― Ага, ― ответил он и добавил шепотом: ― Вы можете не заходить здороваться с бабушкой, все равно от этого не будет толку. Она рада вас видеть, вот и все.
― Хорошо, Джессами, я понимаю. Я тоже рада ее видеть. Передай ей, пожалуйста, что она замечательно выглядит.
Еще раз помахав старушке на прощанье, я села на велосипед и поехала по залитой солнцем дороге. А позади меня, за занавеской, возобновилось бессмысленное движение кресла ― туда-сюда, туда-сюда.
К сожалению, проезжая поворот на Боскобель, я так и не увидела Кристофера Джона. Затем широкая дорога сменилась неровной тропой, по которой, очевидно, ходил в основном скот. Дорога шла крутыми изгибами между холмами, и приблизительно через милю я увидела наконец Тидворт. Здесь дорога кончалась.
Тидворт оказался крошечным поселком в десять-двенадцать домиков, рассеянных вокруг зеленой лужайки, в центре которой находился небольшой пруд. В пруду плескались утки.
Около одного домика стоял красный почтовый ящик, а в окне были выставлены какие-то товары. Я решила, что это почта, и направилась к ней. Внутри никого не было, но из задней комнаты доносился аромат свежеиспеченного хлеба. На звук колокольчика вышла пожилая женщина и, вытерев руки, испачканные мукой, о клетчатый передник, подошла к стойке.
― Извините, что отвлекаю вас, ― начала я.
― Ничего, мисс. Чего изволите?
Я колебалась, глядя на полки. Что же выбрать? Талонная система лишила такие маленькие магазинчики всех доходов, поскольку люди предпочитали отоваривать талоны в городах, где они могли купить на них что-то, выходящее за рамки обычного рациона. А в деревне, где люди имеют свое молоко, масло, яйца, сами пекут хлеб… Мой взгляд упал на банку какао.
― Банку какао, пожалуйста.
Она потянулась за банкой, не отрывая от меня глаз. Хозяйка магазина была высокой костлявой женщиной, одетой в черное платье и кофту ржавого цвета. Седые волосы стянуты в пучок на затылке, волевая челюсть. Быстрые черные глаза смотрели на меня с явным интересом, скорее, даже с любопытством. Это поначалу удивило меня, но потом я вспомнила, какой это медвежий угол. Наверное, незнакомые люди заходят сюда не каждый год.
― Хотите чего-нибудь еще? С вас шиллинг и четыре пенса. Спасибо.
― Простите, не могли бы вы еще сказать мне, где я могу найти мистера Мэйсона? Мне сказали, что он живет здесь, в Тидворте.
― Эдди Мэйсон? Его дом стоит у дороги, с краю поселка. Первый дом, когда въезжаете в Тидворт. Только не думаю, что он сейчас там, ― он приходит поздно и бывает дома только по воскресеньям. Он работает у фермера Йеланда в Блэк Коксе.
Ну почему я раньше об этом не подумала? Чтобы попасть в Блэк Кокс, нужно проехать через Боскобель. Я улыбнулась.
― Спасибо большое. Я заеду туда по дороге назад. Но, может быть, миссис Мэйсон дома?
― Он не женат, ― сказала она с неожиданной ухмылкой. ― Пока.
― Ну что ж, тогда разрешите поблагодарить вас, ― сказала я с чувством странного облегчения, направляясь к выходу.
Ее голос остановил меня в дверях:
― Так вы остановились в этих краях?
― Да. То есть нет. Я приехала сюда не в отпуск, а насовсем. Теперь я живу в Торнихолде. Вы, наверное, знаете, где это. Я переехала туда в сентябре и еще только осваиваюсь. Сегодня вот первый раз побывала в Тидворте. Славное место, только немного уединенное, не правда ли?
― Говорят, из нашей глуши даже вороны вылетают задом наперед, ― кивнула хозяйка. ― Так вот, я сразу поняла, кто вы, как только вы зашли. Конечно же, мисс Рэмси, на которую работает вдова Трапп. Рада вас видеть, мисс.
Она подняла перегородку стойки и пошла вперед, протягивая руку для рукопожатия.
Голубиная почта, подумала я. Голубиная почта, настоящие индейские барабаны в джунглях Вестермэйна.
Ну, конечно же, каждый в радиусе нескольких миль знает мое имя. Может быть, не только имя, но и внешность и то, чем я занималась в Торнихолде. «Вдова Трапп», несомненно, оповестила всех.
Вдова Трапп и ее конкурентка, живущая в Тидворте. Это старомодное обращение разрешило все мои сомнения. Я пожала протянутую руку. Она оказалась сухой, костлявой и на удивление сильной.
― Как поживаете, миссис Марджет?
Ее радость при этих словах тоже показалась мне знакомой.
― Ну разве она не говорила мне? И разве я не увидела все с первого взгляда сама?
― Кто говорил? Что говорил?
Она только покачала головой, ее глаза радостно блестели. Потом она взяла банку какао и вложила ее в мою руку.
― Вы забыли это. Да, меня зовут Мадж Марджет. Вы, наверное, знаете Джорджа ― это мой сын. Он работает почтальоном и рассказал мне, что дом мисс Саксон совершенно преобразился и что новая хозяйка ― самая красивая девушка отсюда и до самого Солсбери. Как только вы вошли в магазин, я сказала себе ― это она, у нее взгляд мисс Саксон. И настоящая красавица вдобавок.
― Нет, что вы… Я… Спасибо.
Она сложила руки под передником и облокотилась на стойку, приготовившись к длительной беседе, но я лишь еще раз поблагодарила ее и, сославшись на неотложные дела, направилась к двери. Когда я открыла ее, рука миссис Марджет опустилась мне на плечо.
― Смотрите, вон дом Эдди Мэйсона. Он их там держит.
― Кого «их»?
Сухой палец указывал в небо, где кружилась стая голубей, постепенно удаляясь по направлению к Боскобелю.
Дом мистера Мэйсона стоял несколько в стороне от дороги. Если бы мне даже не сказали, что он холостяк, я бы догадалась об этом сама. И дом, и сад выглядели совсем неухоженными. Калитка, давно нуждающаяся в покраске, висела на одной петле. Я осторожно открыла ее и направилась по заросшей сорняками дорожке к дому. Дверь была открыта. Она вела в гостиную, где на столе стояли остатки завтрака, накрытые газетой. Пара тапок валялась там, где их скинули, ― у каминной решетки.
Типичное холостяцкое жилье, но ничего общего с порядком и уютом в доме Кристофера Джона. Ничего, кроме одной вещи. На холодной плите я увидела знакомое бело-голубое блюдо, а на нем половину пирога. Да, Агнес охватила благотворительной деятельностью даже Тидворт.
На всякий случай я постучала, подождала положенные полминуты и, так как никто не ответил, пошла вокруг дома, якобы в поисках черного хода. За домом, в глубине того, что раньше называлось садом, стояла голубятня. Подойдя поближе, я услышала какой-то звук, подняла голову и увидела, что голуби возвращаются. Их было около двадцати ― белые, серые, черные. Медленно кружась, они опускались все ниже и ниже, потом стали садиться на площадку перед входом и по одному исчезать в голубятне.
