- Что мне нужно сделать, чтобы вернуть ее? Не как мать. А как жену.
- Вас уже не спасти, Артем Ильясович.
- Все кончено?
- Забудьте ее и позвольте ей забыть вас. Все кончено.
Мужчина кивнул.
Другого выхода нет. Он не хотел смотреть правде в глаза, но в их истории не осталось ни одного светлого пятна.
Между холодным и жестоким мужчиной и женщиной, подарившей ему наследника, все действительно кончено.
Сентябрь. Пора перемен, длинных плотных платьев, новой жизни и, раз уж на то пошло, с новой жизнью в придачу обязательно должна идти маска.
В маске тебя не узнают соседи. В маске не обязательно притворяться и быть кем-то другим.
Конечно, многие все равно будут притворяться, ведь некоторым из них предстоит снять маску, чтобы встретиться с партнершей еще раз, но уже в другом месте. Но не все на вечере жаждут реальных встреч. Им хватает сентябрьских вечеров.
Встречи в сентябре – всегда длинные. И особенно запоминающиеся. Чертовски запоминающиеся - такие, что один подобный вечер может укрыть белым полотном все то, что было ранее.
Такие мужчины, как Руднев, дают мнимую свободу. А их женщины, мечтающие о душевном равновесии, перестают бежать и учатся дышать свободой. Мнимой свободой.
«Будь собой», – лозунг вечера, если не изменившего наши жизни, то точно изменившего наше отношение к ней - к изумительно странной жизни.
Глава 48.
- Меня зовут Марина.
Я улыбнулась: этому мужчине не понравится имя.
Встречаю легкий прищур – не в мимике, она прикрыта. Прищур во взгляде. Имя все-таки не понравилось.
Игра разбита с первых секунд. Мы оба выдавливаем из себя улыбку.
- Почему Марина? – вопрос в его глазах.
- Не нравится? Тогда я буду Элиной.
- Мне все равно.
Это хорошо.
Я улыбаюсь. Тогда незнакомец подает руку.
В правилах откликнуться на протянутую ладонь. И я подаюсь вперед. Мужчина с незнакомым парфюмом склоняется в намерении прикоснуться к моим пальцам губами, но не позволено. Мною не позволено.
- Не стоит. Мой муж ревнив.
Небрежным движением убираю ладонь.
- У вас уже есть муж? Боже, сколько же вам лет?
- Двадцать… было когда-то.
Незнакомец все понимает. В его голубых глазах плещется осознание. А я думаю о том, что серые глаза ему подошли бы больше. Хочется усмехнуться и сказать: «К чему вам этот совершенно чужой цвет?», но я молчу.
- Я бы с радостью вернула эти годы. А как зовут вас? Вы не представились.
- Андрей… меня зовут Андрей.
Хорошее имя для нового знакомства.
Мы закружились в танце. В серьезном, особенно уловимом вихре песни. Утренний аромат духов сменился на вечерний – более тяжелый, маслянистый, приземленный. Утром я пахла легче. Но сейчас вечер, а вечером даже музыка звучит иначе.
- Что бы вы изменили в своей жизни, Элина? Зачем вам что-то возвращать?
- Я бы пересмотрела свои взгляды на некоторые вещи.
- Это бы изменило вашу жизнь?
- Определенно, - выдыхаю с грустью.
- Тогда мы бы с вами не встретились.
- Стоит признать, что встреча с вами была неизбежной.
Взмахом руки Андрей отталкивает меня от себя, чтобы через несколько секунд притянуть вновь. Молодой мужчина с голубыми глазами был галантен, а его руки – теплыми.
- Тогда зачем все менять?
- Чтобы встретиться здесь впервые.
Мы улыбаемся. Уголками губ, не выдавая себя особо. Но игра слов повторно раскрыта.
- Все, что ни делается, к лучшему… Элина.
Танец подходит к концу. Музыка начинает звучать тише. Андрей замедляет шаг, и я должна признать, что танцует он превосходно. В юношестве я занималась танцами, но многое уже подзабыла, да и мало могла дать районная школа искусств.
Интересно, где учился танцу Андрей? А иначе - когда успел освоить?
