Подняв взгляд, я наклоняюсь и втягиваю ее сосок в рот, пока она наблюдает. Ее голова откидывается назад, а глаза закрываются, когда она выпячивает грудь, проталкивая ее глубже в мой рот. Усмехаясь, я отстраняюсь, облизываю ее сосок, а затем щелкаю по нему языком. Я ласкаю ее плоть, дразня, прежде чем снова втянуть сосок между губами, заставляя ее вскрикнуть, прежде чем я впиваюсь в него зубами.
Я переключаюсь на второй сосок и делаю то же самое, лаская его языком, подталкивая к тому, чтобы он стал тверже. Ее бедра продолжают двигаться навстречу мне, умоляя о большем, и ее приглушенные вскрики достигают моих ушей, побуждая меня продолжать. Она стискивает свою руку, сжимая мою, и ждет всего, что я запланировал для нее.
Отпустив ее сосок, я освобождаю ее руки после предупреждающего сжатия.
— Держи их там. Это мое время исследовать, прикасаться к тебе, — приказываю я, затем откидываюсь назад и оглядываю ее вздымающуюся грудь, припухшие губы и дикие, полные вожделения глаза. Обхватив пальцами молнию, я решаю подразнить ее.
— Хочешь, чтобы я снял это?
Она кивает, а затем облизывает губы.
— Сделай это.
— Назад дороги нет, дорогая.
— Для нас никогда не было, так что трахни меня уже, — мурлычет она.
— Такая требовательная, Пейтон. Ты целовала Тайлера этим ртом? — поддразниваю я, расстегивая молнию. Совместными усилиями мы освобождаем ее от костюма. Я откидываюсь назад и любуюсь изгибами ее тела, а затем наклоняюсь и целую шрам от укуса акулы. Я помню тот день, это был один из самых страшных дней в моей жизни до сих пор. Мы думали, что она серьезно пострадала, но она просто смеялась над этим и пила пиво, пока мы перевязывали рану. Я провожу губами по небольшому шраму на ее коленной чашечке, который она получила, когда направляющая сорвалась во время погружения на Карибах.
Пробираясь вверх по ее телу, я целую место возле раны, где будет последняя партия шрамов, а затем нахожу шрам на ее плече от обломков, попавших в дыхательную трубку. Я целую каждый из них, преклоняясь перед их красотой, потому что они делают Пейтон такой, какая она есть. Каждый из них хранит историю о нашей влюбленности, о нашей совместной жизни, и я никогда не был так благодарен за них, как сейчас.
— Раздевайся, — требует она, но остается на месте, как хорошая девочка.
Я отодвигаюсь назад, чтобы она могла наблюдать, а затем расстегиваю и снимаю собственный костюм. Я кладу нож рядом с ее головой для защиты, на случай, если кто-нибудь из этих жутких летучих мышей придет, пока я беру свою девочку. Хотя я готов поспорить, что это не тот тип защиты, о котором большинство заботится в таких ситуациях.
Ее глаза пробегают по моему телу, источая тепло, как настоящая ласка, зажигая каждый нерв одним лишь взглядом, пока она лежит передо мной на земле. Когда она снова встречается со мной взглядом, она ухмыляется и дразняще раздвигает бедра, заставляя мой твердый член подрагивать.
Я обхватываю рукой твердую длину и поглаживаю один раз, второй, пока она смотрит. Она стонет, впиваясь зубами в нижнюю губу.
— Дерьмо, Фин.
— Да, Пей? — усмехаюсь я. — Нравится то, что ты видишь? — она кивает, когда я снова провожу рукой по своему члену. — Хм, что, никаких слов? Мой большой член лишает тебя дара речи?
Она усмехается, тихонько хихикая, когда я улыбаюсь.
— Такая банальщина. Мы не в порнухе, так что тащи свою прекрасную задницу сюда.
Опустившись на колени, я целую ее ногу.
— Такая требовательная, — шепчу я против ее кожи, прежде чем провести языком по ее бедру к киске. — А что, если у меня другие планы, например, попробовать эту киску, в которую входили и Кален, и Тайлер?
— Я только за, — хрипит она, раздвигая бедра и обнажая для меня свою розовую, влажную киску. Облизывая губы, я смотрю, не в силах удержаться. Это такая красивая киска, и если ее вкус хоть наполовину так хорош, как я думаю, неудивительно, что они оба преследуют ее, как собаки во время течки.
