Мы ещё не доехали до моего дома.
Элина принялась вытирать сидение и не сразу поняла, что он имел в виду. А после, догадавшись, вперилась взглядом в зеркало заднего вида, через которое он смотрел на неё.
– Почему я? Так много девушек… У тебя же была Наташа и другие… Почему именно я? – новый всхлип вырвался наружу, но едва ли разжалобил жестокого бандита. В том, что он бандит она не сомневалась после пистолета. Такой способен убить, покалечить или уничтожить морально. Элина уже чувствовала, как трещит её внутренний стержень.
– Потому что я выбрал тебя. Ещё вопросы будут?
Она замолчала. Опустила глаза вниз на свои руки с окровавленными салфетками и поняла, что на свободу ей теперь не вырваться.
– Вперёд пошла! – вытолкнул её из лифта, тут же схватил за волосы. То ли чтобы не убежала, то ли чтобы причинить ещё больше боли. Ему будто нравилось доставлять ей мучения.
Элина не сопротивлялась. Молча шагала туда, куда он её волок. Дверь квартиры открылась, девушка едва не упала, споткнувшись о порог, но её удержал Артур.
– Давай, снимай с себя всё! – рявкнул, окинув её презрительным взглядом. – Шмотки, говорю, стаскивай! Бегом! Повторять не буду!
Элина пошатнулась, когда он её отпустил и развернулся, чтобы запереть дверь. Обняла себя руками, как бы защищаясь. Слёз уже не было. Только страх, зудящий и неприятный.
– Ты что оглохла? Стаскивай своё шмотьё, пока я сам этого не сделал! Догола! Оставишь свои тряпки здесь и придешь ко мне. Сама. Не придёшь, мои люди твоего Марата за яйца возьмут и отбивную из него сделают. Поняла?
Элина закрыла глаза, закивала головой. Слов не было. Она не могла произнести ни единого. Просить сжалиться этого нелюдя бесполезно, а на что-то другое у неё не было сил.
Он ушёл вглубь квартиры, оставив её одну, послышался звон стекла. Кажется, он наливает себе выпивку. Элина бросилась к двери, но открыть её, конечно же, не смогла. И снова зазвучали в голове его слова о Марате. Артур всё знает о них. Теперь им не сбежать, не спрятаться и не укрыться. Она попалась.
– Ты там уснула? – послышался раздражённый голос Артура. – Мне только один звонок сделать и ему пиздец. Сюда иди, – голос вроде и не громкий, даже поспокойней стал. Только страх в душе рос всё равно. И за себя, и за Марата. Что они могут сделать с ним? Да что угодно. Их даже не накажут. Деньги, как обычно, всё порешают.
Она сбросила верхнюю одежду и обувь, зашагала к нему. Остановилась в гостиной, встала за диваном, опасаясь приблизиться к Артуру.
– Почему ты одета? Я же сказал, содрать с себя всё! Может он лапал тебя в этом шмотье, откуда мне знать, – скалится, как зверь. Огромный, злобный шакал.
– Артур, пожалуйста… Прошу, услышь меня. Я его люблю! С тобой у нас ничего не выйдет! Ты не сможешь удерживать меня всю жизнь! Не помогут ни угрозы, ни похищения! Прошу, отпусти меня. Откажись жениться! Скажи что угодно. Скажи им, что я тебе не нравлюсь! Что угодно! Я со всем соглашусь!
– А может мне им рассказать, как ты шалавилась за моей спиной, а? – подступился ближе, и Элина подумала, что бежать некуда. Значит, нужно пытаться говорить.
Артур сделал глоток из стакана, поставил его на край барной стойки.
– Ты, идиотка, ты правда думаешь, что мне тебя кто-то навязал? Я сам всё в своей жизни решаю! Сам! Это я тебя выбрал для себя и под себя. А теперь ты предлагаешь мне сделать вид, что ничего не было и отказаться от свадьбы, потому что невеста меня опозорила, спутавшись с другим! Этого ты хочешь, да?! – ещё один шаг, и он хватает её за локоть. Дёргает на себя, сдирает с неё свитер.
Элина визжит и сопротивляется, но этого катастрофически мало. Он большой и сильный, а в ней и пятидесяти килограмм нет.
– Раздевайся, сука, не то я сам тебя раздену! Давай! Или мне приказать своим людям трахнуть твоего Марата в жопу?! Как тебе такой вариант? Он поимел тебя, а я поимею его. Кажется, вполне справедливо, нет?
– Нет! Не трогай его! У нас ничего не было! Мы можем поехать к врачу и ты убедишься… – её заставила замолчать пощёчина. Сильная, отрезвляющая. С кем она тут говорит, кого просит? Это чудовище? Да ему плевать на самом деле, было у них что или нет. Он своё самолюбие тешит. – Да пошёл ты! – зашипела на него и получила ещё одну пощёчину. – Пошёл ты на хрен! – и снова удар.
А потом она открыла глаза и увидела его над собой. Будто со стороны увидела и себя, лежащую под ним голой. Закрыла глаза крепко-крепко, чтобы не видеть, но ощущения никуда не деть. Вот же они, здесь.
– Прошу! – просипела и затихла, когда увидела его ухмылку.
– Проси, сука! – зажал рот своей ладонью и толкнулся ей между ног.
Замычала ему в руку когда горячая, твёрдая плоть прорвала тонкую плеву и ворвалась внутрь. Заплакала и слёзы потекли по его руке, всё так же зажимающей ей рот. Вряд ли он боялся, что её крики услышат соседи и позвонят в полицию или придут ей на помощь. Скорее всего с ним побоятся связываться. Просто ему нравилось причинять ей боль и показывать свою силу.
– Целая была, – усмехнулся одними губами и толкнулся в нее сильнее, продираясь внутрь, словно зверь. – Хотела ему моё отдать, да, сука? – теперь выпады стали быстрее, сильнее и глубже, а Элина все слабее. Сопротивляться подонку больше не могла, лишь плакала навзрыд и царапала его предплечья.
Ненавидела его, но себя больше. Теперь, когда его член был в ней и причинял боль, ей хотелось вырвать от омерзения к самой себе. Марат… С ним теперь точно всё кончено. Она ему после такого не нужна. Теперь Артур возьмёт её в жёны и будет так истязать каждую ночь.
– Какая ты тугая, малышка, – перешёл он на шепот, вбиваясь ей в промежность, как сумасшедший. Ему явно понравилось то, что она была ещё девственницей. Как жаль… Она не успела подарить её Марату. Пусть бы Артур убил, пусть бы заживо её сжёг. Только не замужество с ним, только не это!
Когда перестала чувствовать своё тело и боль физическая стала болью душевной, Элина застыла взглядом на потолке и расслабилась. Сопротивляться больше не хотелось. И не могла. Тяжесть его тела расплющивала, лишала дыхания. И она вдруг подумала, что можно было
