— Значит, никому этот проект не впарить?
— Ну нет, конечно. Хотя проект был бы крутой.
Это стало, конечно, большим разочарованием, но Эллочка и не думала сдаваться. Не получилось тут — пойдёт другим путём.
Тем временем подготовка к конференции шла полным ходом.
Крамер и правда гонял её вовсю: велел готовить сувенирку и печатные материалы, заказывать баннеры и растяжки, устанавливать рекламные стойки в Экспоцентре, где будет проходить конференция, нанимать девочек-промоутеров и натаскивать их, чтоб не просто улыбались, раздавая листовки, но и могли что-то ответить, если вдруг спросят. Закуску и напитки для тайм-брейка и фуршета тоже на неё повесил.
Сначала это её страшно возмутило — с какой стати она должна кого-то поить и кормить? Она что, официантка? Заподозрила даже, что Крамер намеренно так её унижает. Хотела уже послать его подальше, но тут сообразила, что можно и для себя извлечь выгоду.
Кто на таких мероприятиях считает, сколько бутылок шампанского или виски выпито? Или сколько канапе с креветками и сёмгой съедено? Никто! Поэтому Эллочка, не стесняясь, под завязку забила домашний холодильник деликатесами, а бар — элитным алкоголем. С паршивой овцы хоть шерсти клок, мысленно ответила она Крамеру.
На самом деле она даже не считала это воровством. Ещё чего! Она столько пласталась в этом дурацком Экспоцентре, что несколько бутылок дорогой выпивки — всего лишь скромная плата за её труды.
***
За день до начала конференции Крамер пожаловал с ревизией. Оглядел всё, проверил, как работает техника, сунул свой нос в каждый угол, даже в каморку, которую она приспособила под мини-склад. Хранила там диспенсер, кофемашину, коробки и ящики с пос-материалами, посудой, бутылками и прочим.
Здесь же Эллочка заодно переодевалась и прихорашивалась. И считала каморку своим личным пространством. А этот хлыщ всё там обшарил! И говорил с ней при этом так, словно она пыль на его ботинках.
Каких только усилий ей стоило сдержать раздражение!
Зато, как только подошла Снегирёва, он сию секунду переменился. Смотрел на неё и улыбался, как блаженный. Даже голос у него стал другим.
Парень-технарь возился с проводами, что-то включал, тестировал. В конце концов отчитался перед Крамером, что всё работает как надо.
— Не хочешь потренироваться? — спросил Крамер у Ксюши. — Немного освоиться? Завтра будете вот на этой сцене выступать. Так что привыкай к декорациям.
— Меня страшат не декорации, а люди, — вздохнула Снегирёва.
— Всё будет хорошо, не переживай… те, Ксения Андреевна. К тому же вам не первой доклад читать, ваша очередь вообще после обеда.
Эллочка чуть не фыркнула вслух от их притворства. Так смешно выглядят их попытки скрыть свои отношения за официозом и эти перескоки от «ты» к «вы».
— Не в этом дело, — спорила с ним Ксюша. — Я никогда не выступала со сцены перед столькими людьми. Мало того, что у меня дебют, так ещё и настолько важное событие. Волнуюсь очень, боюсь напортачить. А если от волнения всё забуду? А если они начнут задавать вопросы, и я не смогу ответить? Всё же я не технарь.
— Ну я же буду рядом. Помогу, если вдруг что. Но, уверен, ты справишься. Давай попробуем?
На огромной плазменной панели появился титульный лист презентации, которую Эллочка тут же узнала.
Снегирёва встала за трибуну, вытянулась в струнку, кажется, даже перестала дышать и после небольшой паузы оттарабанила доклад, как отличница, вызубрившая малопонятный параграф наизусть.
— Всё хорошо, Ксюш, только не напрягайся так, будь раскованнее…
— Легко сказать, — буркнула она. — У меня аж горло пересохло. Может, лучше ты… вы прочтёте доклад?
— Нет, для тебя это важнее и нужнее. Я ещё выступлю и не раз, а для тебя это уникальный шанс. Так что забудь страх, всё у нас получится.
Забывшись, Крамер приобнял её и чмокнул в висок. Эллочку передёрнуло — слушать их воркование было выше её сил.
И тут он неожиданно обратился к ней:
— Элла Марковна, принесите Ксении Андреевне воды. Пожалуйста.
Она ушла в каморку, достала из коробки бутылку с BonAqua.
Нет, ну каков гад — вокруг Снегирёвой хороводы водит, выталкивает в люди, а с ней обращается, как с прислугой! Вот бы эта дура и впрямь от волнения всё позабывала и облажалась с докладом! И сама бы опозорилась, и Крамеру бы из гендирекции прилетело.
