— Мам, не надо, его этим уже не вернуть. О себе подумай.
— И он наверное… как лучше хотел, но вышло… видимо, как всегда… жестко, а ты постоянно ему перечил…
— Мам, все, остановись. Хватит. Уже ничего не исправить.
— Так он и с Ольгой, скорее всего, виделся, чтобы документы эти забрать! И тебе их привезти, поэтому и не сказал ничего: знал ведь, что я второй раз не прощу… я-то подумала... господи!
Она все плачет и плачет. Не могу осушить ее слёзы. Не могу унять ее боль и потрясение. Лишь по голове глажу, обнимаю: я рядом, и всегда буду. Как раньше.
— Мам, — много времени ушло, чтобы к ней вернулось спокойствие. — Мам, ты еще что-нибудь можешь добавить? Это важно.
— Сынок, то, что Оля теперь в службе по надзору медучреждений работает, я и не слышала никогда. Мы с ней перестали общаться ещё когда ты маленький был. Она, кстати, тогда уже второй раз разводилась. И наверное замуж снова вышла. Я даже ее фамилию новую не знала. Хотелось забыть. Выбросить бывшую подругу из памяти.
— Мам. Ты давай приходи в себя. И перестань плакать. Не надо больше. Ладно? Ничего уже слезами не исправить.
А вот кое-чем другим … можно…
— Мне ехать надо. Увидимся, хорошо? Не забывай об упражнениях.
Глава 32
ВЛАДИСЛАВА
С лица не сходит улыбка. Так легко на душе: кажется, в моей жизни происходит что-то настолько хорошее, что даже посторонние заряжаются атмосферой тепла и счастья.
— Мам, пришли? — сын тянет за руку, в который раз задавая один и тот же вопрос. Мы приехали на такси, и я попросила высадить нас за квартал от дома сестрёнки, чтоб Мишка прошёлся пешком.
— Нет, зайчик, нам ещё дом обходить.
Свидание с Демидом вчера сорвалось. Он звал сегодня, но я твёрдо отказалась, заметив, что мой вечер уже обещан.
Ну не могла я не пошутить. Демид так смешно надулся, и яркие молнии недовольства сверкнули в мужском взгляде.
— Не понял. В каком смысле?
— Оля сегодня утром вернулась из командировки, а должна была только завтра. Вот мы и договорились встретиться, пока у неё время появилось. Она нас в гости позвала. Завтра ведь уже на работу.
— А… ну ладно. Я уж сразу о плохом подумал. Что кто-то претендует на моих малышей.
— На таких малышей грех не претендовать, — я вновь скалю зубки, но Демид уже успел взять себя в руки. Ревнулька он. Предложил заехать за нами с Мишуткой, а когда я отказалась, сообщил, что он в таком случае встретится с давним другом: тот ненадолго прилетел из Европы. Но обещал набрать вечером.
На том и порешали. Как-то даже странно. В последнее время выдаётся довольно мало вечеров, когда каждый из нас окунается в личные интересы.
И да. Наши отношения с мужчиной за короткое время вышли на новый уровень. Теперь мы… ну вроде как… не посторонние друг другу. Звучит забавно, но получается именно так. У нас нет секса, но мы проводим довольно много времени вместе, а наше общение носит определённый подтекст.
И это уже успели приметить в СМИ. Я своими глазами видела статью, где крупными буквами блистал заголовок: «Олигарх Демид Маркелов бросил свою невесту ради бывшей любовницы и сына!» и вдобавок два фото. Мишкино. И то самое. Трехгодичной давности, когда кто-то из жёлтой прессы сделал неудачный кадр, где мы с Демидом целовались на улице. А я уже и позабыть успела о том снимке…
Вся ситуация и громкие слова очень потрепали мои нервы. Звучит, конечно, отвратительно. Когда я сделала скрин и отправила Демиду, он тут же перезвонил, заверив, что это все сделано для привлечения публики и мне не о чем волноваться. Я спрашивала об их отношениях с Ритой. Демид не слишком распространялся, но открыл, что их связь уже давно превратилась просто в данность. И по поводу разрыва они с Ритой друг к другу претензий не имеют. Но эта статья…
Чуть позже мне стало известно, что отец Риты звонил Демиду с претензиями. Нестеров поверил неприятным заголовкам. И потребовал объяснений. Конфликт не удалось закрыть полностью, но после Демид дал интервью, где объяснил, что в его жизни действительно была «та самая девушка». Одни отношения закончились, начались другие. Позже, когда они с Ритой разошлись, он узнал о сыне и захотел участвовать в жизни мальчика. А «чувства к его матери вспыхнули вновь», и противостоять им он был не в силах.
