И через пару минуту осознала, что заснуть не удастся. Потому что она рожает.
Принцесса решила надуть отца.
Лола еще какое-то время не верила тому, что это происходит. Но игнорировать уже не получалось. Внутри ее тела запустился процесс, который было уже не остановить. Покалывание в кончиках пальцев на руках и ногах. И пока легкое напряжение, там, внутри ее естества – напряжение, которое невозможно описать словами, но оно уже становится самым важным в ее жизни. На ближайшие несколько часов – точно.
Лола села на кровати, поправила сползшую с плеча футболку и взяла в руки телефон. Нет, она не будет звонить или писать мужу – хотя именно таковой была ее первая мысль. Нет, не надо. Он уезжает работать, у него спектакли в Нью-Йорке. Не стоит его беспокоить, справится сама.
И Лола набрала номер доулы.
***
Он позвонил сам - когда уже приехала доула, уже были прикрыты шторы, зажжена аромолампа, а сама Лола покачивалась на фитболе.
- Привет, - Лола старалась, чтобы дыхание ее не выдало.
- Привет, - мягко отозвался он. – Я только сел в самолет, вылет задержали почти на час. Я почему-то решил, что ты уже не спишь. Я прав?
- Да, ты прав, я уже не сплю, - Лола стала раскачиваться сильнее.
- Позавтракала? – безмятежно спросил Фёдор. – Аппетит есть? Как самочувствие?
Вот как ответить на такие вопросы?! Лола честно раздумывала, что сказать. И тут ее скрутила первая настоящая схватка. Лола застонала. Сзади подошла Агата и принялась массировать ей поясницу. А в телефонной трубке звучал требовательный голос.
- Ло?! Ло, что случилось?! Ты плохо себя чувствуешь?!
- Твоя… принцесса… оказалась… непослушной… девочкой… - с паузами ответила Лола.
- Ты рожаешь?! – просипел он.
- Да.
В трубке застучали короткие гудки. А на Лолу волной накатывала очередная схватка.
***
Работа международного аэропорта Риги была остановлена на сорок минут. Причину этой остановки служба безопасности аэропорта отпустила восвояси только спустя три часа. Поэтому, когда Фёдор Дягилев вернулся домой - принцесса уже ждала его, завернутая в мягкое бежевое одеяльце.
- Как ты здесь очутился?! – Лола, еще бледная, лежит на кровати. Дверь Фёдору открыла Агата. Он же не слышит ничего, только видит – ее, свою любимую – и крошечный бежевый сверток рядом. Опускается на колени перед кроватью, но зрение отчего-то расфокусировалось, и он никак не может рассмотреть лицо. Конечно, оно такое крошечное, но…
- Почему здесь так темно? – он проигнорировал вопрос Лолы.
- Малышка должна привыкнуть к свету, - ответила ему Агата. – Она же все девять месяцев провела в темноте. Я заварю чаю, - кивнула она после паузы в пространство и вышла из комнаты.
Зрение потихоньку возвращалось. Лицо и в самом деле было крошечным – но при этом оно почему-то заслонило собой весь мир. И Фёдор не мог оторвать от него взгляда.
- Так как ты тут очутился? – Фёдор почувствовала, как тонкие пальцы гладят его по затылку. – Ты же был уже в самолете.
- Пришлось выйти, - завороженно отозвался он, не сводя взгляда с крошечного лица. В жизни не видел ничего… совершеннее.
- Как?! Из самолета, который уже был готов взлететь?! А спектакль?!
- Сол все уладил, - так же завороженно отозвался Фёдор. А потом неуверенно протянул руку. – Я могу взять ее?
- Конечно.
Спустя минуту Фёдор Дягилев сидел в кресле, прижимая к себе дочь. И снова вглядывался в крошечное лицо.
- Ты придумал, как назвать принцессу? – приподнялась на локте Лола.
- Нет-нет, не вставай! – Фёдор, разгадав ее намерение, попытался сам встать – но не решился. А Лола все же встала, медленно прошла к креслу и осторожно присела на подлокотник.
Он одной рукой обнял ее за талию, притягивая я к себе. Другой продолжал прижимать к себе дочь. Смотрел в крошечное лицо и молчал. Молчал долго. А потом поднял на Лолу глаза.
Они поняли друг друга без слов.
Лола перевела взгляд на лицо дочери.
- Анна Фёдоровна Дягилева. Мне кажется, ей подходит это имя.
***
- Надеюсь, хотя бы сын будет дисциплинированным – и дождется отца! А то журналисты мне до сих пор припоминают ту историю, когда я остановил готовый к вылету самолет. А Сол – сколько тогда пришлось заплатить штрафов.
- Я бы на твоем месте не очень на это рассчитывала, - безмятежно отозвалась Лола и бултыхнула ногой в воде. – Ни на дисциплину, ни на сына.
- Ну это же ты отказалась узнавать пол ребенка, - Фёдор опустил крышку унитаза и уселся сверху. – А не далее, как две недели назад, ты заявила, что точно уверена, что на этот раз будет мальчик.
- Мне так показалось, - все с тою же безмятежностью ответила Лола. – А теперь я отчего-то уверена, что быть тебе отцом четырех дочерей.
- Здорово!
- Правда? Ты будешь счастлив, если родится еще одна дочь?
- Конечно, - Фёдор присел перед ванной, положил на бортик руки, а на них подбородок. Теперь их с Лолой лица были на одном уровне. – Я счастлив сейчас, будучи отцом трех дочерей. Если их станет четверо – я стану еще счастливее.
- А если все-таки мальчик – ты тоже станешь счастливее?
- Я в любом случае стану счастливее, - улыбнулся он. По его щеке прокатилась капля воды – когда Лола влажной рукой провела по его голове.
За дверью накатил, быстро достиг апогея и стих восторженный детский визг. Лола перевала взгляд на плетеную корзиночку, где в компании полотенец лежал очередной клавир. И прыснула.
Единственное место в доме, где можно было укрыться от их троих горячо и нежно любимых дочерей – это ванная. Лола нежилась в горячей воде, в надежде таким образом стимулировать процесс, которому уже пора бы начаться. А Фёдор разучивал очередную партию. По крайней мере, таковы были изначальные планы. А теперь они просто болтали.
- Господи, я постоянно беременна, - Лола еще раз плюхнула ногой в воде. Ее живот выступал из пены, как остров. – Я только и делаю, что рожаю тебе детей. Ни карьеры, ни работы – ни-че-го.
- Ты уже дважды умудрилась урвать «Opera.Awards» за лучшие костюмы, - напомнил ей муж. Она не осталась в долгу.
- А тебя в позапрошлом году признали лучшим басом мира.
- Один раз! – он поднял палец кверху. – Так что счет «два -один» в твою пользу.
