Наверху я собрала Богдана. Наташа помогла собраться и мне – одобряюще кивая на выбранную мной одежду. Легкие трикотажные штаны с клешем телесного оттенка и белая футболка. Вся моя одежды была куплена на вкус Руднева и подобрана соответствующим персоналом. Хорошо, что он избавил меня от шоппинга. Тут бы с жизнью разобраться, а не по магазинам ходить…
- Соберите волосы в хвост. Если вдруг придется готовить с мамой, она может не одобрить распущенные волосы.
В зеркале я устремила взгляд на Наташу. Она пояснила:
- Старшее поколение более консервативно. Я прошла через это, Аля. Свекровь моего мужа самая настоящая свекровь.
Наташа тяжело вздохнула. А что ждало меня? Не уверена, что смогу выдержать это испытание. Я сделалась его женой насильно. Не думаю, что я хочу знакомиться с его родителями, ведь вся наша жизнь – это карточный домик.
Но он отдал такой приказ. Он все решил. И мне лучше согласиться.
Сегодня мы ехали без водителя. Я редко видела Артема за рулем. Значило ли это, что нам придется остаться с ночевкой?
- Расскажи мне что-нибудь, - Артем бросил на меня взгляд, - ты красиво выглядишь.
Я опешила. Богдан с любопытством разглядывал обстановку, сидя в детском кресле.
- Спасибо, - кивнула, - это ты расскажи мне о своих родителях. О моих ты все знаешь.
- Они хотят познакомиться с тобой.
- Мы на грани развода. Не думаю, что это была хорошая идея.
- Аля, не говори о разводе.
- Тебя это злит?
Руднев спокойно управляет автомобилем. Я сижу рядом. Наш ребенок сзади.
Казалось бы, идиллия.
- Я не могу дать тебе ту свободу, которую ты хочешь. Мы семья...
- …а ты слишком дорожишь своим именем, чтобы позволить нам жить отдельно. Я понимаю.
Руднев делает глубокий вдох.
- Ты не попробовала. Ты не знаешь, как я изменился, потому что не идешь на контакт.
Он ждет ответа. Колкости. Но я принимаю решение не отвечать – впервые решаю промолчать, когда так хочется начать войну.
Взрослею? Не знаю, но чувствовать, как Руднев успокаивается - было для меня в новинку. Напряжение в салоне развеивается. Тучи больше не сгущаются.
Оглядываюсь. В эту минуту даже Богдан улыбнулся, и я потянулась к нему. Ремень мешает, хочу отстегнуться на секунду, чтобы поправить Богдану одежду. Футболка задралась, а ремень может натереть его нежную кожу.
Но Руднев останавливает меня движением руки. Тормозит.
- Мы в пути. Ремень не отстегивай.
- Я на секунду…
- Нет, Аля. Это опасно. Не просто так придумали ремень безопасности. Я остановлю машину.
Я киваю, и мы плавно съезжаем на обочину.
- Я только поправлю.
Пересесть назад не выйдет. Багажник забит, а на заднем сидении лежит много вещей и игрушек Богдана, не хочется в конце пути заниматься перекладыванием.
Вот и все. Поправила. Двигаемся дальше.
- Скоро увидишься с бабушкой и дедушкой, сладкий, - с улыбкой поглядываю на Богдана.
Он спокойный, и я рада, что наш сын хорошо переносит дорогу. Вскоре мы подъезжаем к поселку, где выстроены дома – один выше другого. В стиле Руднева.
Я помню, что он лично строил дом для родителей. Что ж, как сын и отец Руднев заслуживает хороших слов. Лишь как сын и отец.
Какие они – его мама и папа?
Благодаря кому Руднев таков, каков есть? И виноваты ли они в том, что он столь жесток?
Я решила не судить, не зная.
И хочу узнать их прямо сейчас.
- Здравствуй, сын!
Голос его мамы был задорный, но теплый и добрый. Отец сухо пожал руку, не выдавив из себя улыбки.
- Аля, наконец! Приятно с тобой познакомиться. Меня зовут Элла Борисовна, а это мой муж сухарь – Ильяс.
Она улыбнулась. Что ж, мой муж тоже сухарь, но говорить это ему в лицо было страшно. А вот Элла Борисовна своего мужа явно не боялась.
Пока я проводила аналогию, внимание родителей переключилось на Богдана, чему я была несказанно рада. Рука Руднева на моем плече отвлекала от раздумий, но он поддерживал семейный спектакль. Его понять было можно.
