Кожа покрывается мурашками, не от холода, а от пикантности ситуации. Даже щёки начинает печь от несвойственного мне, как вчерашней девственнице, румянца.
Нет, это точно мой Мирон. Только он умеет смотреть так, что все внутренности скручиваются в тугой узел. И только он умеет сделать так, что этот клубок будет распутан с наивысшим наслаждением.
— Так? — произношу, понизив голос, теряя последний стыд.
Очерчиваю подушечками пальцев ореолы и поглаживаю пики ноющих сосков. Кожа пылает от пронизывающего цепкого взгляда. Приходится сжать бёдра и поёрзать на месте от тянущего вязкого ощущения внизу.
— Да.
Сжимаю свою небольшую грудь, сгребая её ладонями. Спина прогибается, а с губ слетает непроизвольный стон. Веки падают, дыхание учащается. Это так пошло и грязно — трогать себя перед кем-то. Новый уровень удовольствия. Я только вчера ступила на первый, а сегодня с легкой руки Гейдена перепрыгиваю сразу через несколько ступеней.
Сгибаю ногу в колене, скользя ступнёй по матрасу. Одну руку оставляю на груди, а второй спускаюсь по животу к лобку. Замедляюсь, поглаживая себя между ног, там, где всё наливается вязкой влагой, ноет и пульсирует, прося совсем не моей ласки.
— Мирон… — выдыхаю и распахиваю глаза.
Хнычу, приподнимая бёдра, умоляюще бросая взгляд на Гейдена.
Моё тело мечтает, просит и требует, хочет почувствовать вес его тела на себе. Ощутить эту фантастичную, ни с чем не сравнимую наполненность. Рваные ритмичные движения мужского члена внутри себя.
Он тоже откинул простыню и лёг на спину. Сжимает у основания свой член, медленно двигая по стволу кулаком. Так, словно и не собирается ко мне сегодня прикасаться. Так, словно его устраивает просто смотреть.
— Сама, — говорит твёрдо, а в глазах такая похоть, что пальчики на ногах поджимаются.
Вижу, как хочет, еле сдерживается, и не понимаю, почему не трогает.
— Гейден…
— Сегодня я тебя трахать не буду.
В голове яснеет от догадки, и я убираю руку, принимая вертикальное положение. Немного ведёт от резкого подъёма. И возбуждение всё ещё со мной. Никуда не схлынуло. Но теперь я ощущаю себя глупо и как-то грязно.
Вытираю смазку о бёдра, дёргаю и накидываю на себя простыню, скрывая уязвимую наготу. — Мы что, опять играем? Только ты забыл посвятить меня в новые долбаные правила!
Вскакиваю на ноги, но далеко удрать не получается. Не знаю вообще, на что я рассчитываю в квартире, в которой не ориентируюсь. Гейден валит меня назад на кровать и, перекатившись, наваливается сверху.
— Пусти.
Мы путаемся в ткани, отчаянно борясь. Я пытаюсь выбраться и засадить ему по лицу, отвесив пощечину, он — обездвижить меня. И его попытки успешнее. Мои руки оказываются в захвате чужих пальцев и уже знакомо заведены за голову, придавленные к матрасу. В лёгких чувствуется нехватка кислорода, потому что Мирон распластался на мне всей своей тушей. Прижался голой горячей кожей, окутывая своим запахом и дьявольской энергией, которой мне так сложно сопротивляться.
Я слышу, как его сердце барабанит прямо напротив моего, и пытаюсь отдышаться, сдувая с лица собственные волосы.
— Бешеная Лина. Успокойся, — отплевываясь от моих волос в своей манере «просит» Гейден.
Его бёдра устроились прямо между моих бесстыдно разведенных ног. Он покачивается, вдавливается своей эрекцией прямо в мою влажную промежность и шипит, бессвязно ругаясь, содрогаясь всем телом. На его плечах красуются отметины от моих ногтей, и я секунду раздумываю, не впиться ли в его ключицу зубами, добавив очередное клеймо.
— Я спокойна!
— Оно и видно. Откуда в тебе с утра столько энергии?
— Хочешь поболтать в такой позе, Гейден? — шиплю.
Я всё ещё злая. И не понимаю его. Этот парень умеет мастерски манипулировать людьми, заставляя их делать то, что надо именно ему. А я категорически не хочу входить в число его марионеток. Даже сейчас. Если я отдала ему свою девственность, это не значит, что буду теперь сдаваться ему каждый раз.
