– Мы поженимся, Камилла, – словно мантру повторил он. – Ни ты, ни ребенок ни в чем не будете нуждаться.
– У меня двойня, Степа, – быстро соврала Камилла. – У тебя хватит моральных сил воспитывать детей другого мужчины и каждый раз видеть перед собой его отпрысков?
– Двойня? – изумился Бекетов и всплеснул руками. – Как это двойня?
– Такое случается, – улыбнулась Камилла. – Мама с Хоуком тоже близнецы. Ты так хочешь стать многодетным папашей? – фыркнула она. – Так любишь меня? – пробурчала насмешливо.
– При чем здесь любовь? – искренне не понял он. – Только бизнес, Камилла, ну и личное уважение…
– Если бы ты уважал меня, – вздохнула Камилла, – то не тыкал бы сейчас в лицо пистолетом. Согласился бы с моим решением и никогда бы больше не искал встречи со мной. Подумай сам, Степа, – тихо, но твердо увещевала Милка. – Спрячь пистолет и уходи. Никто из нас никому не скажет. Подумай, Степа, – повторила она. – Что ты творишь? Это уже уголовщина…
– Захват заложников, – донеслось с дивана. – При отягчающих обстоятельствах.
– Ты взял в плен трех беременных женщин, – спокойно пояснила Камилла. – Уходи по-хорошему.
– Вставай и пойдем, – рыкнул Степа. – Мне не выпутаться из долгов без тебя. Нам нужно пожениться, и тогда твой папаша простит мне долги.
– Отец с тебя шкуру спустит, – усмехнулась она.
– Пойдем, – повторил Бекетов. – Иначе я прострелю ногу одной из твоих подруг, – ощерился он, наставляя пистолет на ногу Евы.
– Ладно, – громко заявила Камилла. – Я иду с тобой, Степа. Только спрячь оружие и отпусти девчонок.
– Нет, – мотнул головой Бекетов. – Они смогут выйти из кабинета лишь после нашего ухода. Где ключ от этой избы? Дай сюда.
– Вот, – пролепетала Камилла, протягивая ему маленькую связку с брелоком. Она решительно встала из-за стола и капризно велела: – Подай мне пальто, Степа. Раз уж ты зовешь меня замуж, то поухаживай хотя бы.
– Где оно? – облегченно вздохнув, огляделся по сторонам Бекетов.
– В шкафу, – кивнула Камилла.
– Ладно, – криво усмехнулся Степан, забирая со стола ключ. – Все что пожелаешь, любовь моя.
– Да что ты знаешь о любви? – не выдержав, закричала Милка. – Как собираешься жить с посторонним человеком? Да никаких денег не хватит, чтобы день ото дня терпеть чужие прикосновения. Любить – это глагол! Действие, Степа! Во благо самого дорогого человека. Ради его счастья и своего тоже. Ты даже не понимаешь, чего лишаешь себя. Обрекаешь меня на ад, забирая от любимого! Но ты и сам никогда не сможешь жить нормально! – вскрикнула она.
– Перестань строить из себя драматическую актрису, – фыркнул он и, спрятав пистолет обратно в карман куртки, подал ей пальто. – Поедем, любовь моя, – повторил с издевкой.
Камилла шагнула к нему, словно покоряясь судьбе, и, резко схватив со стола чашку, плеснула в лицо горячей жидкостью. Темные брызги попали на щеку, слегка обжигая. А ломтик лимона угодил в глаз. Больно защипало глаза. Степан зло смахнул его в сторону.
– Решила повыделываться, сука? – рыкнул он, кидая пальто на первый попавшийся стул, и бросился к Камилле, стараясь поймать за руку. Но сволочная Зубова увернулась и, будто издеваясь, потянулась за второй чашкой, пытаясь повторить маневр.
– Ах ты ж, дрянь, – только и успел прорычать Степан, силясь поймать ее, и уже почти ухватил за рукав. Но в этот момент что-то тяжелое обрушилось ему на голову. Морщась от боли, он попытался разглядеть, кто из девиц осмелился напасть на него. И чем вообще его приложили? Но Камилла, изловчившись, снова плеснула в лицо горячим чаем, а сзади ударили. В глазах потемнело, и Степа, зашатавшись, попытался перевести дух. Он всего лишь на минуту утратил бдительность. Но этого хватило, чтобы справиться с замком и позвать на помощь. В кабинет ворвался высокий и крепкий парень и, ткнув Степу кулаком в нос, заставил согнуться в три погибели. Затем последовал удар по ногам, и, когда Бекетов рухнул на пол, повернулся к охране.