- Наконец-то мы познакомились с вами очно, а не только через каналы СМИ, - его отец усмехается.
Усмешка сухая. Даже жесткая. Но Элла Борисовна счастлива. На первый взгляд.
А если они тоже притворяются? Хотя, для кого?
Интересно, теперь я всегда буду сравнивать их с нами?
Семейный ужин проходит тихо и спокойно. Я приглядываюсь к его родителям, они – ко мне. Да и Богдан привыкал к роли внука – Элла Борисовна почти не выпускала его из рук. Это плохо, наверное, но возразить я не осмелилась. Их тоже можно понять, ведь почти год сын скрывал от них родную кровь.
И все же права была Наталья, предусмотрительно посоветовав мне собрать волосы в хвост.
- Люблю, когда девушка следит за своими волосами. Это необычно! А то взяли в моду лохматыми ходить, - улыбнулась Элла Борисовна.
Я с ней молча согласилась, едва сдерживая улыбку. Артем усмехнулся.
- Мама, ты абсолютно права. Аля вообще необычная девушка…
- Конечно! Тебя терпеть – святой быть, - смеется Элла, не зная правды о своем сыне.
Мы с Артемом встречаемся взглядом. А затем его мама просит рассказать, как мы с ним познакомились. Эту инициативу я скидываю сразу на Руднева. Вспоминать это не хотелось, и Артему, видимо, тоже, потому что он отмахнулся от этой щекотливой темы.
- Артем, как там Давид? Ты приглядываешь за ним?
- Все хорошо, мама. Скоро он вновь улетает за границу. Перед этим он навестит вас, - ручается Руднев.
- Хорошо, если бы вы приехали вместе, - поддержал Ильяс жену.
- Мы бы сделали семейную фотографию! – воодушевилась мама.
- В другой раз, - сухо оборвал Артем, - мама, выпусти Богдана из рук. Разбалуешь, потом Аля не отучит от рук.
- Все хорошо, что ты… - я растерялась от поддержки Руднева, его мама поникла.
- Наш сын прав, дорогая. Помнишь, как ты приучила к рукам Давида? Много лет носила на руках, аж спину лечить пришлось.
- Не стоит переживать, Элла Борисовна. Один день погоды не изменит, - дарю ей улыбку, и Элла расцветает.
Она очень скучала по внуку. Артем в связи с положением лишил их даже такой радости…
- Давид у нас был капризный, - объясняет мне отец.
Я киваю. Разговор медленно перетекает в другое русло, пока Элла Борисовна презентовала нам домашнюю еду.
Лишь к вечеру, уложив сына спать, и сама переодевшись в спальную одежду, я смогла прилечь и подумать. Было время, пока Артем помогал отцу по двору.
К концу вечера у меня сложилось стойкое впечатление, что они действительно мало знают своего сына. Да, как и любые родители они бы не хотели видеть в нем изъянов в виде криминала и жестокости.
Но я четко поняла: они не знают другую сторону Руднева.
Даже его отец, пусть и скупой на эмоции, но он совершенно другой человек.
Кровать прогнулась, заставив меня вынырнуть из мыслей и подскочить на месте.
- Родители выделили нам одну спальню, - объясняет Руднев.
Ведь мы муж и жена. Я забыла об этом.
- Я не трону тебя.
Молча прищуриваюсь. Довериться?
- Я ведь решил начать заново. Пусть эта ночь станет тебе доказательством.
Наш сын, утомленный дорогой и насыщенной встречей с бабушкой и дедушкой, сладко спал. Руднев расположился на самом краю кровати – он не спал, но меня не касался даже словами.
Я тоже не могла уснуть. Ворочалась. К тому же, поздно вечером позвонила Вероника – поспешно объяснила, что она находится в другой стране и совсем забыла про время. Непонятно как, но рядом с ней был Макар. У них вновь что-то происходило, она спросила про мои дела, быстро попрощалась и положила трубку.
Я не удивляюсь с Дикой. Она всегда была такой – взбалмошной, необычной, но очень верной подругой. Она была рядом все то время, когда мне было плохо. Теперь моя жизнь, если не наладилась, то стала стабильной, и это позволило Веронике ненадолго покинуть страну.
Знакомство с родителями завершилось. Я переживала за Богдана, но теперь вздохнула спокойно – жестокость не наследственная, и его родители очень добры. Осталось понять, как жить с этим дальше.