Забрасываю ноги ему на спину и прижимаю к себе ещё ближе. Я тоже умею обездвиживать. Горячая головка касается чувствительного клитора, и я непроизвольно выдыхаю стон.
Гейден ловит его губами, набрасываясь на мой рот. Целует сразу глубоко и влажно, тараня языком. Даже пискнуть не успеваю. Сразу подстраиваюсь, отвечаю ему со всей бурлящей во мне злостью. Впиваюсь в его нижнюю губу зубами, ощутимо смыкая на ней в укусе, и тяну на себя.
— Я сказал «трахать не буду», а не «не хочу тебя трахать», — тяжело дыша, произносит Мирон, глядя прямо мне в глаза.
Одновременно облизываем губы, таращась на рты друг друга.
— А это не одно и то же? — спрашиваю, запыхавшись.
Мы оба дышим так, словно бежим марафон. На самом деле лишь готовимся к секс-марафону. Мне бы очень хотелось, чтобы это было так.
Ёрзаю задницей по кровати, пытаясь поймать лучший угол соприкосновения наших голых тел.
— Напоминаю: ты не девственница всего лишь… — Мирон оборачивается через плечо и бросает взгляд на белые цифры электронных часов, святящиеся с экранов его компьютеров, — семь часов. И мне льстит, что тебе так понравилось, что ты забыла о боли. Если у тебя не было крови в процессе, это не значит, что там… — Делает выпад бёдрами, от которого у меня закатываются глаза и мутнеет в мыслях. — Ничего не травмировано. Трахаться тебе нельзя. Хотя бы до вечера.
Не понимаю. Он что, проявляет заботу в такой извращённой манере? Лишая при этом сладкого себя. Ему ведь хочется, и даже очень, оказаться ещё раз во мне. Возбуждение Мирона всё ещё при нём, и оно давит прямо на мои пульсирующие точки, создавая идеальное трение, выбивающее искры из глаз.
— Хочешь сказать, что твой гигантский член может сделать мне больнее, чем он уже сделал это ночью?
Уголки губ Гейдена слегка приподнимаются, и он вновь наклоняется за поцелуем, собираясь впиться в мои губы. Выгибаюсь ему навстречу и разочарованно хнычу, когда парень скатывается с меня назад на постель.
— Догадливая девочка. Сегодня я трогать тебя не буду. А теперь скинь эту тряпку и доведи себя до оргазма. Хочу на это посмотреть.
Устраивается удобнее, забросив за голову одну руку, а вторую опускает себе на член, сжимая его пальцами, совсем как я делала это ночью.
Сглатываю вязкую слюну, скопившуюся во рту, не в силах отвести взгляд от медленных движений. Вверх-вниз.
Он продолжает ритмично ублажать себя, не сбившись ни на секунду! В отличие от меня, он ни черта не стесняется. Позволяя себя разглядывать со свойственным ему снисхождением. Его возбуждение не опадает, не увядает, а лишь продолжает нарастать, как и движение его кулака по собственной плоти.
Край простыни давно сполз с моего плеча, оголяя соски. Мирон чуть приподнимается на локтях и вытряхивает меня из тёмной ткани, как тряпичную куклу.
— Я хочу вместе, — произношу хрипло и облизываю пересохшие губы.
Гейден с интересом наблюдает за моими действиями. Не знаю, где я такого нахваталась, может быть, насмотрелась в своё время в порно или просто у меня слишком богатая фантазия. А рядом с Мироном она всегда работает лишь в одну сторону. Рядом с ним даже воздух электризуется и пропитывается феромонами секса. Думать ни о чём другом невозможно. Тем более сейчас, когда он стал моим первым мужчиной.
Встаю на колени и перекидываю ногу через бёдра Мирона, седлая его. По одобрительному блеску в чёрных как ночь глазах, понимаю — ему нравится.
Он опускает руку мне на талию, скользит ниже и сжимает до боли ягодицу.
— Двигайся ближе, — командует.
— Так? — спрашиваю, еле ворочая языком.
От возбуждения и позы между ног приятно тянет, соски покалывает, грудь словно тяжелеет. Хочется, чтобы её потрогали, сжали, перекатывая соски между пальцами.
