Нынче я готов был пересмотреть свои взгляды.
Твердолобый баран, как можно раньше было не замечать такую девчонку? Сколько времени даром потратил… Она была теплой, домашней и настоящей. Её видишь и понимаешь — дома. Под её нежными руками приятно растаять, а за её робкие поцелуи потерять голову только в радость.
Вошел на кухню, а там пусто.
И на душе так пусто и паскудно стало, что впору было выть от досады. Никакого ароматного кофе, только привкус горечи во рту.
Разъяренный, я тяжелыми шагами направился на обыск своей пропажи. Её
Нигде. Не. Было. Моя малая как в воду канула.
— Твою мать! — хлопнув дверью в комнату, сел на кровать и положил голову на руки.
«Может, она вышла куда?» — не умирала во мне надежда.
Однако, пора было признаться, без чести и достоинства, что Илюху Мороза кинули.
Я должен ее найти. Должен с ней поговорить.
Взяв телефон с тумбочки, набрал. Однако, ответа не последовало, как и последующие семь раз.
Набрал смс:
«Ты где?»
«Что произошло?»
«Малая, что за дела?»
Но фиг там! Варя просто меня игнорировала.
Ярость захлестнула меня. Если эта девчонка думала, что я собираюсь ее так просто отпустить, то это ее самое большое заблуждение, которое я немедленно собирался развеять.
* * *
Я лихо въехал на парковку универа, заставляя зевак в страхе разбежаться, а голубей взлететь вверх. Резко затормозил, и, выйдя, хлопнул дверью.
Расправив плечи, принялся сканировать толпу. Среди многих знакомых, которые мне приветливо махали рукой, я не увидел заветную розовощекую девицу. Однако на глаза попался Белов, он-то мне и скажет, где подружка моего Цветочка, а у той уже узнаю, где пропажа.
— Белый, — окликнул парня, который курил и безразлично пялился в толпу. Однако мало кто знал, что его невозмутимость напускная. По едва ли суженным глазам Герыча можно было определить, что тот что-то замышлял. Опять что-то мутил! Неугомонный!
— О, очухался? — усмехнулся друг, выдохнув дым. — Что, вымотала тебя подружка?
Скулы свело, так крепко их сжал. Гера мой друг, товарищ, но подобный тон не применим к Варе. Она не подружка ему, она даже мне не подружка. Дружить мы с Цветочком определенно не будем.
— Варя, — поправил, и Белов понял меня с полуслова. Цветкова под запретом.
— Чем обязан?
— Где твоя прелесть бегает?
Герман выгнул снисходительно бровь, словно не понимал, о чем я толковал.
— Где Бобрич?
— Понятия не имею. Я за ней не слежу, — хмыкнул и отстраненно затянулся сигаретой.
Впору было гоготать, надрывая живот. Белов и за Бобрич не следил. Да он по её следам ходил, как зачарованный. Пялился, как на неземное чудо и боготворил, боясь даже пальцем прикоснуться. Наши остолопы уже давно бы приударили за малышкой, если бы не этот цербер. Как глянет, когда на девушку кто глаз положит, так сердце в пятки. С Герой шутки шутить себе дороже, это знал каждый.
— Белый, мне Цветкова нужна, а не твоя малышка, — устало вздохнул, потерев переносицу. Это утро было кошмарным.
— Она не моя, — вякнул, а я закатил глаза. Брехло, как же не «его»! — А твоя, — выделил слово, — в столовке должна быть.
— Спасибо, братан, — хлопнул по плечу и понесся.
В столовой я заметил её сразу.
Она сидела за столом, плечики опущены, глаза краснющие, а взгляд печальный. Мой Цветочек был поникший. Лениво помешивая палочкой чай, она что-то негромко рассказывала своим подружкам, а те негодующе качали головами, внимательно слушая. Меня она заметила, когда я был на полпути. Наши взгляды пересеклись на долю секунды, прежде чем она боязливо отвернулась.
Что ж ты скрывала от меня Цветочек? Какие мысли крутились в твоей головушке?
— Варь, — на выдохе произнес, словно больно.
— Привет, — не смотря на меня, буркнула и отпила чай. Дернулась, видимо, горячий был.
— Поговорить нужно, — тоном не терпящим возражений, заявил я.
— Послушай… — неуверенно, — давай потом, хорошо? — Привстав закинула сумку на плечо, и, обойдя меня, бросила, — я на пару опоздаю…
Схватив ее за локоть, мягко дернул на себя, отчего Варя врезалась мне в грудь.