В общем… как-то так. Кстати говоря, репортёры меня пытались подстеречь возле дома и офиса пару раз, но охрана Демида превосходно сработала: приблизиться ко мне смогли и даже полить ведром неприятных вопросов попытались, а вот вовлечь в запретный разговор — нет.
— Пришли, маа-ааам?
— Да, пойдём в домофон звонить.
Возвращаюсь мыслями к сыну и вновь тянусь к телефону. Что ж такое? Оля не отвечает. Я уже раза четыре ей звонила. Не перезванивает. Может, она дома уснула? Странно. Сама выбрала время, но просила предупредить, как мы будем подъезжать.
Вызов в домофон тоже ничего не дал. Дома явно никого нет. И я начинаю нервничать. Это очень непохоже на сестру.
— Оля! — зовёт сын в пустоту. А я чувствую недоброе и вновь набираю ее номер. И опять тишина. Сейчас ещё один вызов, и если он останется без ответа так же, как другие, то наберу Егору.
Длинные гудки царапают обеспокоенное сознание. Что за черт, а?! Необязательность совершенно не в характере сестры!
Придерживая телефон возле уха и напряжённо вслушиваясь в те же длинные гудки, я оборачиваюсь и замираю.
Медленным шагом, обхватив себя руками за поникшие плечи, к подъезду приближается Оля. Глаза красные, тушь потекла, нос опух. Лицо словно перекошено от боли, и губы искривлены. Сердце падает в пятки, а я, крепко придерживая сына за руку, в ускоренном темпе устремляюсь навстречу сестрёнке.
— Оль? — зову тихонько, останавливаясь напротив, но она все равно испуганно вскрикивает и вздрагивает. Смотрит невидящим взглядом и еле слышно с удивлением произносит мое имя в ответ. — Оль, ты что?
Пояснений нет, а я даже не знаю, как реагировать.
— У тебя телефон в сумке разрывается. Ты не слышишь? Я тебе раз десять звонила.
Она смотрит долго. Сначала на меня, потом на Мишку. И снова на меня. И вдруг дрожащим шепотом выдаёт:
— А, да. Звонил. Точно.
— Что с тобой?
Из глаз ее вдруг хлынули слёзы, а голос начал срываться:
— П-прости… я з-забыла, что вы приед-дете, — я просто в шоке. Смотрю, не в силах подобрать слова, боясь вообразить самое страшное, ожидая хоть каких-то пояснений, и Мишка тоже смотрит недоуменно.
Очевидно, что совсем недавно она плакала навзрыд. Так, что остановиться не в силах. Когда горло сводит легкой судорогой…
— Ты меня пугаешь! Тебя кто-то обидел?
— Кто обидел! — расстроенно вторит сын.
Может быть… снова их постигла неудача с малышом? В последний раз это слишком сильно ударило по Олечке. Шутка ли. Два выкидыша. И одна замершая…
— Влад, — Оля поправляет сумку на плече, стирая мокрые потоки с лица, но плечи так и остаются поникшими, а голос дрожит. Раненый взгляд любимой сестрёнки режет по живому, — давай Мишку к маме отвезём. А ты посидишь со мной до вечера?
— Конечно. Поехали. Но… Оль, ну ты скажи хоть что-нибудь, я не знаю, что и думать.
— Я тоже не знаю. Как будто полжизни прошло впустую, — до меня никак не доходит смысл ее слов, я уже собираюсь уточнить, но Оля в секунду вышибает весь воздух из легких горестным заявлением: — У Егора ребёнок есть.
— Мальчику год. Даже чуть больше. Влад, ты можешь себе представить? Бесконечная ложь. Обман. Почти два года. Это просто невероятно…
Мы с Олей отвезли Мишку маме на пару часов. По пути в аптеке купили маленькую бутылочку мицеллярной воды и ватные диски. В такси сестрёнка сняла испорченную косметику с лица.
Ехать домой или ко мне она наотрез отказалась, заявив, что держать себя в руках и логически рассуждать ей будет намного проще где-нибудь в кафе.
В итоге я вызвала машину и настояла на походе в новый модный ресторан «De Noel». Цены тут, конечно, очень кусаются, но место потрясающее: уютное, тихое, светлое. Приличная публика. А ещё город «переодевается» к Новому году, — в этот раз подготовка началась довольно рано, аж в начале ноября — и окна уже украшены мягко мерцающими гирляндами и потрясающими фигурками в еловых веточках. Мы недавно были тут с Демидом. Мне очень запомнилось это чудесное место. Поэтому захотелось привезти сегодня сестренку именно сюда.