– За что тут вам деньги платят? – гневно прорычал и для острастки стукнул лежавшего на полу Степу ногой по ребрам. – Руки ему хоть свяжите и вызывайте полицию.
– Никита! – радостно закричали все три девицы и полезли обнимать героя.
– А вы кто такой? – насупился охранник, пропустивший Бекетова в здание.
– Это мой брат, – окрысилась Ева. – Миша не отвечал. Я написала Никите.
«Срочно! Спасите нас!» – изумленно прочитал Агафонов и уже потянулся за трубкой, когда раздался звонок.
– Я рассчитывала, что ты придешь на помощь, – недовольно пробурчала Ева. – Нас взяли в заложники. Хотели убить. Мне чуть не прострелили ногу. А ты…
– Подожди, Ева, – оторопело переспросил Агафонов. – Я ничего не понимаю. Кто кого куда взял? Какие ноги, малыш?
– О боже, – воскликнула Евдокия, – кажется, я все понятно написала. Нас захватили. Хорошо Никита успел вовремя, – вздохнула она и со вздохом добавила в трубку. – Но мы и сами справились…
– Так ты не шутишь! – заорал Агафонов. – Какие заложники? Где? Дай трубку Никите!
– Полиция уже едет, – скромно сообщила Ева. – Милку хотел украсть какой-то отморозок. А мы не дались.
– Я сейчас буду, – сердито бросил Агафонов. – Ничего не понимаю, на месте разберемся.
– А Рома? – требовательно переспросила Ева. – Ты его найти сможешь? Милка совершенно растерялась…
– Он здесь. Мы же по займам допники подписываем.
– Ну так идите уже сюда, – скомандовала Ева и отключилась.
– Молодая строптивая жена? – усмехнулся понимающе Демьяновский. – Что-то случилось с Евой?
– Кажется, что-то приключилось с Камиллой. Ева городит всякую чушь. Кто-то хотел похитить твою Милку. А боевая троица оказала сопротивление.
– Твою мать, – рыкнул Роман и быстро позвонил Миле. – Я сейчас буду, – прорычал в трубку.
Он несся по улице, сам не понимая, почему именно сегодня, на второй день после свадьбы решил дать жене немного свободы.
– Я сниму гипс и заеду к Мишке. Он мне вчера прозрачно намекнул, что нужно все-таки подписать соглашения по займам. Я их быстро верну. Но Агафонов волнуется, – сообщил он ей утром. – А ты, хочешь, останься дома…
– Схожу на фабрику, – весело отмахнулась Милка. – Скажи водителю, завезите меня по дороге.
И вот теперь, несясь через парк, Демьяновский ругал себя последними словами.
«Кто решил украсть Милочку? Что за ерунда происходит? И почему? Почему, твою мать, нельзя жить спокойно, как другие люди!» – запыхавшись, подумал он, подбегая к фабрике. Сжал кулаки от бессилия и, как только взлетел на крыльцо, услышал протяжный сигнал Агафоновского крузака.
– Мог бы не тратить силы, – хмыкнул Мишка, вылетая из машины и перепрыгивая через ступеньки. – Ты мне хоть объясни, что происходит, бро! – взмолился он, несясь следом по лестнице.
– Я сам ничего не понимаю, – поморщился Демьяновский, а влетев в кабинет жены, остолбенел, увидев валявшегося на полу Бекетова.
– Здравствуй, Степа, – ощерился Роман. – Что это ты к моей жене ввалился?
– У него пистолет в кармане! – вскрикнула Милочка, когда Степан попытался схватить Романа за руку. – Мы не прикасались. Пусть полиция разбирается.
– Лихие бабы, – просипел Бекетов, садясь на полу. – Накинулись на меня втроем.
– Они такие, – рассмеялся Демьяновский, вспомнив, как отражал нападение у бассейна.
«Все хотят похитить Милочку, – мысленно вздохнул он. – Посажу дома под замок и сам охранять стану», – прорычал он, обнимая жену.
– Отпустите меня, – пробубнил Степан. – Я больше к вашим бабам и за километр не подойду. Что-то нашло на меня…
– Нет, – отрезал Никита. – Ты, дорогой товарищ, опасен для общества. Да и полиция уже приехала, – заметил он, услышав вой сирен.
– Я все равно откуплюсь, – ощерился Бекетов. – Хотите со мной враждовать?
– А ты вообще кто такой? – мрачно глянул на него Агафонов. – Что за хрен с бугра?
– Я пожалуюсь папе, – пробурчала Камилла угрожающе. – Он примет меры. Попробуй только криво посмотреть в нашу сторону.
