самая. Но я знаю, какие будут последствия, и не хочу их для тебя. Я плохой парень, Таллия. Я убийца и чудовище. Рядом со мной тебя ждут жестокие вещи, и вряд ли я смогу измениться. Я не знаю, но пробовать не собираюсь. После меня ты возненавидишь мужчин, а должна быть счастлива. Ты заслужила это, Таллия. Прости меня за эгоизм и мои желания. Прости за то, что я так сильно увлёкся собственными чувствами, забыв о тебе и о том, что ты живой человек с собственной судьбой. Я насильно притягиваю тебя к себе, но пора остановиться.
И я это делаю. Прощай, Таллия, — Каван внезапно дёргается ко мне и целует меня в лоб.
Я в полном шоке сижу на полу, наблюдая, как он уходит. Он даже не оборачивается, скрываясь за стеллажами, а я поверить не могу в то, что Каван так просто отказался от меня. И в то же время я благодарна ему за честность. А как же боль? Почему сейчас мне так больно от его слов и решений? Мы ведь могли стать друзьями.
Но не станем.
Мои глаза щиплет, и по щекам текут слёзы. Не могу объяснить своего состояния, но я чувствовала себя так же, когда умер мой брат.
Я словно потеряла в этом мире человека, который был для меня важен. Но Каван был не так важен для меня, как мой брат. Брат был родным и близким, а Каван временным, и то я не хотела с ним видеться. Тогда почему мне так грустно?
Доезжаю до дома на автомате, постоянно думая о Каване.
Кажется, я слишком сильно привязалась к нему или очень долго на него смотрела, раз мне не хватает его уже сейчас. Я злюсь на себя за то, что обидела Кавана, не поняла его и не смогла принять. Он так одинок, чёрт возьми, и не менее раним, чем я. Каван считает меня слабой. Это обидно. Я всегда думала, что я сильная, раз смогла сбежать от матери и начать новую жизнь. Оказывается, я в себе ошибалась или во мне ошибся Каван, но не хочу проверять это.
— Ты ещё обижаешься на меня?
— Что? — Моргаю несколько раз и поворачиваю голову.
Ал протягивает мне бокал с водой.
— Я спросил, ты всё ещё обижаешься на меня за то, что было утром? — повторяет он.
— А что было утром? — удивляюсь я.
— Если ты не помнишь, то, значит, я прощён, — улыбается Ал и ставит на стол тарелку с яблоками.
Моё сердце болит вновь.
— Она врала мне, — шепчу я.
— Не понимаю. — Друг садится рядом со мной за небольшой столик.
— Моя мама, она врала мне всю мою жизнь. Вчера Каван отвёз меня в клинику и оплатил расширенный анализ крови на аллергическую реакцию. Утром пришли результаты, но я боялась их увидеть. А потом… пока он спал и обнимал меня, то передал мне свои силы. Мне было не страшно рядом с ним. Я посмотрела результаты анализов, и оказалось, у меня ни на что нет аллергии.
Совсем ни на что. Я могу есть всё что угодно, — произношу и поднимаю голову на Ала.
Он с печалью и сожалением смотрит на меня, затем находит мою руку и сжимает её.
— Мне жаль, Тэлс, но мы это подозревали.
— Да… да. И всё же так больно. Я не понимаю, за что она так поступила со мной? Почему была так жестока ко мне? Она, вообще, хоть когда-нибудь любила меня? Я больше не хочу её видеть.
Не хочу помнить о ней и испытывать боль из-за обмана. Если родной и близкий человек вот так ужасающе поступает со мной, как я могу верить другим людям? Выходит, что все врут?
— Нет, Тэлс, не все врут. Твоя мама… она с катушек слетела после смерти твоего брата. Ты же сама знаешь, что потеря сына сильно повлияла на неё, и она любит тебя. Просто вот так странно, и… не знаю, что ещё сказать тебе, Тэлс. Не представляю, как паршиво ты себя чувствуешь сейчас. — Ал гладит мою руку, стараясь меня успокоить. Но я не собираюсь истерить или кричать. Я испытываю тихую и ноющую боль в груди. И не только из-за мамы, но и из-за Кавана тоже. Сегодня паршивый день. Очень паршивый.
— Ты не будешь злиться, если я тебя кое о чём спрошу? — Ал ловит мой взгляд.
— О Каване, — цокаю я.
— Да, о нём. Мне показалось или ты сказала, что переспала с ним?
— Ал, я не спала с ним. Мы были в библиотеке, и он уснул. Во сне он обнимал меня, а я облокотилась о его грудь и училась. Вот и всё.
Мы даже не целовались с ним.
— Ладно… ладно. Если он тебе нравится, то что-нибудь придумаем. Он тебе нравится, да? Ты даже меня в библиотеку никогда не приглашала.
— Это уже не имеет значения, Ал, — отрезаю я, поднимаясь со стула.
— Почему?
— Каван ушёл. Он бросил меня, хотя между нами особо ничего и не было. Он сказал, что хочет поступить правильно и ушёл. Каван больше не вернётся, — так сложно даются эти слова.
— Хм, разве это не то, чего ты хотела, Тэлс? Или я чего-то не понимаю?
— Не знаю, Ал. Не знаю, — пожимаю плечами и бросаю на него печальный взгляд. — Не знаю, как ответить. Сложно очень. Я хотела, чтобы Каван перестал меня преследовать. Он меня пугал, и девочки наговорили много ужасных вещей о нём. Я думала о нём плохо, а Каван оказался совсем другим. Он добрый, нежный и заботливый.
Каван угадывает все мои желания и делает всё уверенно. Он ранимый, и у него прекрасное сердце. Сильный, и с ним приятно разговаривать. Мы много разговаривали, и он меня поддерживал.
Каван не пытался залезть мне в трусики, как ты думаешь. Он даже не поцеловал меня. А потом… я испугалась. Я испугалась того, как мне хорошо рядом с ним, и совершила глупость. Я сказала Кавану, что ему нет места в моей жизни, и он это принял. Слишком быстро принял, словно ждал, когда я откажу ему. Это странно. Может быть, я ему надоела, и он не хотел ранить меня. Или же я скучная, а он не привык проводить полдня в библиотеках.
