— Карина Владимировна, у нас с Олегом скоро будет ребенок, — собравшись с духом, выпаливает она и наконец решается поднять на меня глаза.
Знаете, раньше я думала, что, услышав подобную фразу, испытаю вселенское горе, стану рвать на себе волосы или захочу умереть прямо на месте. Но на деле — лишь неприятный укол разочарования и саркастичная мысль о том, что муж, в отличие от меня, все-таки станет родителем.
Может, я, конечно, до конца не осознаю смысл произошедшего, а, может, просто впала в шоковый ступор, но почему-то страдать и убиваться мне пока совсем не хочется. А вот истерично посмеяться над собой я совсем не прочь.
Ну надо же, какая дура! Всегда считала Ефимову дамой второго сорта. Была убеждена, что Олег никогда на такую не позарится. Мол, куда ей до меня? Ни кожи, ни рожи, и на голове три волосинки. А что в итоге? Она беременна. Беременна от моего мужа.
Вот вам и невинная замухрышка Юленька во всей красе.
Я поднимаюсь из кресла и, ничего не ответив на признание девушки, направляюсь к бару. Где там тот виски Гленфарклас, который так любит Олег? Сегодня я, пожалуй, выпью чистый. Повод, по-моему, очень даже достойный: у моего супруга будет ребенок от секретарши. Как такое не отметить?
— От меня-то ты чего хочешь? Благословения? — насмешливо интересуюсь я, делая внушительный глоток и удовлетворенно ощущая, как алкоголь обжигает пищевод.
— Отпустите его, Карина Владимировна, — пищит Юля, дрожа всем телом. — Дайте ему развод.
— Дать развод? — изо рта вырывается булькающий звук, напоминающий то ли всхлип, то ли смех. Даже не знаю, как себя вести в столь абсурдной ситуации: хохотать или плакать. — А почему меня об этом просишь ты, а не Олег?
— Он не решится, — еле слышно отзывается она, комкая край своей безразмерной кофты. — Потому что любит вас и никогда не бросит.
Нет, ну а вот это уже правда смешно! Как быстро моя жизнь из размеренной и скучной драмы превратилась в фонтанирующую безумием трагикомедию. Только подумайте: прямо сейчас в моей гостиной сидит беременная любовница мужа и просит дать ему развод, аргументируя это тем, что сам на столь ответственный шаг он не пойдет ввиду чувств ко мне. Ну что, как по-вашему? Ситуация тянет на бред сумасшедшего? По-моему, вполне.
— Ага, — задумчиво киваю я, пытаясь переварить услышанное. — Значит, Олег меня любит. И именно поэтому ты решила раздвинуть перед ним ноги, так, что ли?
Мой голос вибрирует злой иронией, а Юля все сильнее понурит голову, напоминая затравленного коброй зверька. Я вижу, как сильно она трясется и переживает, но мне ее совсем не жаль. Если уж решилась разбивать чужие семьи, то лучше быть хладнокровной сукой, чем лицемерно сожалеющей овечкой. Так хотя бы честнее будет.
— Я… Я просто его люблю, — совсем тихо отвечает Ефимова, смахивая с щек слезы. — Очень-очень.
Смотрю на нее, подавленную и пришибленную, и вдруг понимаю, почему Олег с ней связался. Юленька ведь полная моя противоположность. Очевидно, муж нашел в ней то, что так долго и неуспешно искал во мне: безусловную любовь, граничащую с обожанием, безропотный характер, ну и, конечно, желание множиться и плодиться.
Так и вижу, как Олег, измотанный холодностью и непониманием жены-карьеристки, приходит к Ефимовой за утешением. А затем, получив порцию сочувствия, трахает ее во всех анатомически-доступных позах. И она не говорит ни слова против, позволяет ему все и даже больше. Отдается без остатка, без условий, не прося ничего взамен.
— И давно ты спишь с моим мужем? — сделав очередной глоток крепкого напитка, спрашиваю я.
— Почти три года.
Вот оно как. Интересная картинка получается. Выходит, когда я начала встречаться с Богданом, Олег уже вовсю изменял мне с секретаршей. Я-то думала, нас в постели было трое, а на деле оказалось, что аж четверо. Тесновато, согласитесь?