И тут Эллочку осенило. Важное событие? Уникальный шанс? Ну будет ей шанс! Такой шанс, что это не ей, а им придётся искать работу.
***
Сразу из Экспоцентра, Эллочка отправилась по давно знакомому адресу. Настолько давно, что адрес этот уже почти позабылся. Она еле нашла нужный дом.
Когда-то, ещё в студенчестве, они частенько собирались там огромной толпой. Там — то есть у Рафика Тугутова.
Жил он в частном секторе, в собственном деревянном доме. И гулянки у него всегда были самые шумные, весёлые и отвязные. Потому что никаких недовольных соседей под боком, никаких сердитых вахтёров и комендантов. Гуляй хоть сутки напропалую, никто не помешает. И деньги у Рафика всегда водились. И тратить их на друзей он не скупился. Ну во всяком случае на Эллочку. Он к ней вообще неровно дышал и в своё время очень настойчиво подкатывал.
А зарабатывал Рафик, приторговывая травкой, ну и разными другими веществами. Употреблял и сам, и друзей угощал, только Эллочке всегда твердил: даже не пробуй.
Бросил ли он своё занятие, она не знала. Не знала даже, жив ли он. После окончания университета они перестали общаться.
Оказалось, жив и, судя по всему, не бросил — выглядел он удручающе. Будто не восемь лет прошло с последней их встречи, а восемнадцать. Эллочка даже не сразу его узнала, а вот он её — сразу. И страшно обрадовался, стиснул в объятьях, расцеловал.
Эллочка еле вытерпела его радость — очень хотелось оттолкнуть бывшего поклонника и унести отсюда ноги. Но где она ещё до завтрашнего утра раздобудет то, что нужно?
Рафик выслушал её, и радость его заметно поугасла.
— Ты для себя просишь?
— Нет, для подруги.
— Угу, когда у меня в детстве мама нашла пачку сигарет, я тоже сказал — это друга. Ну, хорошо, допустим, для подруги. Зачем ей?
— Рафик, долго рассказывать. Слушай, ну не хочешь помочь, так и скажи. Обращусь к другому, кто не станет доставать расспросами. Просто думала, по старой дружбе не откажешь.
Она посмотрела на него с деланной обидой.
— Ладно. Ну а что именно ты хочешь?
Эллочка озадачилась. Откуда ей знать?
— А что есть? — поинтересовалась.
— Да разное есть. Твоя подруга вообще на чём сидит?
— Сидит? — недоумённо переспросила Эллочка, не улавливая смысла вопроса.
— Ну, что употребляет? Спайсы там, соли, что? Говорю сразу, у меня тяжёлого нет.
— А-а, нет, ничего не употребляет. У неё будет… дебют, — улыбнулась она. — Поэтому надо что-то такое… совсем лёгкое, но эффективное. Мне не надо, чтобы ей сплохело, понимаешь? Не надо, чтобы в обморок грохнулась, отравилась или что похуже. Я вот помню, ты как-то рассказывал, что принял что-то, сел в трамвай и тебе стало казаться, что он летит с космической скоростью. Ещё всех пассажиров своим криком перепугал… Смешно так было…
— Это, скорее всего, молоко. Его варить надо. Да и для дебюта молоко — это слишком жестко и непредсказуемо. Пусть лучше водки бахнет, серьёзно.
Эллочка припечатала Рафика убийственным взглядом, поднялась с продавленного дивана.
— Хорошо, обращусь к другому.
— Ну ладно, ладно. Возьми для неё дури. Пусть план покурит.
— Она не курит. Есть что-нибудь в порошке или в таблетках?
— Ну, из лёгкого если, то вот…
Рафик подошёл к комоду, извлёк оттуда крохотный пакетик.
— А что будет? И вообще, как быстро подействует?
— Ну, где-то минут через тридцать, край — через час, начнётся приход. Ну и продлится трип часа три, четыре. А что будет — трудно сказать. У всех по-разному. Обычно все раскрепощаются. Знаешь, такое чувство поначалу, будто реально можешь всё. Никаких барьеров, никаких рамок. Вообще ничего не стесняешься. Что в голову придёт, то и делаешь, и плевать тебе, кто что подумает. Вообще ни о чём не паришься. Можно-нельзя, прилично-неприлично — таких понятий для тебя просто не существует. И ещё дико на смех прибивает. Вот прям всё смешит. Адреналин подскакивает, возбуждение сразу такое… Одним словом, безудержно хочется хохотать, плясать и всех любить.