Со стоном я опускаюсь на живот и провожу руками по ее бедрам, массируя мускулистую плоть, а затем закидываю их на плечи, обеспечивая себе лучший доступ. Я провожу пальцами по ее влаге, раздвигаю половые губы и жадно пялюсь на ее киску, следя за пульсацией ее дырочки. Она опускает руки, и я снова перевожу взгляд на нее.
— Руки вверх, Пейтон, — требую я, и она, задыхаясь, подчиняется. В награду я щелкаю языком ее клитор.
Она стонет и подталкивает свою киску ближе к моему лицу. Усмехаясь, я провожу языком вниз по ее ядру и обратно вверх, прежде чем провести языком по ее клитору. Я ласкаю ее снова и снова, пока она не начинает стонать и поднимать бедра, прижимаясь своей киской к моему лицу.
И, черт возьми, ее вкус.
На вкус она как океан, свежая и такая сладкая, что я не могу удержаться, чтобы не погрузить язык внутрь, в поисках еще больше ее сока.
Ее глаза не отрываются от моих, пока я скольжу взглядом по ее телу. Мне с трудом верится, что это происходит. Я ждал этого так долго, и вот она здесь. Она моя. Ее киска капает в мой рот, а ее тело почти дрожит от желания. Мой член умоляет меня трахнуть ее, овладеть ею, заставить выкрикивать мое имя, так же как она выкрикивала имя моих братьев. Но не сейчас. Сначала я хочу увидеть, как она кончает на мой язык.
Потом на мои пальцы.
Только тогда я возьму то, что она предлагает.
Ее киска на вкус как рай, и я бы умер счастливым мужчиной между ее бедер. Удовлетворение наполняет меня от осознания того, что она хочет этого, хочет меня, даже если она также хочет моих братьев. Все эти годы накопления, дразнения привели к этому моменту, и я выжгу в своем мозгу каждую чертову секунду. Я заставлю ее кончить так сильно, что когда она снова посмотрит на меня, она увидит не Фина, своего лучшего друга.
Она увидит мужчину, на чье лицо она кончила.
На чьих пальцах она скакала.
И чей член оттрахал ее так основательно, что она едва могла ходить.
Она приподнимает бедра, вдавливая свою киску в мое лицо.
— Вот так, дорогая, оседлай меня. Пусть эти ублюдки увидят твои соки на мне.
От этого она стонет, ее голова перекатывается из стороны в сторону, бедра дрожат по обе стороны от меня. Она уже близко. Я чувствую это. Я вижу, как течет ее тугая маленькая киска. Ее клитор пульсирует, когда я обхватываю его губами и посасываю. Я отстраняюсь, прежде чем она может кончить, желая оттянуть момент.
Она хнычет, ее киска сжимается. Я не останавливаюсь, лаская ее клитор снова и снова, прежде чем провести языком по ее влажному жару и ненадолго погрузить его внутрь. Когда я чувствую, что ее киска начинает трепетать, я покусываю ее клитор, наконец, позволяя ей кончить. Она кричит, сжимая бедра вокруг моей головы, и вжимается своей киской в мой рот, размазывая свои соки по моему лицу.
Да, мать твою.
Я прижимаюсь к ней, слизывая ее освобождение. Она такая охуенно вкусная. Когда она затихает, я поднимаю голову и встречаюсь с ней взглядом.
— Оргазм первый. Ты так чертовски красиво кончила, Пей, — я провожу пальцами по ее киске, и она хнычет, когда я касаюсь ее дырочки. — Сейчас ты собираешься кончить снова на мои пальцы. Дай мне почувствовать, как эта тугая киска сжимается вокруг них. Я хочу услышать мой новый любимый звук — твой крик.
Она качает головой.
— Фин.
— Нет, — я сжимаю ее бедро другой рукой. — Я ждал этого годами, дорогая, так что будь хорошей девочкой и кончи на мои пальцы.
— Какие хлопоты, — бормочет она. — Тогда заставь меня.
Ухмыляясь, я прижимаю два пальца к ее дырочке, и когда ее глаза встречаются с моими, я ввожу их внутрь. Она стонет, когда я кручу их, потирая переднюю стенку, пока она не задыхается.
— Что ты говорила, дорогая? — поддразниваю я, вынимая и снова проникая обратно, трахая ее пальцами. — Мне любопытно, трахает ли Тайлер тебя вот так… или Кален. Так ли это, дорогая? Кончала ли ты на их пальцы? — она задыхается, на мгновение пряча глаза. — Нет, не отворачивайся, — огрызаюсь я и в наказание вынимаю пальцы и шлепаю ее по киске, заставляя ее вскрикнуть.