Эх, почему Юля не пришла ко мне раньше? Ведь тогда бы жизнь была совсем иной. Возможно, куда более счастливой и честной. Нет, я не строю из себя жертву: предательство Олега ни в коем случае не оправдывает моего собственного, но все же нельзя не думать о том, как сложилась бы судьба, узнай я об интрижке мужа полтора года назад.
Подала бы на развод? Ну, конечно, да. Я ведь и так была на грани. А потом спасовала. Малодушно дала заднюю. Бросила Богдана и уехала в Америку спасать брак, который, как выясняется, уже давно не дышал. Идиотка, блин. Натуральная идиотка. Другого слова даже подобрать не могу.
Шумно ставлю недопитый бокал с виски на барную стойку и, вздернув подбородок, направляюсь к выходу. Превращать общение с Юленькой в дружеские посиделки я точно не собираюсь. Жена и любовница, как кошка с собакой, — никогда общего языка не найдут.
— Пошла вон, — тихо, но твердо говорю я, вперяясь в Ефимову недобрым взглядом.
— Карина Владимировна, я хотела…
— Я сказала, пошла вон, — цежу я, не дав ей закончить предложение. — Сама справишься или помочь?
Несколько секунд влажные глаза Юленьки бегают по моему лицу, в котором, бьюсь об заклад, нет ничего, кроме суровой решимости, а затем безвольно опускаются в пол.
Не знаю, на что она рассчитывала, заявляясь сюда, но играть по ее правилам мы точно не будем. Какой бы высокой любовью не оправдывался ее секс с Олегом, для меня она просто дрянь, лишившая мой брак всякого смысла. Отклик и понимание пускай ищет в другом месте.
Громко шмыгнув носом, Юленька вскакивает на ноги, торопливо обувается и, бросив на меня еще один взгляд испуганной лани, вылетает наружу. С силой захлопываю входную дверь и, привалившись к ней спиной, медленно, сантиметр за сантиметром сползаю вниз.
В голове туман, а в груди тоскливо поднывает раненое сердце. Десять лет отношений с мужчиной окончательно перемолоты в крошку, обесценены и пущены ко дну. Врать не буду: обидно. Очень даже обидно. Предательство, пусть оно и ответное, рвет душу в клочья.
Но больше всего угнетает осознание упущенных возможностей прошлого. Возможностей, которые могли бы изменить все к лучшему, но, по несчастливой случайности, не сбылись, не стались…
Вот от этого действительно хочется лезть на стену и выть озлобленной волчицей.
Еще один крах. Еще одно падение. А сил подняться на ноги больше нет.
Глава 47
Карина
— Привет, дорогая, как прошел день? — муж заходит в комнату и, приблизившись, коротко чмокает меня в макушку.
Ведет себя обычно. Как ни в чем не бывало. Напевает под нос какую-то незамысловатую мелодию и неторопливо стягивает галстук. Значит, Юленька решила сохранить нашу встречу в тайне. Олег ничего не знает.
— Неплохо, — отзываюсь я, захлопывая книгу и откладывая ее в сторону. — Утром была у зубного, потом работала, а после обеда общалась с твоей любовницей.
Имени специально не называю. Кто знает, может, у Олега таких Юленек по одной на каждый день недели. Я уже ничему не удивлюсь.
Муж застывает на пороге гардеробной, а затем медленно, словно к его виску приставили дуло пистолета, оборачивается. В лице целая смесь живых эмоций: от удивления до ужаса. Кажется, Олег всерьез рассчитывал, что его секрет отправится вместе с ним в могилу.
— Юля приходила? — севшим голосом интересуется он.
Ну, во-первых, хорошо, что не отпирается и не делает круглые глаза. Значит, можно надеяться на взрослый разговор. Во-вторых, радует, что сразу понял, о ком речь, — вариант многочисленных любовниц тоже отпадает.
— Приходила, — подтверждаю я. — Рассказала о беременности и попросила дать тебе развод.
Говорю тихо и абсолютно спокойно, внешне сохраняя бесстрастность. Истинная драма не нуждается в трагических интонациях. Она и без них очевидна.
Болезненно сморщившись, Олег прячет лицо в ладони и надавливает на глазницы. Видно, что он в край обескуражен и судорожно пытается придумать адекватную тактику поведения. Но, судя по панической реакции, я застала его врасплох. Он совершенно не готов к объяснениям.
