Она вышла из адвокатской конторы, чувствуя, что у нее почти полегчало на сердце. Через десять дней она будет в пути, и ей уже не предстояло в одиночестве встретить Рождество в этой квартире…
Ребекка перевернулась на живот, закапываясь пальцами глубоко в песок, радуясь возрождающему к жизни теплу солнца, которое она ощущала на спине и плечах. Она только что поплавала в теплой глубине Тихого океана и теперь ничком лежала на своем собственном пляже, впитывая лучи солнца. Ее волосы представляли лежащий на ней страшный беспорядок золотистого шелка, но ей было все равно. Не было никого, кто мог бы ее увидеть. Кроме Розы, конечно, но той не было дела до внешности Ребекки.
Прошло два дня, как Ребекка приехала на Фиджи, и завтра был день Рождества. Казалось невероятным, что в Лондоне должно было быть так холодно, сырая погода, когда здесь было так тепло и множество красок. В течение двух дней она ничего не делала, только плавала и загорала на солнце, и уже слабый золотистый загар покрывал ее бледную кожу. Но была еще болезненно худа; но она знала, что несколько недель питания тем, что так вкусно готовила Роза, все приведут в порядок. Жительница Фиджи средних лет была необычайно рада видеть ее. Хотя они детально не обсуждали причины, по которым Адель оставила виллу Ребекке, это предстояло позже. В настоящее время достаточно было просто быть здесь, обмениваться случайными сплетнями и знать, что они друг друга понимают.
Теперь она посмотрела вверх и увидела Розу, идущую по песку к ней с белым конвертом. Приподнявшись на руках, она хотела встать, но потом снова легла на песок и сказала:
— Что это, Роза?
Роза остановилась около нее, протягивая ей конверт.
— Это письмо, мисс. Оно пришло всего несколько минут назад, и я подумала, что вам захотелось бы взглянуть на него.
Ребекка нахмурилась, взяла конверт и с любопытством повертела его в руках. Он был переправлен с ее лондонского адреса, поэтому тот, кто его посылал, еще не знал, что она уехала из страны. Она дала соседке по квартире свой новый адрес, и это явно она переправила его.
Роза улыбнулась и сказала что-то о том, что оставила духовку, и пошла назад, оставив Ребекку, которая открыла конверт немного неуверенными пальцами. Она не могла представить, кто это ей писал, и у нее возникло слабое предчувствие нависшей угрозы. Вытаскивая письмо, которое лежало внутри, она раздраженно подумала, что смешно было испытывать такое чувство, но все-таки она не могла избавиться от этого предчувствия. Кто это хотел с ней связаться и не знал, что она выехала из квартиры?
Письмо не было длинным, и когда она взглянула в низ листа, то у нее кольнуло внутри от беспокойства — потому что оно было подписано Шейлой Стифенс. Скрестив ноги, она начала читать, и, по мере того как она это делала, все ее ощущение удовлетворения начинало исчезать…
«Дорогая Ребекка! К тому моменту, когда ты прочитаешь это письмо, ты уже будешь знать, что унаследовала виллу Адель, но, как подруга, я считаю необходимым сообщить тебе, что Адель Сент-Клауд не оставляла тебе ничего. Наоборот, она умерла, не сделав никакого завещания».
Пальцы Ребекки дрожали, и, прежде чем продолжить читать дальше, она вынуждена была успокоить их. Писанина становилась слишком грязной.
«На самом деле вилла принадлежала не ей, а Пьеру Сент-Клеру. Он у нее ее купил, когда она вернулась в Англию, и с тех пор оставалась его собственностью. Причина, по которой она была тебе передана, очень проста. В силу некоторых обстоятельств Пьер чувствовал вину из-за того, как вел себя с тобой, и вследствие этого он выбрал такой способ успокоить свою совесть. Кроме того, может быть, он чувствовал, что это надежный способ вывезти тебя из страны — таким образом, подальше от него и Пола. В любом случае, как твоя старая подруга, я думаю, что ты заслуживаешь того, чтобы знать, во что ты, согласившись на это, ввязалась. Искренне твоя
Шейла».
Ребекка отложила письмо в сторону и сидела несколько минут, глядя невидящими глазами на море. В этот утренний час море было, как никогда, красиво, оно меняло свой оттенок от бледно-бирюзового до ярко-синего, с бахромой хрупких узоров кораллового песка. Вдоль линии берега нежный бриз шевелил пальмы, и их тонкие стволы создавали тень для улицы. До ее ушей дошел звук бурунов, разбивающихся о риф, и она подумала: как все это было невероятно прекрасно! Почти две недели она считала все это своим, но вдруг лишилась всего этого с появлением этого письма. То, что побудило написать Шейлу это письмо, не было дружественным жестом с ее стороны. Это была злобная попытка разрушить счастье Ребекки, и она удалась. Шейла, как никто другой, знала, что Ребекка никогда не сможет принять в подарок виллу от Пьера Сент-Клера, независимо от его побуждений, и предполагалось, что оно должно было дойти до ее отъезда, и, таким образом, помешать ей покинуть Лондон. Но из-за недостаточно хорошей работы почтовой службы, что было вызвано большим количеством почты в связи с Рождеством, оно опоздало, и, следовательно, она зря потратила все свои деньги, приехав сюда.
Она медленно встала на ноги, прошла по дерну и пришла на виллу. Глядя вокруг себя по-новому воспринимающими глазами, она пыталась говорить себе, что это не имело значения, но, конечно, это имело значение. Это была наиболее жестокая вещь, которую сделала Шейла, которая наконец убедила Ребекку, что девушка никогда так и не простила ей того, что она увлекла Питера Фельдмана. Что касается Пьера Сент-Клера и причин, по которым он подарил ей виллу, то она, возможно, не могла понять их. Разве только, что он, как намекала Шейла, хотел, чтобы она куда-нибудь убралась.
После душа, одетая в хлопковые шортики и блузку без рукавов, она вышла в комнату для отдыха и погрузилась в кресло, чтобы перечитать письмо еще раз. Когда пришла Роза, Ребекка дала ей письмо, сказав ей сильно удрученным голосом:
— Прочти это, Роза.
Роза вытерла руки о фартук и затем взяла письмо и начала его молча читать. Когда закончила, подняла глаза, и лицо ее выражало непонимание.
— Что это значит?
Ребекка встала из кресла.
— Это значит, что после всего вилла — не моя. Она принадлежит мсье Пьеру Сент-Клеру.
Роза неверящими глазами уставилась на нее.
— Вы имеете в виду, что не будете здесь жить?
— Это так. — Ребекка сжала губы, чтобы не дать им дрожать. — Я… я должна вернуться назад, в Лондон, как можно раньше.
— О, мисс Линдсей! — Роза сжала свои руки перед грудью, ее черное лицо выражало разочарование. — Но почему? Вилла была отдана вам. Важно ли кем?