- Я должна признаться, Андрей. У меня есть сын. И безумно ревнивый муж.
Улыбаюсь, как здесь учили. На этом вечере мы гости, но имеем ряд обязанностей, одна из которых – создавать непринужденную атмосферу вечера, созданного для высокопоставленных лиц. Здесь все строго и никакого разврата, иначе бы я не посетила это мероприятие даже под угрозой своего ревнивого мужа.
Кстати, о нем.
Где он сейчас?
Пропал… Исчез, словно его никогда и не было.
Под шум стихшей мелодии я присаживаюсь за столик. Незнакомец с неподходящими ему голубыми глазами провожает меня, но не приближается.
Вечер только набирает обороты. Здесь я чувствую себя куклой, но утешаюсь тем, что имею право выбора.
- Тогда я тоже должен признаться. И у меня есть ребенок.
Голос из-за спины вынуждает меня выпрямиться. Кажется, Андрею мало одного танца, а другие гости его совсем не интересуют. Кажется так, словно мы пришли сюда только друг ради друга. Звезды сошлись, или во что там верят романтические особы?
- Мужчинам вроде вас положено иметь ребенка. Он придает статусности.
- Вроде меня? Вы реалист, Элина?
- Статус. Положение. Возраст. Это обязывает. И, возможно, больше ценится противоположным полом. Да, теперь я реалист.
Андрей усмехается и садится напротив.
- Расскажу об этом своей жене. Она станет ревновать.
- Она у вас не ревнивая, - отвечаю с уверенностью.
- Вы уверены, Элина? Она настолько бесчувственная?
- Не стоит принимать равнодушие за бесчувственность.
- А вы грубы.
Андрей укоризненно качает головой, но ему определенно нравится все то, что происходит между нами.
- Я реалист. Вы забыли? – приподнимаю бровь.
Свобода действий, ограниченная вечером, распаляет нас обоих. Никто больше не интересует нас в этом роскошном полутемном зале, даже если изначально мы не рассчитывали встретить друг друга. Рамки мероприятия заставляют выкручиваться, учат становиться раскованной. И быть реалистом тоже учат, хотя мне вполне хватило этой жизни.
- Ваше платье открытое. И ваш муж ревнивый. У меня не сходится, Элина.
Я опускаю взгляд. Да, открытое, но не пошлое. Мне оно нравится – плотное, теплого оттенка, в нем я чувствую себя комфортно.
- Он привез меня сюда сам. Руднев Артем, слышали о нем?
- Меня должно напугать имя вашего супруга? Как же вы живете с ним, раз вас оно пугает?
Вечер становится интереснее. Свобода слова раскрывает человека, делая его другим. Я изменилась, когда начала говорить то, что считаю нужным, не боясь последствий.
- Меня оно не пугает. Я привыкла… за многие месяцы.
- Должно быть, он следит за вами?
- А ваша жена? Она следит за вами? Как это возможно, Андрей, если мы в масках? Мы дышим чужими духами, носим неподходящие к лицу парики, говорим чужим голосом с помощью системы, надеваем перчатки, скрывая любимый маникюр супруга… Мы состоим из чужого, а дома перекрываемся домашним – тем, к чему привыкли наши мужья и жены. Разве возможно среди множества людей таким образом встретить тех… кого встречать не планировали? Ведь иначе зачем этот вечер гулящей свободы?
Андрей едва заметно качает головой. В его глазах загорается то, что обычно приходит к людям при первой влюбленности.
Его голубые глаза стремительно приближаются, заставляя музыку стихнуть в ушах, а взгляд приковать лишь к нему одному.
- Мой муж ревнив… - успеваю шепнуть перед бурей.
Его губы завладевают моими, и в секунду соприкосновения наших тел ко мне приходит то, что обычно приходит к людям в моменты первых чувств. Не влюбленности, нет. Чего-то взрослого, захватывающего сердце, зрелого, но оттого не менее глубокого.
Я четко начинаю осознавать.
Андрея я бы смогла полюбить.
Я не разучилась любить.
Я начинаю верить в хорошее вновь.
И вот уже музыка снова наполняет нас, голова перестает кружиться от истомы, а туман в наших взглядах сходит на нет.
