я очень счастлива, когда ты счастлив, Слэйн. А сейчас время набить пузо, — подмигиваю ему и хватаю свой сэндвич. Я запихиваю его в рот, замечая, что Слэйн даже не двигается.
— Что-то не так? — С набитым ртом спрашиваю его.
— Ты зачем это сделала?
Глотаю большой кусок и закашливаюсь. Слэйн пододвигается и бьёт меня несколько раз по спине.
— Прости, что? — делаю пару глотков сока. — Зачем я ем? Это странный вопрос. Мне нельзя есть сейчас? Тогда что я должна делать? Я думала, что мы будем ужинать вместе и…
— Нет. Я про поцелуй, — перебивает он меня.
— Ох… хм, захотелось. Не знаю, откуда это взялось. Но захотелось. Это плохо? — Хмурюсь я.
— Это очень нежно. Для меня пугающе пока, но что-то со мной не так. Голова закружилась, когда ты это сделала. И твои глаза стали тёплыми настолько, что мне хотелось завернуться в них, как в плед. Кажется, я даже ощущал, как ты меня обнимаешь. Я псих. С этим надо просто смириться, — Слэйн мотает головой, а я улыбаюсь.
— Это нормально. Ты не псих. Ты нормальный. Когда на людей обращают внимание и это хорошее внимание, то людям это нравится. Они испытывают приятные чувства. Я тоже такое испытываю, когда ты рядом, Слэйн.
Он кивает мне, говоря, что всё понял. Мы едим в тишине. И если я уплетаю три сэндвича, то Слэйн всего один. Он снова погружается в свои мысли, потягивая виски.
— Эй, что с тобой? — Спрашиваю я, вытирая рот и пальцы салфетками.
— Что? — Он поднимает на меня взгляд, но он расфокусирован пару секунд, пока не становится равнодушным.
— У тебя всё в порядке? Ты как будто немного расстроен.
— Да, это так, Энрика, — тут же признаётся он.
— Поделись со мной, если хочешь. Я тебя выслушаю, — предлагаю я.
— Это по работе. Тебе не стоит забивать голову глупостями.
— А я хочу твои глупости, Слэйн. Я хочу помочь тебе, даже если ни черта не пойму из твоих слов про работу. Просто выслушаю. Иногда необходимо кому-нибудь рассказать то, что тревожит. Когда я рассказала тебе о своём прошлом, то мне стало легче. Оно превратилось просто в слова, а не в боль. Но я не настаиваю. Это твоя работа, — мягко улыбаюсь я.
Слэйн шумно вздыхает и откидывается на спинку стула.
— Кое-какой черновик с моей работой слили. Я думаю, сестра Кавана прихватила и его, а я не особо слежу за своими черновиками. Они у меня валяются по всему компьютеру. Я всегда подготавливаю несколько черновиков без данных для одной программы, чтобы показать клиенту варианты. Так вот, один из таких черновиков, на основе которого я сделал программу на заказ, украли. Сегодня я видел её у моего конкурента. Поэтому мне пришлось встретиться лично с заказчиком. Он получил от него предложение по цене ниже, чем моё, потому что это моя, мать её, программа. Он ничего не делал, немного фасад заменил и всё. Основа — моя. Я всегда узнаю свою программу, — Слэйн с рычанием опускает кулак на стол, отчего приборы звенят. Я немного вздрагиваю, но понимаю его злость.
— То есть она продала ему твой черновик? И могла работать на него? — Шёпотом спрашиваю я.
— Да. Этот клиент сделал заказ ещё год назад, но мы постоянно что-то меняли. Он дал мне срок полтора года, но я не люблю, когда у меня висят долги. Я предлагал ему встретиться ещё семь месяцев назад, но он не мог. Были дела, приготовления к запуску программы, и я же для него делал программу по защите данных. Они её вводили в работу. Теперь он сомневается в моём профессионализме, потому что мой конкурент показал ему мой черновик с яркими шариками и фейерверком, от которого он в восторге. Чёрт, я ненавижу всё это дерьмо, Энрика. Рабочая программа должна быть чёткой без тысячи украшений. Он этим и берёт. У него сотня человек в отделе пиара и маркетинга. Он подкупает клиентов шикарной обёрткой, а внутри оказывается дерьмо. Но теперь у него моя программа, и с ней он может продать свой продукт, обойдя меня.
— Ты злишься, потому что он обманом украл её?
— Нет, я злюсь, потому что не понимаю глупости людей. Дело не в деньгах, а в том, что я сам хотел сделать эту программу. Она социальная, то есть для помощи людям. И я вложил в неё много сил. Она уникальна и эту схему он украл у меня. Теперь я могу потерять авторитет. Если я не покажу новую программу лучше, чем у моего конкурента через десять дней, то, вероятно, я могу потерять бизнес. Точнее, клиенты уйдут от меня.
— Мне очень жаль, Слэйн. Я бы хотела тебе помочь, но понятия не имею, как это сделать. То есть этот человек использовал твою схему, которую украла сестра твоего психа-помощника. Она продала ему её, а потом скрылась, пока тот готовил удар по твоей компании, верно?
— Да. Именно так. Мне нужно будет работать и много. И меня злит, что я должен работать, когда хотел бы каждую минуту проводить с тобой, Энрика.
— Но я буду здесь. Рядом. И у тебя могут быть обеденные перерывы. Много обеденных перерывов, — я улыбаюсь ему, пытаясь поддержать.
Вот же чёрт! Чёрт! Твою мать!
— Ладно, я с этим справлюсь. Каван сейчас проверяет все мои программы на факт копирования. Я надеюсь, что она больше ничего не взяла. Ведь там информация о клиентах. Это довольно серьёзно и может грозить проблемами. Клиенты перестанут доверять мне, я потеряю всё.
— Слэйн, ты ничего не потеряешь. Бывают такие моменты, когда люди… поступают необдуманно. Лучше тебя нет. Это факт, раз именно твой черновик стал божественным подарком для какого-то мудака. А ему можно отомстить? Знаешь, побить его или засунуть в его зад компьютер? Одновременно будет, вообще, отличным вариантом.
Слэйн слабо улыбается и качает головой.
— Нет, я не опускаюсь до такого. Если конкуренция, то честная. Я не считаю себя гением, я учусь каждый день на своих ошибках. Я не буду ему мстить. Я буду бороться честно. По-мужски, а не как свинья, — меня восхищают его слова. Надо же, другой бы с радостью что-то сделал в ответ, но не Слэйн. Он достойный человек и это так плохо для меня. Я недостойна его. Я дерьмо.