— Нет. Сейчас, — на ухо прорычал.
— Н-но…
— Никаких «но»!
Закинув руку ей на плечо, мы вышли в холл. Первая попавшиеся аудитория оказалась свободна, когда я в нее заглянул. В нее-то и запихнул нерадивую девчушку.
Сделав к ней шаг, я взял ее лицо в свои руки. Я действительно хотел поговорить, но, взглянув на её лицо, потерялся. Её губы затуманили мне разум.
— Малая, — прошептал, прежде чем напасть на нее.
Она ответила с не меньшей страстью. Пальчики зарылись в мои волосы, оттягивая за концы, а моя рука перешла на тонкую девичью шею, нежно поглаживая.
— Нет, — в губы простонала и уперлась мне кулаками в грудь. — Нет, Илья! — отпихнула от себя.
Ошарашенно, сделал шаг назад.
— Варя, послушай, — сглотнув, произнес, — Все, что было это…
— Случайность, — закончила за меня.
Что?
В недоумении вытаращился на нее.
— Ты что несешь? Какая нахрен случайность?
— Спонтанная, — сжалась в комок, выпуская свои колючки.
— Хрен тебе, а не случайность, Цветкова, — заорал, ударив кулаком по столу.
Она ввела меня в бешенство! Она утром сбежала, а теперь городила черт знает что!
— Послушай…
— Нет, это ты послушай! Теперь говорить буду я, — отрезал. — Ты мне нравишься, малая, — уже совсем тихо прошептал.
Она не верила мне. Качала головой, а брови хмурила.
— Я впервые…
«Хочу быть с кем-то» — хотел признаться, но она выкрикнула:
— Это все спор!
Закрыв глаза из которых уже ручьем лились слезы, торопливо зашептала:
— Я поспорила на тебя. Прости!
Сорвавшись с места, она выбежала, оставляя меня одного в пустой аудитории.
Глава 21
Варя
— Ну, Варь, что ты в самом деле? — погладив меня по голове, произнесла Сонечка. — Таких как Морозов пруд в пруду! А ты у нас одна такая!
— Ну подумаешь, переспали! То ли еще будет, — вставила свое слово Уляша, а я еще больше заревела, от чего Дунька на нее шикнула.
Вечер. Я сидела дома в окружении своих девчонок и вытирала горючие слезы, что капали мне на джинсы. Я не рассказала им, что Морозов тогда наплел мне, когда подобно пещерному человеку запихнул в аудиторию. К ним я не вернулась. Сбежала домой, в подушку уткнулась и ревела, покуда в мою дверь не начали ломиться полоумные женщины.
— Он такой… Такой дурачок! — всхлипнула. — У меня никогда такого не было, — с грустью выдавила, вспоминая события прошлой ночи.
— Варька, зато ты спор выиграла, — попытала удачу приободрить меня Дунька, да вот только как вспомнила что набедокурила, так снова в плач.
Беда-беда, огорчение! Всегда корила себя за слабость влюбляться! Я была до смешного наивна, однако при этом никогда не позволяла таким паразитам, как Илья Морозов, уложить меня на лопатки. А тут сдуру, сгоряча, да еще и по-пьяни — поплавилась. Сдалась во власть змею-искусителю.
— Варь, а может, ты втюрилась? — тихо практически шепотом, словно говорить об этом громко преступление, промолвила Дуня.
Потерла очи свои, губу закусила и закивала головой в согласии. Впору было смеяться над глупышкой Варварой, должна была влюбить в себя, а втрескалась сама по самое не балуй!
— Етить твою в дышло! — выпучила глазенки Улька.
Она, пожалуй, единственная не догадывалась какие чувства я питала к Морозову. Уж больно сосредоточена была на другом «волке». Сонечка же с Дунькой менее красноречиво и горячо отреагировали. Догадывались никак иначе.
— Варька, да было у тебя этих влюбленностей — не счесть! Ты ж у нас отходчивая. Завтра уже забудешь своего Морозова, — улыбнулась ласково Сонечка.
Однако, в этот раз по-другому. Не забуду через неделю, не переключаюсь на другого, а все потому что…
Илья лучший. Пусть и гад! И негодяй! Но у него самые красивые глаза на свете, самые обаятельные ямочки на щеках, от которых коленки подгибались, самый удивительный тембр, что слух ласкал, а то что плут вытворял в постели… Даже и думать об этом тревожно и трепетно.
